— Что такое, Алиса?
— А когда следующий день ретроградного Меркурия? — спросила она вслух.
— Он убьет вот здесь, — Иван ткнул пальцем куда-то под Ульяновском.
Алиса его, конечно, не видела, но ей и не надо было, она и сама поняла, где будет следующая точка. Картинка на экране телефона в Саранске сменилась.
— Двадцать третьего марта. Через полтора месяца. Он снова убьет кого-то через полтора месяца.
30
Все были в сборе, пришел даже начальник СК. Все молча слушали Третьякова, не перебивали и не задавали никаких вопросов. Даже Толик Бахтин сидел тише воды ниже травы и больше уже со своими идеями не лез. Мануйлов задумчиво листал отчет, сделанный Иваном по дороге в Москву. Зарина Георгиевна рассматривала карту Алисы, которую Иван через проектор вывел на экран. Он рассказывал все, что знал, сожалея о том, что на это совещание нельзя было привезти саму Алису. Эта тишина — затишье перед бурей, шквал вопросов неминуем, и ответить на все Иван просто не сможет. Но Алиса Морозова — дочь убитого, дочь их коллеги, в прошлом — их подозреваемая, если уж на то пошло. Не мог он, не имел никакого права привлекать ее к следствию. Узнают — по головке не погладят, могут вообще погнать из органов. Погоны снять. Так что придется расхлебывать самому все вопросы о Меркурии.
— Я только одного не понимаю: что это за серия такая, — тряхнула головой Зарина Георгиевна, когда Иван вывел на экран таблицу с датами. — Зачем ему это? Серийные убийцы не убивают по графику. Да, они могут запланировать какой-то день, потому что, к примеру, у них на работе выходной. Или в этот день их жертва будет легкодоступна, и они знают об этом. Но сама дата не может быть существенной. Убийство имеет значение, а не день его совершения. Какая разница, когда убивать?
— Ну не все же они одинаковы, эти серийные убийцы, — возразил Иван.
— Вы не знаете, вы никогда не занимались сериями, Третьяков. Вы не эксперт, понимаете? — Голос ее звенел металлом.
— Да, но базовый курс я прошел, — не отступил Третьяков. — Насколько нас учили, Зарина Георгиевна, есть целый каталог профайлов для серийных убийц. Да, в большинстве случаев они подходят под один или другой шаблон. К примеру, серийный убийца обычно — мужчина. Но не всегда. Он обычно убивает людей своей расы, своей возрастной группы. Часто серийный убийца имел трудное детство, подвергался насилию, психологическому давлению, издевательствам и через убийства пытается снова и снова доказать что-то своим мучителям. Часто, но, опять же, не всегда.
— Их учили! — фыркнула следователь.
— Иногда все дело — во власти над жертвой. В насилии, — влез Мануйлов. — Таких, кстати, большинство. Желание доминировать, полностью подчинить.
— Конечно, такие тоже есть, — согласился Иван. — Часто это люди с крайне низкой эмоциональной реакцией, они неспособны на сочувствие и удовлетворяют все свои желания независимо от того, насколько их желания нормальны. Они от убийства, насилия получают наслаждение. Именно поэтому выбирают, как правило, определенных жертв, к примеру блондинок. Или женщин, которые носят сорок восьмой размер. Еще есть спонтанные серийные убийцы. Такие, которые увидят что-то, что является их триггером, и тут же убивают.
— Да вы подготовились! — недовольно пробормотала Зарина Георгиевна.
— Нет, Зарина Георгиевна, в том-то и дело, что я не подготовился. Столько всего, чего я никак не могу ни понять, ни объяснить. С этим киллером все получается вверх тормашками. Никакого сексуального насилия, никакого триггера, все жертвы нетипичны по отношению друг к другу. Никакой спонтанности, только осознанный подход и систематичность. Это даже не может быть обострением, психи не сходят с ума по графику. Наш убийца совершенно не подходит ни под один психологический портрет нормального серийного убийцы.
— И что же это значит? — спросила Зарина Георгиевна.
— Что мы имеем дело с чем-то принципиально новым, — предположил Третьяков. — Мы не знаем, кто он, не знаем, зачем он это делает, как он находит жертвы, как опаивает их. И почему они не сопротивляются.
— В случае с Губахановым он просто предложил им выпить, — встрял Бахтин. — А алкаши за бутылку родину продадут. Да и родина у них другая.
— Да, согласен, в части случаев выбор убийцы пал на людей социально не адаптированных, — кивнул Иван. — Такими легко манипулировать. Пальцем помани — они уже к тебе бегут. Но ведь был и Голованов, была Шиткина. Обе жертвы — люди взрослые, адекватные. Голованов исчез на пути из Нижнего Новгорода в Киров. Остается открытым вопрос, почему его автомобиль оказался разбитым и был припаркован так далеко от места, где нашли труп.
— С трупами тоже все неясно. То он их на дорогах бросает, то в лес тащит, — покачала головой Зарина Георгиевна.
— С этим как раз все более-менее ясно, — возразил Иван. — Ему важно убить в определенном месте. Он как бы ведет линию, и она должна быть идеально прямой. Расстояние между жертвами — ровно двести километров, с точностью до десяти-пятнадцати метров в радиусе, что, согласитесь, умопомрачительно точно. Он хорошо разбирается в географии, умеет ориентироваться на местности, возможно, имеет туристический опыт. Простому человеку с компасом так рассчитать линию невозможно.
— Но зачем он это делает, мы не знаем, — то ли спросил, то ли уточнил Мануйлов.
— Мотивация нашего Воина — самая сложная тема. Судя по тому, что рассказал Губаханов, он считает, что ведет войну с какими-то высшими темными силами.
— Псих? — спросила Зарина Георгиевна. — Есть смысл пробить по базам психоневрологических диспансеров.
— Да, определенно, он может там быть. Только технически пробить все имеющиеся в России психоневрологические диспансеры и стационары — это никакого МВД не хватит. Пациент с параноидальным бредом, при котором ему кажется, что грядет апокалипсис и что темные силы нас злобно гнетут? — пожал плечами Третьяков. — Там таких — каждый второй.
— И тем не менее запросы надо направить, — разозлилась Зарина Георгиевна.
— Запросы — куда? — спросил Бахтин. — У нас же даже минимально нет представления о его локации.
— Третьяков, ваши соображения? — спросил Мануйлов.
Иван вздохнул.
— Мы пока достаточно мало знаем о Воине лично. В основном то, что нам рассказал Губаханов. Есть условное описание его внешности, но оно подойдет к почти любому среднестатистическому россиянину. Мы знаем, что он управляет автомобилем, но, к сожалению, номера машины не знаем. Губаханов ничего не помнит, а видеокамер на участке дороги между Саранском и Починками нет, так что запросить данные видеонаблюдения не представляется возможным. Да и поздно уже, так долго данные не хранятся. Географический разброс жертв таков, что на текущий момент не представляется возможным даже предположить, где этот Воин проживает, откуда он.
— Разброс действительно ненормальный, — согласилась Зарина. — Мы привлечем экспертов-аналитиков, попробуем что-то найти. А вы пока попробуйте установить, были ли другие жертвы. Вы утверждаете, что он убивает через каждые двести километров. Почему же мы нашли только четыре трупа?
