Неужели выпрыгнул бы? Зачем сажать возможного убийцу рядом с
«поводырем»? Не логично, ты не находишь?
— Но этот тип скрыл две свои судимости, — выложил Лукин свой
последний козырь. — Вы же слышали, что сказал комиссар полиции.
— Слышал. Поэтому и еду вместе с вами. Чтобы проверить все
обстоятельства на месте. Я не уверен, что мы на верном пути. Но в любом случае
надо проверить все варианты.
Лукин хотел еще что-то сказать, но передумал — уставился в
окно.
— Красиво, — сказал он, немного помолчав.
— Да, красиво, — согласился Дронго. — Здесь вообще очень
красивые места. Тебе еще не повезло. Сейчас холодно. А вот в мае здесь
потрясающе красиво. Просто сказка.
— Вы много путешествовали? — спросил Захар.
— Много, — кивнул Дронго. — Я как-то раз не поленился и
посчитал.
Только в США был раз десять, а если сложить все мои
путешествия, то получается, это я уже несколько раз облетел земной шар.
— Интересно?..
— Конечно, интересно, — улыбнулся Дронго. — Я мог бы
составлять популярные справочники с указанием ресторанов, где можно хорошо
пообедать, и отелей, где можно прекрасно отдохнуть. Есть города, которые
остаются в памяти на всю жизнь. Есть и такие, куда не очень-то хочется
возвращаться. Бывает и так, что в первое посещение город кажется невероятно привлекательным,
а уже во второй раз удивляешься: чем мог тебе понравиться?
— А какие города вам больше всего понравились?
— Их много. Любимые города — это Лондон, Нью-Йорк, Рим,
Сан-Франциско, Будапешт, Багдад, Пекин — все не перечислишь. К Парижу у меня особое
отношение.
Из наших городов мне всегда нравились Москва, Баку,
Ленинград, Таллин, Рига.
— А страны? — не унимался Лукин. — В каких странах вы бы
хотели жить. А где просто понравилось?
— Жить лучше всего на Лазурном берегу, во Франции, —
рассмеялся Дронго.
— Конечно, если у тебя есть десять тысяч долларов
ежемесячного дохода. Если учиться, то в Англии. Если говорить о чувстве
свободы, то, конечно, в США.
Нигде человек не чувствует себя настолько свободным…
— А какая страна вам дороже всего?
— Бывший Советский Союз, — немного помолчав, ответил Дронго.
— Я серьезно спрашиваю, — обиделся Захар.
— А я серьезно отвечаю. Недавно прочел расхожую фразу: «Кто
не сожалеет о Советском Союзе, у того нет сердца, кто желает его возрождения —
у того нет головы». С головой у меня все в порядке, но и сердце на месте.
Лукин замолчал, не решаясь продолжать расспросы. Автомобили
уже катили по центру города. «Барбизон-Палас» считался одним из лучших отелей
Амстердама.
Здесь находился знаменитый оздоровительный комплекс,
включавший турецкие бани, сауны, солярий. В отеле обычно останавливались очень
состоятельные люди, так как номера стоили до полутысячи голландских гульденов.
Наконец подъехали к отелю. Выбравшись из первой машины,
комиссар Дирк Вестерген кивнул своим людям, призывая следовать за ним.
Полицейские вошли в отель. Помощник комиссара тотчас же подскочил к портье,
показывая свое удостоверение. Портье побледнел и энергично закивал. В
европейском отеле такой категории служащие не задавали лишних вопросов.
Помогать сотрудникам полиции — служебный долг каждого служащего.
Вслед за голландцами вошли руководитель российской
следственной группы майор Шевцов, один из его сотрудников и Захар Лукин.
— У вас остановились двое, они прибыли рейсом из Москвы. —
Помощник комиссара строго взглянул на портье и протянул карточку с фамилиями.
Портье посмотрел на карточку, кивнул и повернулся к
компьютеру. Затем взял ручку, бланки, написал номера комнат, где поселились
гости из Москвы.
Передал бланк комиссару.
— Там один выход? — спросил тот.
— Нет, — ответил портье. — Там два выхода. К лифту и на
лестницу.
— Номера связаны между собой?
— Да, — кивнул портье. — Но они сами попросили такие номера.
— Ясно. — Комиссар взглянул на своих людей. — Пошли. И пусть
нам покажут, где находятся эти номера. Хотите с нами? — спросил он, обращаясь к
Шевцову.
— Если можно, — кивнул майор.
— Можно, — разрешил комиссар. — Только учтите, здесь моя
территория. Мы берем обоих, а затем передаем их вам. Согласны?
— Конечно, — ответил майор.
Шевцов был опытным следователем — именно на таких
энтузиастах и держалась пока вся правоохранительная система страны. Человек
далеко еще не старый — ему не было и сорока, — майор едва ли мог рассчитывать
на блестящую карьеру. Он был обычной «рабочей лошадкой», тянувшей воз самых
сложных дел.
Шевцов вырос в Казахстане, среди немецких переселенцев, и
довольно неплохо владел немецким, который ему сейчас очень пригодился.
Разумеется, голландский язык заметно отличался от немецкого, и все же кое-что
майор понимал.
Они поднялись на четвертый этаж. Портье провел их к двери
одного из номеров. Взглянув на помощника комиссара, передал ему ключи. Двое
полицейских тем временем вытащили оружие. Комиссар хотел закурить и уже вытащил
трубку, но, увидев табличку, запрещавшую курить, убрал трубку в карман. Дронго
невольно усмехнулся — комиссар был столь же законопослушен, как и все прочие
голландцы.
Помощник Вестергена глянул по сторонам, прислушался. Затем
вставил ключ в замочную скважину и открыл дверь. Полицейские ворвались в номер
и замерли у порога, никого не обнаружив. Дверь соседнего номера оказалась
открытой.
Полицейские поспешили туда. Вестерген последовал за ними.
Несколько секунд спустя они увидели двоих мужчин, лежавших на кровати.
Полицейские, похоже, разбудили обоих постояльцев. Француз приподнялся на локте
и уставился на визитеров. Второй постоялец, напротив, забрался под одеяло.
— В чем дело? — проворчал француз. — Что происходит? По
какому праву вы ворвались в мой номер?
В этот момент к кровати подошел Шевцов. Нахмурился. Лукин же
отвернулся. А Дронго почему-то развеселился — губы его тронула улыбка.
— Я комиссар Вестерген, — представился комиссар. — Прошу нас
извинить.
Мы хотели проверить документы вашего… — он замялся, — вашего
друга.
— При чем тут мой друг?! — закричал француз, поднимаясь с
постели.
Пожилой постоялец — он был совершенно голый — несколько
мгновений пристально смотрел на комиссара. Затем натянул брюки, накинул на
плечи рубашку и вытащил из кармана пиджака, висевшего на стуле, свой паспорт.
