На этот раз включился не ненормативный Гоблин, а полиглот Володарский:
– Таиланд – лучшая страна для любви, – в своей обычной, слегка гнусавой манере перевел он.
В Таиланд Рыба собирался неоднократно – особенно, когда не был обременен браком. Но, по своему обыкновению, так и не собрался. А ведь говорят, что тайские проститутки – самые продвинутые в мире, и в любимом фильме Рыбьей юности «Эммануэль»…
Стоп!
Вот откуда взялись музыкальная тема, плед и французский язык! Чертовы нгылека добрались до юношеских воспоминаний Рыбы и самым паскудным образом извратили их, сочинили собственную малохудожественную постановку. При этом Рыбе-Молоту почему-то отводилась в ней роль самой Эммануэль, а змее… Рыба попытался вспомнить, кто же харил Эммануэль в самолете. Выходило, что трое – один из пассажиров, пилот и бисексуалка-стюардесса. Причем пилот – в туалетной кабинке, а под пледом – как раз пассажир средних лет. Но относительно молодая змея на пассажира средних лет никак не тянула, да и самолет был совсем другого класса – так что Рыба принял решение прекратить жалкую нгылековскую отсебятину.
– Вот что, гаврики, – послал он мессэдж духам. – Нужно обмозговать, как нам быть дальше. Договориться на берегу. А бабу с пледом – на фиг, на фиг, на фиг! В сад!..
Духи прислушались к пожеланиям Рыбы и мгновенно организовали сад в стюардовском предбаннике. Но какой-то странный – с преобладанием низкорослых субарктических кустарников, стланика и полярной ивы. Все это тундровое великолепие покоилось на мощном пласте ягеля с вкраплениями спеющей морошки.
Туда, к ягелю, и побрела змея-бортпроводница, волоча за собой плед. А Рыба-Молот вознес хвалу небесам, что заикнулся именно о саде, хотя в таких (и многих других случаях) обычно говорил: «В пропасть!»
– Значицца так, – провозгласил он. – Уж не знаю, на что вы заточены, но большая просьба в мои отношения с женщинами не вмешиваться. Я вам не карлик-депутат и уж как-нибудь сам с ними разберусь. Остальные инструкции получите позже. А сейчас затихните – Чапай думать будет.
Сказав это про себя, Рыба тут же усомнился – правильный ли тон он выбрал в общении со злыми духами. До сих пор выходило, что им подвластно все, управление другими людьми в том числе. Не исключено – что и природными явлениями того или иного масштаба. Вспомнить бы, что говорил о духах нгылека Ян Гюйгенс! Но ничего, кроме того, что они – порождение местной, ямало-ненецкой преисподней, не вспоминалось. Вот если бы они были духами ответственными и созидательными, несущими добро и свет в массы!..
Рыба-Молот стал судорожно соображать, где у него находится багаж ответственного и созидательного, а также доброго и светлого, накопленный за долгие тридцать пять лет жизни. И – о ужас! – доброго и светлого оказалось с гулькин нос! Стишок про «когда был Ленин маленький, с кудрявой головой», старые слова гимна про «союз нерушимый республик свободных» (конъюнктурные новые лезть в горло отказывались категорически), картина Иогансона «Рабфак идет!» и футбольная кричалка «Раз, два, три! «Зенитушка», дави!».
Вся остальная memory card была непоправимо засрана:
порножурналами и порнофильмами такого качества, что «Эммануэль», два ее сиквела («Эммануэль‐2: Антидевственница» и «Прощай, Эммануэль»), а также одноименный роман, положенный в основу экранизации, смотрелись на их фоне невинной сказкой на манер «Курочки Рябы»;
низкопробными голливудскими обсевками;
европейскими мудовыми киновыхлопами, которые намного хуже, чем голливудские обсевки;
приближенными к документальным программами о серийных убийцах, икорной мафии и коррупции в высших эшелонах власти;
похабными анекдотами о сексе, евреях, чукчах, Штирлице и армянском радио;
похабными историями про женщин всех мастей, возрастов и вероисповеданий;
похабными историями, случившимися с самим Рыбой, хотя они на самом деле не случались;
путевыми заметками о детской проституции в развивающихся странах;
городскими легендами о циничном беспределе, царящем на кухнях ресторанов (от самых затрапезных до самых элитных), в подсобках гипермаркетов и под рыночными прилавками. В кучу было свалено все: некачественные продукты, перебивка ценников, крысиные хвосты в супе-пюре и ногти в десертах.
Много, очень много всего непотребного было вбито в память Рыбы, и – если духи начнут копаться в этой навозной куче – добрее и лучше они не станут. Наоборот, укрепятся в своем зле и наворотят немало гнусностей.
Рыба-Молот совсем было отчаялся, как вдруг в его сознании блеснул лучик надежды. Есть, есть у него неубиенная карта! Сокровище, хранящееся в самом потаенном и чистом уголке его души. В башне из слоновой кости, больше напоминающей парашютную вышку. Вышка украшена флагами и гирляндами из цветов, снабжена радиопередатчиками, навигационными приборами, пропеллерами, обломками багров и многими другими предметами романтического и героического склада.
А сокровище это – не что иное, как любимейшая книга Рыбьего детства, –
«ДВА КАПИТАНА»!
Величайший роман воспитания всех времен и народов, где верность и предательство, трусость и героизм получают единственно верные оценки, где царит культ мужественных мужчин и прекрасных женщин, где герои демонстрируют свои лучшие человеческие качества, где добро торжествует над злом и все заканчивается так правильно, что правильнее и не придумаешь!
В отличие от совершенно не проясненной ситуации с дзэн-чайкой Джонатан Ливингстон, Рыба точно помнил, что читал «Двух капитанов» не меньше пяти раз. И даже хотел стать летчиком, как Саня Григорьев, и полярным исследователем, как капитан Татаринов, – с бородой, в унтах и в лисьей дохе. Но потом малодушно отвлекся на какие-то низменные интересы и похерил свою мечту.
Но это вовсе не означало, что мечта исчезла как таковая. Она просто ждала своего часа – и час пробил!
Рыба приосанился в своем кресле под номером 3А, расправил плечи, поиграл желваками и орлиным внутренним взором нашел в глубинах своей души парашютную вышку с «Двумя капитанами». Теперь оставалось только указать духам нгылека верный путь к вышке и пресечь заходы в непотребные места. Мысленно пробежавшись по гигантскому клозету memory card, Рыба запер все кабинки и навесил на них таблички: «Занято», «Occupied», «Профилактика», «Технический перерыв», «Закрыто на ремонт», «Не влезай – убьет!» со вполне достоверными черепом и костями. Кабинок оказалось намного больше, чем он предполагал, – тьма и тьма!
Надо же, как все запущено! – подумал Рыба, – но ничего, как-нибудь возьмусь за расчистку авгиевых конюшен… Со следующего понедельника. Нет… С Нового года! В Новый год – с обновленным сознанием!
До Нового года была еще уйма времени, а для перевоспитания духов его не оставалось вовсе. Надежда только на «Двух капитанов» – что они потрясут беспринципных нгылека так же, как в свое время потрясли маленького Рыбу. Гнать, гнать их к вышке – и вся недолга!
