— Минут через двадцать, — говорю я своему «наблюдателю». А
самого меня подмывает рассмеяться ему в лицо. Откуда ему знать, какую ловушку
приготовил ему Дронго. Мне даже чуточку жаль этих подонков. Против такого аса,
как Дронго, они выглядят как любители против гроссмейстера. Он сегодня дает
сеанс одновременной игры. Против всей этой мрази. И я надеюсь, что он победит.
Харченко ушел. Я подошел к телефону. Теперь все зависит от
неведомой мне Галины. Пока все идет по сценарию Дронго. Конечно, люди Хашимова
прослушивали мой домашний телефон. Ясно, что отсюда, из Парижа, я не могу ни
обратиться за помощью в милицию, ни помочь. Они предугадали все, не учли только
появления Дронго. Именно он спутал им все карты.
Минут через двадцать мне наконец позвонил Хашимов.
— Можете связаться со своей матерью, — заявил он, — ваша
дочь уже дома.
Но предупреждаю, ваш телефон прослушивается. Ни одного
лишнего слова.
Я набираю заветный номер. Бедная моя мама, как много ей
пришлось вынести. Она отвечает сразу:
— Слушаю вас. Говорите. — Таков наш условный знак,
оговоренный с Дронго. Если она произнесет эти три слова, — значит, все в
порядке. Господи, неужели все страшное позади?
— Мама! — радостно кричу я в трубку. — Как у вас дела?
— Все нормально. Илзе рядом со мной. Ты хочешь с ней
поговорить?
— Нет, нет. — Я боюсь, что девочка проговорится. Скажет
что-то не так.
— Не нужно ее волновать, — прошу я маму, — я вам еще
перезвоню.
Я отключаю телефон. Вот и все, господа. Хашимов, Кочиевский,
бандиты и убийцы, теперь вы все у меня на крючке. И новый звонок Хашимова.
— Вы убедились? — спрашивает он.
— Конечно, — радостно отвечаю я ему, — теперь мы едем за
Труфиловым.
Можете считать, что вы его уже взяли.
Москва. 15 апреля
Два автомобиля подъехали к дому почти одновременно. Из них
вышли пятеро мужчин. Все, как близнецы, в черных кожаных куртках. Осмотрев двор
и не найдя ничего подозрительного, они передали по телефону разрешение въехать
третьей машине. Это был микроавтобус. Он подъехал к самому подъезду, и из него
выпрыгнули еще трое мужчин и одна девочка.
Четверо, плотно окружив девочку, вошли в подъезд. Лифтом они
не воспользовались, шли пешком. Девочка шла спокойно, видимо, ей пообещали, что
все будет хорошо. Те, кто остался внизу, у машин, переговаривались, курили,
поглядывая по сторонам. В эти утренние часы все шло своим чередом. Дворник мел
двор, старушки сидели на скамейке, в киоске напротив дома продавали газеты.
Четверо медленно поднимались с девочкой по лестнице. Вот и
дверь нужной им квартиры. Один из мужчин нажал на кнопку звонка. Двое других
Достали из-под курток автоматы. Четвертый приставил дуло к голове девочки,
побелевшей как мел.
Дверь открыла пожилая женщина. Увидев Илзе, она всплеснула
руками, в глазах появились слезы.
— Девочка моя дорогая! — вскрикнула бабушка, протянув к ней
руки, но ее оттолкнули. В квартиру ввалились сначала трое с автоматами и лишь
затем Илзе, которую опекал четвертый бандит. Один из них, видимо главный, вошел
в квартиру, заглянул в гостиную, в спальню, затем на кухню, ванную комнату и
туалет.
— У нас все в порядке, — сообщил он, — можете так и
передать. В квартире все нормально.
— Илзе. — Бабушка хотела обнять внучку, но девочку вновь
грубо оторвали от нее. Трое бандитов расселись на стульях в центральной
комнате, из которой был выход на балкон. Девочку они усадили рядом с собой.
Четвертый пошел на кухню. Но осел на пороге, получив удар по голове. Бабушка,
стоявшая у плиты, улыбнулась. Улыбаясь, она вошла в комнату и спросила
«гостей»:
— Не хотите ли чаю? У меня чайник закипел.
— Можно, — благодушно соглашаются они, — только, бабка, без
глупостей.
И не вздумай что-нибудь подсыпать в чай, сама первая
попробуешь.
Шутка понравилась. Бандиты заржали. Бабушка, наливая чай,
ободряюще улыбнулась Илзе. Парни наглы и спокойны. Внизу находятся четверо
боевиков.
Чтобы напасть на такую группу вооруженных людей, нужно иметь
не меньше роты солдат или спецназовцев.
— Включи телевизор, — предлагает главный одному из своих
людей. Тот поднимается со стула, но в это мгновение на балконе появляются три
человека с автоматами. Еще трое врываются из боковых комнат — они прятались в
стенных шкафах, куда не догадались заглянуть бандиты.
— Сидеть! — приказывает старший группы захвата. — Всем
сидеть на месте.
Двое бандитов, бросив автоматы, растерянно поднимают руки.
Они даже не успели понять, что произошло. Главный, рядом с которым сидит
помертвевшая от ужаса девочка, выхватил пистолет, пытаясь направить оружие на
нее. Его молниеносное движение кажется бесконечным, как в замедленном кадре.
Офицеры группы захвата тоже подняли оружие, не решаясь выстрелить. Бандиту
достаточно чуть-чуть выпрямиться или чуть сдвинуть руку влево в сторону
девочки. Чем закончится поединок нервов? Мгновение, и пистолет может оказаться
у виска девочки. Реакция бабушки оказывается самой быстрой. Не раздумывая,
одним резким движением она выплескивает чашку с кипятком в лицо бандита.
Вскрикнув от боли, он вскакивает. Офицеры выхватывают у него
оружие.
Негодяй орет от боли и ярости.
— Кажется, она сожгла ему глаза, — замечает один из
офицеров, обращаясь к Галине Сиренко, которая вышла из квартиры напротив.
— Сам виноват, — равнодушно замечает Галина, — у него
опасная профессия.
Орущего от боли бандита вскоре увезла вызванная «Скорая».
Четверку «дозорных» во дворе захватывают еще быстрее. Они не успели даже
выхватить оружие. Из соседних подъездов, из газетного киоска, из нескольких
въехавших во двор машин спешат на помощь люди. Даже старик-дворник оказался
молодым человеком, который ловко подставил черенок метлы одному из бандитов,
пытавшемуся убежать. Через несколько минут все было кончено. Мать Эдгара обняла
свою внучку. Девочка тихо заплакала, пытаясь рассказать, как ее украли. И тут
раздался звонок. Галина снимает трубку и передает ее хозяйке дома.
— Слушаю вас. Говорите, — начинает женщина улыбаясь. На ее
глазах слезы. — Все нормально, — повторяет она Эдгару, — Илзе рядом со мной. Ты
хочешь с ней поговорить?
Девочка тянется к телефону, но бабушка кладет трубку.
— Нельзя, — строго говорит она, — ему тяжелее, чем нам. Он
боится за нас. Пожелай ему про себя удачи, Илзе. Ему сейчас так трудно, одному,
— и, неожиданно обхватив внучку руками, она беззвучно плачет. Плачет, приводя в
недоумение сотрудников милиции и ФСБ, которым кажется, что эта операция
проведена блистательно.
