И им должен быть известен мой дальнейший маршрут. Судя по
тому профессионалу, который сидит в кресле и продолжает вот уже целых двадцать
минут читать одну и ту же страницу газеты, им известно почти все. И этот тип
убежден, что я буду вести себя хорошо. Иначе бы меня не выпустили из Москвы.
Иначе меня остановили бы на границе. Но раз все формальности позади — значит,
ничего уже нельзя изменить. Я лечу в Амстердам. А вместе со мной и этот
широколицый истукан, упрямо сидящий ко мне спиной. И не он один. Если я все
правильно рассчитал, то в самолете должен быть еще один «наблюдатель». Их
обязательно должно быть двое, чтобы подстраховывать друг друга. Как минимум
двое. Впрочем, может быть и трое. Судя по всему, денег не пожалеют. Со мной
пошлют «лучших людей», и с таким расчетом, чтобы те сели на меня основательно.
В тот момент, когда наконец объявили посадку, мои явные
«наблюдатели» засуетились. Один побежал к «читателю», второй бросился к двери
из «накопителя», словно опасаясь, что я передумаю лететь. Люди не торопясь
выстраивались в очередь, терпеливо ожидая разрешения на посадку. Я встал в
самый конец и скорее почувствовал, чем увидел, как за моей спиной, третьим или
четвертым, становится Широкомордый — уж он-то точно полетит со мной. За ним
встала в очередь какая-то дамочка с нервно дергающимся личиком.
«Интересно, есть ли у него оружие?» — подумал я. А если
есть, то как он пронесет его в самолет. Или он уже сдал его в багаж,
справедливо полагая, что на борту самолета нужно проявлять осторожность.
Впрочем, это не его, а моя забота. Это мне нужно быть осторожным, ведь это мое
путешествие может прерваться в любой момент. Да в любую секунду. Возможно,
Широкомордый уже получил приказ, когда именно меня убрать. Ведь он почти
наверняка профессиональный убийца. Может случиться, что мой первый день в
Амстердаме станет моим последним днем. Я сделаю свою работу, и меня тут же
уберут.
Впрочем, не нужно загадывать. Я ведь сознательно сделал свой
выбор. Я осознанно пошел на риск. Самое главное, чтобы убийцы всегда находились
у меня за спиной.
А я — у них перед глазами. Как реальная мишень, в которую
нужно целиться. Как идеальная мишень, которая не имеет права исчезать. Моя
задача под ставиться, может быть, даже под их ножи и пистолеты. Занять их
внимание. Или, если угодно, вызвать гнев. С этой секунды я становлюсь идеальной
мишенью, и моя единственная задача — оставаться таковой в течение всего
путешествия. Несколько дней или недель, пока я не найду нужного человека.
Нужного… Впрочем, расскажу все по порядку… С самого начала…
Часть первая
За десять месяцев до начала
Москва. 27 июня
Водитель сидел в машине, терпеливо ожидая, когда выйдет
«хозяин».
Служебная машина приезжала за ним точно в половине девятого
утра. От дома до министерства не больше двадцати минут езды, но он считал, что
нужно выходить именно в половине девятого, чтобы не опаздывать на работу.
Рашит Ахметов был заместителем министра уже второй год.
Вообще в министерстве работал больше семи лет, пройдя путь от ведущего
специалиста до заместителя министра. Грамотный, толковый, хорошо говоривший
по-русски, он довольно успешно делал карьеру. К сорока двум годам, когда
министр предложил ему пост заместителя, Ахметов стал не просто одним из лучших
специалистов в.
Минтопэнерго, его уважали сотрудники за удивительную
работоспособность и даже самоотверженность в работе. Министр знал, что среди
его заместителей Ахметов был тем, кого принято стало называть трудоголиком.
Кроме того, он обладал ровным, спокойным характером, выдержанностью, имел
репутацию довольно осторожного человека.
И все же «идеальный» Ахметов владел двумя иномарками,
большой двухэтажной дачей, стоимость которой превышала его зарплату в
министерстве за сто лет безупречной службы, имел пятикомнатную квартиру в
городе. Но в Москве на такие «мелочи» уже давно не обращали внимания. Каждый
устраивался как мог, и каждый жил по своему разумению. Никому даже в голову не
приходило, что ответственным правительственным чиновникам следовало бы жить
поскромнее, соизмеряя свои расходы с доходами. Общая атмосфера безнравственности
и вседозволенности, установившаяся в девяностых годах, стала нормой жизни для
руководителей всех рангов.
…Ахметов вышел из дома, держа в руках большой темный
портфель, когда-то подаренный ему в Словакии. Сев в машину, он хмуро кивнул
водителю и коротко бросил:
— На работу. — По дороге он обычно просматривал утренние
газеты, купленные водителем. Ахметов не любил терять времени, справедливо
полагая, что на работе нужно заниматься исключительно делами.
Уже подъезжая к зданию министерства, он почувствовал
какое-то неудобство. Может быть, опять слишком сильно накрахмален воротничок.
Сколько раз говорил жене, чтобы следила за рубашками, которые привозят из
прачечной. Он повертел шеей, чуть ослабил узел галстука. Выходя из автомобиля,
машинально кивнул водителю, оставив газеты на заднем сиденье. Все сотрудники
знали, что заместитель министра — строгий руководитель, не допускавший
панибратства. С портфелем в руке он прошел к кабине лифта. Поднявшись на свой этаж,
прошел в приемную, где его уже ждала секретарь. Она знала, что первые несколько
минут шефа нельзя беспокоить. Он должен пройти в свой кабинет, устроиться,
просмотреть бумаги и только через десять минут вызовет ее для сверки графика
приемов и неотложных дел на день.
Пройдя в свой кабинет, он положил портфель на стул рядом с
вешалкой.
Подошел к столу, взглянул на телефон правительственной
связи, словно решая, стоит ли звонить прямо сейчас. Разделся, уселся в свое
кресло, посмотрел на часы, подвинул папку с бумагами. В этот момент раздался
телефонный звонок. Он недовольно покосился на аппарат внутренней связи.
Секретарь твердо знала — в первые минуты его нельзя беспокоить. Но, возможно,
приехал министр или случилось нечто непредвиденное.
— В чем дело? — спросил он недовольным голосом.
— К вам приехали… — виновато сообщила секретарь. Не дослушав
ее, он поморщился. Только этого не хватало, чтобы посетители врывались так
рано. Нужно увольнять эту бестолковую женщину.
— Пусть ждут, — буркнул он, но в этот момент дверь кабинета
распахнулась, и порог переступили четверо мужчин. Еще не зная, кто они, он
кожей почувствовал волнение, знакомое по ночным кошмарам. Но это был не сон.
— Мы из прокуратуры, — представился один из вошедших, — у
нас есть ордер на ваш арест и обыск в вашем кабинете. Вы сами выдадите ценности
или мы все же должны проводить обыск?
— Что? — машинально спросил он, чувствуя, что в эту секунду
рухнуло все. Вся его прежняя жизнь.
— Вот ордер на ваш арест. — Руководитель группы сотрудников
прокуратуры положил на стол бумагу.
