— Я вам позвоню, — обещаю я ему, снова покашливая. — Я
запомнил ваш телефон.
За несколько дней до начала
Москва. 5 апреля
В шестом часу вечера к агентству подъехали серые «Жигули».
За рулем сидела молодая женщина. Она развернула автомобиль, проехала мимо
стоянки и выехала на улицу, чтобы оставить машину у соседнего дома.
Дронго в это время стоял в магазине, расположенном напротив
агентства, и разглядывал ручки, выставленные в витрине. Августовский кризис
сильно ударил по экспорту в страну, и прежнее великолепие разнообразных ручек
самой фантастической стоимости — от нескольких сот до нескольких тысяч долларов
— начало постепенно меркнуть. Многие банкиры и бизнесмены были разорены, а
контингент лиц, которые могли покупать подобные вещицы, сузился до нескольких
человек.
Долго оставаться в магазине нельзя, и он вышел на улицу. Все
было рассчитано верно. С самого утра шел сильный дождь, на тротуаре слякотно и
мокро. Дронго посмотрел на часы. На другом конце улицы в стоявшем у булочной
автофургоне разместился с аппаратурой Захар Лукин. Захар бдительно прослушивал
все разговоры мобильного телефона Артемьева. К этому мобильнику он подключился
еще два часа назад, когда ему сообщили номер телефона руководителя агентства.
В шесть часов Артемьеву позвонил неизвестный абонент.
— Филипп Григорьевич, здравствуйте, — поздоровался мужской
голос.
Лукин, прослушивающий и одновременно записывающий все
разговоры, включил запись.
— Что случилось? — раздался резкий голос Артемьева. — Почему
ты звонишь в это время? Что-нибудь случилось?
— Мы сидим с ребятами уже несколько дней. По-моему, он нас
водит за нос. Никто здесь не появлялся. И он сам никуда не выходит. Ребята
дежурят попарно, все время находятся у его дома. Но никто похожий из дома не
выходил.
— Свет у него горит?
— Мы не знаем. На всех окнах темные шторы, не пропускающие
света. Что там происходит, узнать невозможно. Один из наших ребят сумел
проникнуть в дом, постоял минут десять и послушал у его дверей. Все тихо,
никакого шума. Нам кажется, что в квартире никого нет.
— Кажется или точно? — нервно спросил Артемьев.
— Мы так думаем, — пробормотал голос, — домой он не
приходит. За несколько дней ни разу не появился. Газет и журналов не получает,
писем тоже нет. Мы думали отключить в квартире свет, чтобы хозяин вышел на
лестничную клетку, но его ящик с электросчетчиком заперт на замок. Может быть,
кто-нибудь носит ему еду, чтобы он не выходил?
— И вы до сих пор не определили кто? Нужно обратить внимание
на мусор.
У них есть в доме мусоропровод?
— Есть. Но на лестничной клетке. Нам все же кажется, что его
нет дома.
— Ладно. Может быть, и нет. Но все равно дежурство снимать
нельзя. Рано или поздно он там появится.
— Сколько нам еще ждать?
— Сколько понадобится, — разозлился Артемьев, — сколько
понадобится, столько и будете ждать. Все понял? И не нервируй меня своими
звонками. Раз тебя туда послали, ты должен там сидеть. И если я узнаю, что твои
ребята халтурят, вместо того чтобы заниматься делом…
— Обижаете…
— Так вот, я тебя предупредил. Если узнаю, что они
отлучались хотя бы на минуту, лично всем головы поотрываю. Понадобится — будете
сидеть до мая.
— Все понял, Филипп Григорьевич.
Артемьев отключился. Лукин записал весь разговор. Через
тридцать минут Артемьев вышел из здания в сопровождении двоих мужчин. Они уже
подошли к автомобилю, когда рядом затормозили «Жигули» и из машины, улыбаясь,
выпорхнула молодая особа с ярко-рыжими волосами. Даже очень внимательный
человек не смог бы заподозрить, что это не настоящие волосы хозяйки машины, а
парик, на который была натянута кокетливо сдвинутая набок беретка.
Рыженькая попыталась развернуть свой «жигуль», но неожиданно
забуксовала на месте. Телохранитель открыл дверцы перед Артемьевым, подождав,
пока тот сядет в авто.
«Жигули» буксовали прямо перед «БМВ». Водитель прошел к
своему месту, оглянулся на машину.
— Проезжай! — крикнул он. — Да проезжай ты! И в этот момент
мотор заглох. Женщина, виновато улыбаясь, пожала плечами. Артемьев усмехнулся.
Кто дает такой дуре водить машину? Водитель расхохотался.
— Уезжай, ну! — крикнул он. — Чего встала?
— Не заводится! — крикнула она. — Не заводится машина!
— Проезжай! — рявкнул водитель.
— Свалилась на нашу голову, — выругался телохранитель.
Но машина по-прежнему не заводилась.
— Помогите ей, — разрешил Артемьев, — может, аккумулятор
сел. У такой дурехи что хочешь может случиться.
Водитель и телохранитель поспешили к машине, чтобы столкнуть
ее с дороги.
— Нажми на газ! — зло заорал водитель.
Артемьев приоткрыл дверцу автомобиля, глядя на своих людей,
пытавшихся столкнуть «Жигули» с растяпой-водителем. Он не заметил, как за его
машиной появился неизвестный. Занятый маневрами с «Жигулями», он не заметил,
как к нему подсел неизвестный.
Как и большинство иномарок, машина Артемьева имела свой
персональный код и охранную сигнализацию с дистанционным управлением. Подходя к
своему автомобилю, водитель открывал одновременно все дверцы. В отличие от
машины старой советской конструкции, где каждую дверь приходилось открывать
отдельно, в «БМВ» дистанционный механизм открыл разом все двери.
Артемьев с изумлением покосился на неожиданно появившегося в
машине незнакомца.
— Кто вы такой? — недовольно спросил он. Только недовольство
и недоумение — испуга не было. Но в эту секунду в бок ему уперлось дуло
пистолета, и он тут же понял — это опасный враг.
Вот тут он испугался — человек может оказаться убийцей. Но
убийца медлил. Он не стрелял, глядя на Артемьева и словно чего-то ожидая.
Водитель и телохранитель Артемьева, отчаявшись дождаться от хозяйки «Жигулей»
какой-то расторопности, подошли к машине, и она предложила кому-то сесть за
руль ее автомобиля. Сама же вышла и остановилась рядом. Водитель, чертыхаясь,
сел за руль, но тут же получил сильный удар рукояткой пистолета и упал вперед.
Телохранитель испуганно замер, когда увидел, как женщина
подняла пистолет и громко скомандовала:
— Лечь на землю! Быстро! И не двигаться. Одно движение, и я
стреляю.
Пистолет лежал в кобуре у него под мышкой, но, видя, как она
решительно действует, он понял, что благоразумнее подчиниться. И неловко
плюхнулся на землю. Дронго, сидевший в машине, увидел, как упал охранник, и в
эту секунду спросил у Артемьева:
