— Кто? Высшие?
— Нет, что ты. Другие. То есть… Другой. Понимаешь, Высшие — они не единственные. Наш мир — он как улей в лесу, охотников хватает. Множество Других, кого хлебом не корми, но дай побыть в нашем мире. Живой мир уникален. Он не статичен, в нем течет река времени, река света. Он волшебный, наш мир. Особенно Земля.
— Кто эти Другие? — спросила Алиса.
— Я не знаю. То есть не всех знаю. Кто я, как ты думаешь? Я — Черный Воин, я только хожу по границе и делаю свое дело. Случается, я вижу что-то, я здороваюсь с теми, кого встречаю на пути. Ты читала Брэдбери?
— Что именно? — Алиса не знала, что это и как это понимать, но ей было интересно. Это специфический интерес, который заставляет людей смотреть фильмы про убийц и сумасшедших, — а в том, что Никита Нечаев сумасшедший, она почти не сомневалась. Да, она сидит напротив одного из них, и это опасно, но завеса его мыслей приподнимается только для нее. И невозможно устоять.
— У него есть рассказ… Там Марсианин и Человек вдруг случайно встречаются на перекрестке нескольких дорог на Марсе. Я не уверен, что там произошло. Брэдбери описал это так, как будто они случайно пробили брешь во времени, но я знал, что это без вариантов. Время не гибко.
— Но это же просто фантастика. Придумка.
— Нет, он был не таким, как остальные писатели. Он видел, может быть, даже больше, чем я. Он пытался понять неосознаваемое, объяснить необъяснимое.
— Ты хочешь сказать, что Рэй Брэдбери был Черным Воином? — фыркнула Алиса, а Никита усмехнулся и покачал головой.
— Нет, конечно. Он просто тоже видел, где изгибается лента Мёбиуса. Ты слышала, что Черная Материя — она везде. Ее не увидишь, не пощупаешь, не замеришь. Но есть такие, как я — и как он, кто видит по обе стороны ленты. Я понял это именно из того рассказа. Марсианин и Человек, они случайно увидели друг друга сквозь портал. Они разговаривали, как два путника, случайно встретившиеся у одного костра. Совсем как мы с тобой в том поезде. Они не покинули своих миров, каждый из них оставался на своей стороне ленты, но смогли… поздороваться. Даже не прикосновение, а только случайно увиденное отражение одного мира в другом. Измерения, которые отражаются друг в друге, как зеркала отражаются в других зеркалах. Я тоже вижу иногда, как в зеркалах мелькают Другие. У них свои задачи, и я стараюсь оставаться очень осторожным, чтобы ни с кем из них не столкнуться ближе. Но в тот раз я оказался в таком вот портале. И меня заметили. Связной тоже проморгал.
— Ты можешь, черт возьми, мне просто сказать, что случилось с моим отцом? Тебе велели его убить? Высшие силы? Божественному разуму помешал мой отец? — уточнила Алиса, но Никита Нечаев замотал головой.
— Нет, не тогда. Не в тот раз, потом. Знаешь, был снег, такой снег, когда теряется граница неба и земли. Так он меня и поймал, Другой. Ему нужна была смерть твоего отца, не мне. Я должен был догадаться, что это ловушка. — Нечаев обхватил голову руками и принялся раскачиваться, словно пытаясь заглушить боль. — Я должен был понимать, что теперь моя гибель — только вопрос времени, но знаешь, я ведь не железный. Я испугался. Я знал, что стоит на кону, и пошел у него на поводу.
— Я не понимаю, не понимаю, — кусала губы Алиса.
— Он сказал, что помешает мне закончить Дело. Одним щелчком снесет всю Солнечную систему, если я не… Ему нужна была жизнь твоего отца. Послушай, может быть, ты перестанешь тыкать в меня пистолетом?
— Продолжай, — только бросила Алиса. Пистолет остался наведенным на Никиту.
— Я надеялся, что если сделаю так, как он хочет, то смогу закончить дело.
— Чего он хотел?
