— Именно поэтому я пошел на вариант с Бергманом. Руководство
компании «Роснефтегаз» может оказаться более заинтересованным в получении
нужных нам сведений. И боюсь, будут куда настойчивее вашей организации.
— Вы хотите сказать, что они могут получить секретные
материалы из ГРУ?
— изумился Романенко. — Конечно, в нашей стране царит
бардак, но не до такой степени.
— До такой, — печально Отозвался Дронго, — За последние
десять лет я уже ничему не удивляюсь. Мы обязаны предполагать самое худшее. Я
думаю, что агентурные данные они, конечно, не получат, но подробности работы
Труфилова за рубежом могут поиметь. Во всяком случае — адреса людей, с которыми
он общался.
— А если они его уберут до того, как мы его найдем?
— Что мешало им сделать это раньше? Труфилов не мальчик. Он
понимает степень риска, на который идет. Но надеюсь, что мы окажемся на финише
вместе и я получу ценнейшего союзника в лице бывшего майора военной разведки. В
конце концов, он просто обязан бороться за собственную жизнь.
— Надеюсь, что вы правы. А что делать с этими типами,
которые дежурят у вашего дома?
— Ничего. Уберите оттуда сотрудников ФСБ, чтобы они не
спугнули «дежурных». Иначе я не смогу действовать.
— Уже убрал. В агентстве работают бывшие сотрудники МВД и
КГБ, я не хотел подставлять наших людей.
— Разумно, — согласился Дронго. — Как, вы сказали,
называется это агентство?
— «Чагчаран». Что-то восточное. Сейчас наши выясняют, откуда
такое экзотичное имечко. Странно… Мы проверяли, президент компании некто
Артемьев, бывший сотрудник милиции, уроженец Перми…
— Чагчаран, — повторил Дронго, — а этот ваш Артемьев не был
в Афганистане?
— Кажется, был. Его там ранили, но легко. После возвращения
продолжал службу в милиции. А почему вы спрашиваете?
— Я, кажется, понял. Чагчаран — небольшой городок высоко в
горах, на перевале Шутурхун. Это совсем недалеко от туркменской границы.
Возможно, он там и был ранен. Или в горах погиб кто-нибудь из его друзей.
— Странно, что нам не пришло в голову проверить афганские
названия. Мы считали, что это кавказское слово, обозначающее силу или волю. Два
похожих слога — «чаг» и «чаран»…
— На какие деньги бывший «афганец» и сотрудник милиции
открыл частное охранное агентство? — спросил Дронго.
— Их кредитовал банк «Роснефтегаза», — пояснил Романенко. —
Все сходится. Он, очевидно, лично обязан кому-то из руководства компании.
Теперь отрабатывает полученные кредиты.
— И много людей в агентстве?
— Человек сорок. Почему вы спрашиваете?
— Мне нужны точные данные. Адрес агентства. Где живет сам
Артемьев, его биографические данные. У него есть охрана?
— Есть. Один телохранитель и водитель, выполняющий по
совместительству роль телохранителя. По нашим сведениям, все его сотрудники
вооружены. Есть официально оформленное разрешение на ношение оружия. Вам нужно
быть очень осторожным. У вас, кстати, есть оружие?
— Есть, но я стараюсь обходиться без него. Странно, что,
имея такую структуру, как агентство Артемьева, они использовали Чиряева и его
людей.
Гораздо легче поручить исполнение приговоров бывшим
сотрудникам КГБ или МВД, чем уголовной шпане.
— Может быть, были какие-то мотивы?
— Все может быть, — согласился Дронго. — Но нужно выяснить
эти мотивы.
Что связывало бывшего майора ГРУ и вора в законе Чиряева?
Почему Чиряев мог так легко оказывать давление на Труфилова? Что общего было у
этих людей? Вы не проверяли? Труфилов и Артемьев не служили вместе?
— Проверял. Никогда не служили. Артемьев был обычным
командиром роты, на западе страны. А Труфилов находился на востоке. Они никогда
не встречались друг с другом. Во всяком случае, это следует из наших
документов. Я думаю, что им можно доверять. На Артемьева нам выдали полное
досье. Он был обычным старшим лейтенантом, и ничего секретного в его службе не было.
После ранения лечился, потом пошел на службу в милицию. Будучи уже заместителем
начальника РУВД, оставил работу в милиции в звании подполковника. Вышел на
пенсию по выслуге лет. Через полгода открыл свое агентство. Вот, собственно, и
все. Женат. Двое детей. Более точные данные мы получим к вечеру, но, кажется,
один из его сыновей работает сейчас в милиции. Могу вас обрадовать: его супруга
— сотрудница научно-исследовательского института «Роснефтегаза».
— Этого следовало ожидать. Он же не сам принял решение о
наблюдении за моей квартирой. И вряд ли его наняли как частного детектива. Ему
дали конкретное указание, и он выполняет это указание. Остается узнать, кто дал
ему такой приказ?
— Это очень рискованно, — озабоченно заметил Романенко, — вы
понимаете, что его люди имеют право ношения оружия? Для вас сложно подобраться
к Артемьеву. Может, лучше мне вызвать его на допрос?
— Он вам ничего не скажет, и мы только потеряем время.
Давайте договоримся, Всеволод Борисович. Вы попросили меня найти и доставить
Труфилова в Москву, я согласился вам помочь. Но как именно действовать, я буду
решать только сам. Не беспокойтесь, постараюсь не нарушать Уголовный кодекс и
действовать в рамках закона, — лукаво пообещал Дронго.
— И я должен вам верить? — улыбнулся Романенко.
— У вас есть альтернатива?
— Нет. Поступайте, как считаете нужным. Наши телефоны вы
знаете. Если понадобится наша помощь, мы готовы ее оказать. Вечером я привезу
вам все материалы по Артемьеву. Вы просили помощников. Я отобрал двоих. Как вы
и просили — мужчину и женщину. Завтра вечером я могу их с вами познакомить.
— Спасибо. Хорошо бы они приехали по отдельности и даже не
знали, что работают в одной группе.
— Хорошо, — Романенко поднялся. — У вас есть еще
какие-нибудь пожелания?
— Что говорит Бергман?
— Ничего. На допросах Ахметова он улыбается. А вчера в
коридоре тихо сказал мне: «Вы затеяли рискованную игру, Всеволод Борисович.
Очень рискованную». Вот я и боюсь, что мы, не желая того, можем вас подставить.
Когда я шел к вам неделю назад, я даже не думал, что вы закрутите такую
интригу, вызвав огонь на себя.
— У нас слишком мало времени, — заметил Дронго. — За меня не
волнуйтесь. И в следующий раз, когда приедете ко мне, отпустите водителя за два
квартала от нашего дома, а не на соседней улице.
— Откуда вы знаете, где я его отпустил? — изумился
Романенко. — Неужели вы следили за моей машиной?
— Конечно, нет. Но я так подумал. Вы опаздывали и наверняка
решили сойти на соседней улице, чтобы успеть на встречу. Разве я не прав?
