– Ну, как вам мой французский поцелуй? – тяжело дыша, спросила Вера Рашидовна.
– Феерически, – ответил Рыба, деликатно пытаясь освободиться от осьминожьих объятий.
– Понравилось?
– Не то слово…
– Повторим?
– Э-э… чуть попозже, если вы не возражаете. Дайте в себя прийти…
– Вы уж меня простите – не удержалась. Вы рассказывали о соусах – и так страстно, так возбуждающе…
– Соусы – предмет моих неустанных изысканий. Соусы и конфеты ручной работы. – Рыба раздул щеки и покровительственно похлопал Веру Рашидовну по оголенной спине.
– Что вы говорите!
– Я даже собираюсь издать книгу кулинарных рецептов. «Из жизни карамели и не только».
– Какое интригующее название! И какое емкое!
– Да, звучит неплохо.
– Издательства, поди, воюют друг с другом за право опубликовать ваш труд?
– Не без того…
– Не сомневаюсь, что это будет новое слово в кулинарии!
Впервые за долгую историю возни с гипотетической книгой кто-то слушал Рыбу с вниманием и почтением. И относился к его словам серьезно – не то что зубоскалки Кошкина с Рахилью Исааковной. Да и кем они были, по большому счету? Не слишком успешные и не слишком выдающиеся женщины без гроша за душой. Другое дело – Вера Рашидовна! Авторитетная полуолигархическая самка, владелица компаний, владелица о-о! отелей, где Рыба мог бы играть первую гастрономическую скрипку и иметь пятьсот… нет, тысячу человек в подчинении! А то, что она одурманена ду`хами нгылека… Что ж, всякое случается в этой жизни – вот и ду`хи случились.
От неожиданно пролившейся благодати вслед за щеками раздулись и остальные органы Рыбы-Молота – печень, почки, легкие и сердце. И сам он раздулся непомерно, перекочевав из разряда детских надувных шариков в разряд воздушных шаров, а затем – аэростатов.
Аэростат-Рыба завис над землей (мелкой и никчемной, унавоженной макулатурными кучами из когда-либо издававшихся книг по кулинарии). Сюда не долетали птицы, но изредка долетали слова Веры Рашидовны:
– я как чувствовала… что наша встреча будет судьбоносной… потому и отправилась встречать вас сама… хотя могла послать кого угодно…
– Говорите еще, говорите, – поощрили динамики, которыми было оснащено подбрюшье Аэростата-Рыбы.
– я не верю в случайности, дорогой мой… хотя я была замужем определенное количество раз… но это не имеет никакого значения… для вас я чиста… чиста…
Последние слова потонули в странном свисте и шипении: где-то в боку Аэростата-Рыбы самопроизвольно образовалась дыра, и из нее стал выходить воздух. Он выходил до тех пор, пока Аэростат-Рыба наконец не сдулся и не рухнул вниз с заоблачных высот.
– …Вам снова звонят, – проворковала Вера Рашидовна.
Рыба вздохнул, спустил с рук Железную Леди и полез в карман за телефоном, который не просто звонил и вибрировал, а долбил в ягодицу на манер дятла.
Новое сообщение от сети PGN полностью продублировало предыдущее:
«НЕ ВЗДУМАЙ!»
– Очередная космогоническая теория?
– На этот раз кое-что об изменениях в структуре туманности Лисий Мех, – скоренько вспомнил Рыба предотлетные лекции Агапита.
– И что же там произошло?
– Вспыхнула сверхновая.
– Это как-то угрожает нашему существованию?
– Нашему – точно нет.
– А чьему?
– Соседних туманностей. Но не думаю, что вам это интересно.
– Мне интересно все, что интересно вам.
Вера Рашидовна раздвинула губы и продемонстрировала Рыбе-Молоту влажный кончик языка, явно намекая на французский поцелуй – дубль два.
Только не это, только не сейчас, – мысленно содрогнулся Рыба, и – удивление так удивление! – язык Веры Рашидовны юркнул обратно, а губы плотно сомкнулись.
Зато настежь распахнулись двери в гостиную, и на пороге показался Николаша.
– Ужинаете, да?! – спросил он голосом, не предвещающим ничего хорошего.
Рыба-Молот интуитивно втянул голову в плечи, благословляя всех известных ему богов за то, что Николаша не появился минутой раньше. Когда его жена восседала у Рыбы на коленях. А Вера Рашидовна… Вера Рашидовна даже не отреагировала на вторжение, лишь мельком скользнула по низкорослой тщедушной фигуре депутата и произнесла совершенно равнодушно:
– Тебе чего, мальчик? Ты чей?
Эффект от слов Железной Леди был сродни эффекту внезапного появления шаровой молнии. Вернее, двух шаровых молний, одна из которых поразила Николашу, а другая – Рыбу-Молота. Пораженный Николаша с воем бросился вон из гостиной, а пораженный Рыба-Молот соскользнул в пучину тягостных раздумий.
Она не узнала собственного мужа, вот это фортель!
А впрочем, что здесь удивительного? Во всем виноваты засранцы-духи, лихо искажающие реальность вокруг себя и льющие воду на мельницу хозяина. Раньше хозяином нгылека был депутат, и Вера Рашидовна видела его совершенно в ином, приукрашенном до последней возможности свете. Он казался ей…
А кем, кстати, он ей казался?
Рыба пошарил глазами по комнате и тут же наткнулся на разгадку. Она стояла в одной из ниш – в виде древнегреческого Аполлона с ненецким акцентом в лице, который можно было принять и за китайский. Или даже за японский, что предпочтительнее. Ведь всему миру давно известно, что японцы – нация утонченная, высокодуховная, помешанная на красивых и бесполезных вещах. Типа сакуры, сада камней, покемонов и «Здесь я в море брошу наконец бурями истрепанную шляпу, рваные сандалии мои». Ну и кому, на хрен, нужны эти сандалии? А вот поди ж ты – поэтический факт с бородищей в пять веков! Конечно, у японцев есть и менее бесполезные вещи – суши с роллами, рисовое печенье, супец мисо, фильмы ужасов и анимэ. А есть и чрезвычайно полезные – типа гейш и последних достижений робототехники. Оглядев еще раз фигуру узкоглазого Аполлона, Рыба отметил про себя идеально развитой плечевой пояс, в меру мускулистые, без закачки стероидов, руки, сильные прямые ноги и (само собой) – несколько гипертрофированные племенные достоинства, вызвавшие мимолетный прилив зависти. Фигового листка для них, пожалуй, будет недостаточно, а вот лист гигантского древовидного фикуса или пятнистой диффенбахии вполне подойдет.
Что ж, если судить по данной копии Аполлона – у Веры Рашидовны отменный вкус. И слегка завышенные требования к физической форме избранника. Вот интересно, как ей видится он сам, Рыба-Молот?
Хорошо бы – Бредом Питтом… Нет, Бред Питт чересчур слащавый. Лучше – Марлоном Брандо в молодости! Нет, лучше Жераром Депардье в молодости – еще не раскабаневшим и с французской изюминкой в ноздре сломанного носа. Нет… Депардье, пожалуй, слишком простоват, сельпо сельпом. Тогда… Тогда Томом Крузом плюс тридцать… сорок сантиметров сверху! Хотя и этот пережрал рафинада. Кто еще? Бекхэм? Клуни? Нет, все-таки Марлон Брандо в молодости…
