— Спасибо. Было бы супер.
Алиса наклонилась и поставила галочку напротив имени Никитиной.
— А что Третьяков говорит относительно того, что ты работаешь за нас? — хмыкнула Оля.
— Ничего не говорит, а чего ему говорить? Мы с ним вообще-то даже и не…
— Да брось, все знают, что вы с ним… общаетесь. Кстати, как у него дела с женой? Они вроде разводятся, да?
— Наверное, да. Он комнату снимает. Ужасную.
— Жаль, такой хороший мужик. И двое детей, прямо нехорошо, — Оля хлопнула себя по коленке — до Алисы донесся звук хлопка. — А ты вообще молодец. Бдительная. Не хочешь к нам работать пойти?
— Вы меня не возьмете, у меня здоровье плохое, — рассмеялась Алиса. — Я хромаю и вообще…
— Ерунда, договоримся. Мы же в России живем, — заверила ее Оля.
Лист первый. Друзья и коллеги — Мануйлов, Бахтин, Никитина, Шапошникова и другие из полиции. Их всех можно вычеркнуть. Лист второй — отцовские связи по бизнесу, которым он якобы особо не занимался. Алиса уже вписала туда фамилию Нелли Лапиной, главного бухгалтера папиной фирмы «Форсаж Логистикс». Нашла несколько имен сотрудников из папиных ресторанов «Старый лес», несколько неопознанных женских контактов. Лист третий — личная жизнь — пока оставался пустой. Лист четвертый — враги — тоже.
За пару прошедших недель Алиса перерыла все, что оставалось в комнате отца, пытаясь лучше понять, чем именно жил, чем дышал ее отец. Перечитала каждую бумажку, пробила по базам каждый телефонный номер или имя в его записной книжке, нашла его документы, кредитные карты, как просроченные, так и действующие, нашла связку ключей. Большая часть ключей — от дома, от офиса «Форсажа», некоторые — с работы. Назначение некоторых определить не удалось — к примеру, маленького ключика с выбитым на нем пятизначным номером.
Нашла завещание, составленное, как оказалось, еще пять лет назад. Отец завещал все, что у него есть, ей, Алисе. Своим родителям он оставлял имевшиеся у него в Белоруссии счета, о которых ни Алиса, ни бабушка с дедушкой не имели ни малейшего понятия. После, Алиса разберется с наследством после. Нужно будет идти к нотариусу, решать вопросы, подписывать бумаги, но пока Алиса решила начать с ресторана. Это было логично. Если отец знал Никиту Нечаева, имел с ним какое-то, пусть даже самое мимолетное, самое одноразовое дело, он мог привезти его на переговоры в «Старый лес». Он все переговоры проводил там, знал, что не будет там неожиданностей — несанкционированной видеосъемки или любопытных ушей.
Однако все разговоры с сотрудниками ресторанов не дали ничего. Никто ничего не помнил, никто не среагировал на фотографию, которую Алиса намеренно подбросила в другие семейные фотографии и кадры с охоты. Пять нормальных фотографий и одна-единственная, шестая, с Никитой Нечаевым. «Скажите, кого вы узнаете на этих снимках?» Сотрудники ресторанов называли друзей и знакомых папы, некоторых по именам, некоторых — просто как «вот с этим они иногда обедали». Но никто не опознал никого на фотографии с работы Нечаева, которую Алиса распечатала из облачного хранилища с файлами Никиты. На ней Нечаева было хорошо видно, он стоял чуть сбоку и впереди, получился крупнее остальных. Молодой мужчина со сплетенными на груди руками и нейтральным выражением приятного лица, в темных джинсах и темно-синем свитере стоит рядом с парой других мужчин в такой же повседневной одежде. Рядом с ними тренога с оптической установкой, такими производят замеры на дорогах. Снимок сделан где-то на проезжей сельской дороге.
«Нет, тут никого не знаю», — отвечали хором сотрудники ресторана. Один раз кто-то «вроде как» опознал грузного мужчину в оранжевой жилетке, но потом забрал свои слова назад. Сказал, что у них в загородном поселке по Новой Риге геодезисты размечали вешки и был там такой же мужик. Нет, с Морозовым никого и никогда не видел.
57
К концу апреля дошла очередь до «Форсажа». А конкретно — двадцать седьмого числа с утра Алиса позвонила Богдану Витальевичу Шестобитову, генеральному директору, о котором ей рассказал Третьяков, и попросила о встрече. Сначала Богдан Витальевич был довольно груб и склонен к отказу, причем было видно, что это его нормальный стиль общения. «Плохой коп». Но когда Алиса еще раз уточнила с нажимом, что встретиться с ним хочет новый собственник их компании, тон сменился, и Шестобитов заговорил с Алисой так, словно она была давно утерянная и вдруг чудесным образом найденная родственница, о которой он долгие годы тосковал и плакал.
Увольнения боится. Это хорошо, значит, есть козырь. Значит, он будет хотеть помочь, захочет угодить. Впрочем… кто знает. Шестобитов Алисе не понравился еще до того, как она его увидела. Не понравился по телефону. Грубиян и ничтожество, и что могло объединять такого человека с ее отцом, она не понимала.
В офис «Форсаж Логистикс» она добралась к обеду. Шестобитов звал ее пообедать, говорил — угощаю, но Алиса решила сделать их встречу настолько некомфортной для генерального директора, насколько это возможно. Шла, грациозно прихрамывая — да, она так умела, — по офису и разглядывала сотрудников, задавала вопросы об их обязанностях, спрашивала про клиентов, делала пометки в специально купленном для этого дорогом кожаном блокноте с золотым переплетом. Одета Алиса была под Коко Шанель. Смело, стильно, уверенно. Ничего личного, только бизнес. Можете меня не любить, но лучше вам меня бояться.
— Алиса? — Шестобитов буквально бросился ей навстречу, протягивая обе руки. Невысокий дядька с небритым круглым лицом, таким, когда непонятно, где кончается подбородок, а где начинается шея. — Я хочу высказать вам свои искренние соболезнования. Я, к сожалению, не имел возможности сделать это раньше. Мы с вашим отцом были, как… как… неразлучные…
Тут заготовленные слова кончились, и Шестобитов замолчал, пытаясь захватить Алисины ладони в свои. Алиса вспомнила все, что ей говорил о Шестобитове Третьяков. Мутный типчик. Впрочем, крепкий хозяйственник, хорошие обороты. В момент убийства был за границей, отдыхал. Факт проверен. Алиса отодвинулась и дала понять, что руки подавать не собирается.
— Спасибо, что согласились поговорить, особенно в пятницу. Понимаю, как вы загружены.
— Что вы, для вас я всегда свободен, — запел он, провожая Алису в свой кабинет.
Алиса вежливо улыбнулась. Усыпляй бдительность, говори приятные вещи.
— Отец мне много про вас рассказывал. Он был вполне доволен вашей работой.
— Правда? — Неожиданно глазки у Шестобитова забегали. Затем он успокоился, видать, понял, что это — просто такая фигура речи. Но — интересно.
Кабинет был на удивление невзрачным, ничего особенного. Обычный стол, массивное кресло, доска на стене, шкаф. Никаких аквариумов за десять тысяч долларов, никаких глобусов с коньяками. Шестобитов предложил Алисе сесть в кресло для гостей, но она, постукивая каблуками, обошла стол и уселась в кресло руководителя.
— Вы не против, если я задам вам несколько вопросов? — спросила она, наблюдая, как Шестобитов хмурится. — Не о бизнесе, о моем отце. Я пытаюсь разобраться в некоторых моментах, которые меня беспокоят.
