— Почему именно с Лермонтова?
— Неизвестно. Вероятнее всего, голос ему так сказал. Затем на протяжении четырех лет Нечаев с завидным упорством и последовательностью совершает еще десять убийств. Все — ритуальные. Ни одного случайного убитого, ни одной лишней жертвы. Саранск, гастарбайтер в районе деревни Наруксово. Круглово, третья жертва — несчастный пенсионер-дачник. Четвертое убийство где-то выше по карте, квадрат в лесу.
— Деревня Ежиха, — подсказал Иван, мысленно рисуя ромбообразную фигуру на воображаемой карте.
— Затем Тошкино, пятое убийство. И там же десятое, Голованов. Верно?
— Да, после нашего запроса в Тошкине нашли еще одни неопознанные останки.
— Шестое убийство — Киясово, Удмуртия? Мне об этом убийстве ничего не известно, кроме того, что вы там нашли наш случай.
— Там было убийство, причем тело нашли точно в указанной нами точке и в подходящий период. Но останки не были опознаны и идентифицированы, а запросить повторную экспертизу по флунитразепаму мы уже не можем, тело кремировано. Так что наше убийство там есть, но идет под грифом «предположительно».
— Это не меняет дела. Следующая жертва — бездомный из Уфы, — продолжила Алиса. — Об этой жертве мы знали с первых дней из статистической справки. Убийство бродяги в Ирсаеве, кровавое и очень в стиле Нечаева.
— Там не определена дата, — добавил Иван.
— Но с этим проблем нет. Мы можем с уверенностью сказать, что убийство было совершено тридцатого августа шестнадцатого года. Видишь ли, Иван, для Нечаева это было, есть и остается экстремально важным — убить жертву определенным, крайне специфическим образом. Он придерживается своего безумного графика с такой точностью, как будто при отступлении от него планеты сойдут с орбит. Нечаев не пропустил ни одного ретроградного Меркурия. В этот день в определенной точке — геометрия тоже важна, руна должна быть выведена идеально — ему нужно пролить кровь на землю. Кровь и есть печать, сила и защита жизни.
— Господи, какой бред, — покачал головой Иван.
— Если ты в это не веришь, то да, полный бред. А если веришь — то тысячелетняя традиция, ритуал, закрывающий врата злу, — возразила Алиса. — Восьмое убийство Нечаев тоже совершил строго по плану. Смерть Шиткиной в Гайнах, вовремя и в нужном месте. Девятое — в Черной Холунице. Десятое — Голованов. Одиннадцатое — то, что было на видео. Я не знаю имени убитого.
— Джуварлы, — сказал Иван. — Это фамилия. А имя — Карим Ихриярович.
Алиса помолчала и повторила беззвучно его имя. Дань памяти. Бедные люди, бедные люди.
— А вы не нашли больше никаких видеозаписей? Файлов с других убийств? Я не нашла, хотя вроде все просмотрела.
— Я не буду спрашивать, как и где, — хмыкнул Иван.
— Не спрашивай, целее будешь. Значит, есть только одно видео, про убийство в этих… — Алиса пощелкала пальцами, вспоминая название деревни.
— Только в Морквашах, — кивнул Иван. — Но это не значит, что других видео не существует. Нечаев мог хранить их в другом месте. У него мог быть другой компьютер или телефон. Или флешка.
— Или облачное хранилище, — подсказала Алиса, и Иван понимающе кивнул.
— Но есть и еще одна версия. Что видео снимал соучастник.
— Соучастник? — усомнилась Алиса.
— На видео Нечаев с кем-то разговаривает. Заметила момент, когда он слушает кого-то и отвечает? Там был кто-то еще.
— Нет, Иван, не было, — возразила Алиса. — Он говорит с духами, голосами. Он их не только слышит, но и видит, у него не только зрительные, но и визуальные галлюцинации. В Йошкар-Оле он, к примеру, говорил с духом по имени Ма-Кошь. Он сам мне о ней рассказал.
— О ней? Ма-Кошь — это она?
— Она, да. Важно то, что он говорит с духами, а не с живыми людьми. И он никогда ни намеком не обмолвился про соучастника. Скорее, он может его искать… — Алисино лицо потемнело.
— Что такое? Что?
— Ты понимаешь, все это время я не могу отделаться от мысли, что Нечаев видит во мне своего возможного союзника. Он говорит со мной так, словно пытается достучаться до меня. Убедить последовать за ним. Хотя бы чтобы я его поняла.
— Одиночество?
— Не знаю. Я не думаю, что был соучастник. Скорее, Никита снимал сам, ведь можно же поставить этого дрона на автомат? Я совсем не знаю, как работают дроны.
— Я тоже не знаю, как раз собирался ехать и консультироваться, только пока не решил, к кому.
— Может быть, к тем, кто продает дронов?
— К кому попало не поедешь. Я же не могу показать видео с кровавым ритуальным убийством простому продавцу из «М-Видео»!
— Вот уж не думаю, — пьяно усмехнулась Алиса, — что такое оборудование можно купить в «М-Видео». Важно не это, и ты опять меня перебил и почти сбил с мысли.
— Ну, давай, рожай свою мысль, — фыркнул Иван, сморщив нос.
— Мысль простая. Что-то изменилось после одиннадцатого убийства. Двенадцатым убийством должно было быть убийство девушки в Йошкар-Оле. Но неожиданно Никита Нечаев срывается и убивает…
— …твоего отца, — договорил за нее Иван, и зрачки у него увеличились.
Алиса кивнула.
— Последовательность всегда была очень важна для Нечаева, но теперь хронологически двенадцатое убийство — это убийство моего отца. Впервые за все это время, начиная с самого первого убийства в Лермонтове, Нечаев отошел от плана и убил — не там и не в тот момент. И не так, как положено. Только что-то экстраординарное могло толкнуть его на такой шаг. Кроме того, убить невинного человека — для него это неприемлемо, он ведь людей защищает.
— Думает так, — поправил ее Иван.
— Свято верит в это, — возразила Алиса. — Тех, кого приносит в жертву, он людьми не считает. Сам сказал мне, что они покидают тела, уступают их таким сущностям, как Ма-Кошь. Курланов хоть и был человеком, но не был невинным. Нечаев считал его врагом или предателем, да и убил его до начала Дела. А вот мой отец… за него он испытывает огромное чувство вины и даже страх.
— Страх? — удивился Третьяков. — Почему страх?
— Словно его убийством он все свое Дело поставил под угрозу, понимаешь? Он мне сам сказал, что не должен был его убивать, что нужно было попытаться противостоять «этим сущностям».
— Он так сказал, Алиса? Именно этими словами?
— Да, именно этими. И еще — что голос Других велел ему убить моего отца.
— Какая хорошая память у тебя! — процедил Иван, сощурившись. — Что еще он тебе сказал? Может быть, ты мне стенограмму можешь предоставить?
— Может, и смогу… если ты пообещаешь мне помочь, Иван. А условия я тебе изложила. Про твой долг, в смысле.
— Да наплевать мне на долг!
— И мне тоже, — отчеканила она. — Но без твоей помощи мне не справиться.