— Он сказал — пока не начался новый цикл, до наступления нового года. Велел сделать это в доме или рядом — там, где лес. Город — не то место. Я знаю и сам, город — как воронка, в нем все поля сбиты. Знаешь, я потом думал — это, наверное, началось еще тогда, когда погибла твоя мать.
— Оставь мою мать в покое.
— Это был он, поэтому ему и нужен был тот лес и дом с калиткой, то место и то время. Подумай сама. Я завершил его круг. Он должен был убить вас всех — тогда, в той аварии, но круг случайно разомкнулся, а я оказался достаточно глуп и слеп и завершил его круг.
— Ты оставил меня.
— Нет, — улыбнулся Нечаев, но улыбка была — оскал приговоренного к расстрелу. — Разве ты уцелела? Я породил совершенно другую цепочку событий, и вот результат — ты сидишь тут, на моей кухне, и хочешь знать, почему я убил твоего отца. Вот мой ответ: я это сделал, потому что я — трус. Ирония в том, что я не могу вернуться и переделать это. Такое возможно только в фантастических книжках, потому что сознание человеческое гибкое, а время — нет. Его не повернуть вспять, его можно только остановить — но это как раз и будет означать конец всему. Ни в одном другом мире нет такого жесткого времени, как у нас.
— Кто — Он? Кто этот Другой?
— Я не знаю!
— Как он выглядел? — выкрикнула Алиса, и Никита посмотрел на нее удивленно.
— Как эхо. — Никита вдруг встал с места и раскинул руки в стороны, словно приглашая Алису в свои объятия.
— Какое, к черту, эхо! — выкрикнула она, а он сделал шаг ей навстречу.
— Голоса — они всегда, как эхо, они вокруг, внутри, они шепчут или кричат. Они никак иначе не могут попасть в наш мир. Теперь и ты знаешь, Алиса. Ты знаешь, что на кону, и не станешь останавливать меня. — Он совсем выпрямился и шел к ней, не обращая больше внимания на пистолет.
— Кто — Он? Как его зовут? Он велел тебе убить моего отца? Стой! — Алиса была почти в истерике, она подняла пистолет и почти уперла дуло в Никитину грудь, но и это не остановило его. Он сбросил тапки и шел по полу неслышно, босиком, ближе, все ближе.
— Я выстрелю, — прошептала она.
— Ты не выстрелишь, — покачал головой он. — Ты знаешь, что меня нельзя убивать. Наш мир может исчезнуть от одного неловкого движения, от щелчка пальцами. Ты не выстрелишь в меня, Алиса — Он теперь стоял к ней вплотную, и Алиса смотрела ему в глаза, как кролик в глаза удава, и не могла отвести взгляда. Гипноз это или магия, но Никита-Ингвар обошел Алису, медленно, по стене, как будто плыл. И Алиса плыла вместе с ним, разворачивалась медленно, как во сне. Ингвар оказался в коридоре и стал отступать, отдаляться. Только когда он дошел до входной двери, Алиса дернулась, словно очнулась от паралича, и сделала шаг вперед.
— Стой! — крикнула она.
Ингвар склонил голову и улыбнулся, глядя на нее гипнотическими зелеными глазами.
— Не сегодня, Алиса. Не сегодня. Двадцать шестого июля, да? Увидимся тогда. — И, словно падая в пропасть, он навалился на входную дверь спиной, и та распахнулась наружу. Диким зверем он прыгнул на лестничную клетку и перемахнул через перила на другой лестничный пролет. Через долю секунды он исчез внизу — босой, в футболке и рваных джинсах. Через секунду Алиса услышала стук подъездной двери. Она бросилась к окну на лестнице, туда, где стояла литровая банка с бычками, она почти вывалилась из окна, пытаясь высмотреть в ночной тьме Черного Воина, но ничего не заметила. Он словно растворился в холодном воздухе, и Алиса, чертыхаясь, вернулась в квартиру. Ее била дрожь, ей было холодно, хотя в квартире было нестерпимо жарко — топили вовсю. Алиса села на пол под дверь, закрыла глаза и тихо застонала, раскачиваясь из стороны в сторону. Все было неправильно, все было неправильно, и как это все теперь исправлять, она и понятия не имела.
