– Значит, не через два дня? – все еще не верил своему счастью отец Пафнутий.
– Через два часа, что непонятного? Пересмотрела график в сторону более раннего прибытия…
– Благороднейшая женщина! – воскликнул доктор. – Не правда ли, отче?
– Истинно так! – Отец Пафнутий размашисто перекрестился. – Услышал-таки Господь нашу молитву!
– Ага. Услышал, – подтвердила Нинель Константиновна. – За двести пятьдесят тысяч фунтов стерлингов.
– Что же это вы такое говорите, матушка?
– Не я. А суперняня. Пересмотрела график в сторону более раннего прибытия за премиальные в размере двухсот пятидесяти тысяч фунтов стерлингов.
Озвученная сумма произвела на жертв панибратцевской хрустальной ночи неизгладимое впечатление. Доктор охнул, отец Пафнутий снова начал креститься – на этот раз мелко и часто. Собаки разразились воем и поскуливанием. И лишь Мари-Анж, по обыкновению, дернула правым веком и произнесла сакраментальное:
– Assassiner!..
– Но это еще не все, – выдержав паузу, произнесла загробным голосом Нинель Константиновна.
– Будут доплаты? – поинтересовался Рыба.
– Насчет доплат мне ничего не известно… Но велено передать, что поскольку источником этого форс-мажора явились именно мы с вами… то эти двести пятьдесят тысяч повесят на нас.
– Как это – повесят? – Доктор охнул еще раз.
– Проще самим повеситься. – Отец Пафнутий запустил пальцы в остатки бороды и стал яростно дергать ее.
– Или ее повесить! Суперняню чертову, – прорезался егерь Михей, до сих пор молча лежавший в углу, на бархатной козетке. – А деньги поделить по-братски. И скрыться в Ватикане. Или на горе Синай.
– Достанет, – тотчас же остудила пыл Михея Нинель Константиновна. – И в Ватикане, и на горе Синай, и в дальнем космосе. Достанет и испепелит! Это же Панибратец. Дракон.
Рыба хотел было сказать, что в дальнем космосе у него есть почти что дружбаны – отважные отроки со звездолета «Заря». И что на крайняк можно попросить у отроков убежища. Но, посмотрев на кислые лица товарищей по несчастью, упоминать о звездолете передумал и, по обыкновению, принялся считать: как долго придется выплачивать Панибратцу форс-мажорное бабло. И какова будет сумма выплат.
– Собаки тоже в доле? – спросил он у Нинели Константиновны.
– Думаю, что да.
– Уже легче…
Поделив деньги на общее количество должников, Рыба умножил полученную сумму на число месяцев в году, не забыв извлечь квадратный корень из сентября и кубический – из марта. Выходило, что заплатить придется никак не меньше, чем весит священный мусульманский камень Кааба (причем не в тоннах, а в килограммах). Спрессованные в неподъемную ношу килограммы не понравились Рыбе, и он позволил себе выразить недовольство:
– Эдак всю жизнь платить придется!
– Вообще-то, не одну. А три как минимум. Исходя из наших зарплат, – бодро заявила Нинель Константиновна. – Но ничего. Подожмемся немного и выплатим!
– Скорей бы уж Третья мировая! – мечтательно произнес семейный доктор Дягилев, а егерь Михей в голос застонал на своей козетке.
После столь сокрушительного финансового опускалова встречать супер-пупер-мега-квадро-квази-нано-техно-порно-десять-в-двадцать-четвертой-степени няню не хотелось никому. Так что пришлось тянуть жребий на спичках, и крайними оказались Рыба-Молот и семейный доктор Дягилев.
Первую половину дороги в аэропорт Рыба мучительно соображал, как бы извернуться и незаметно подменить священный камень Кааба на Царь-пушку (которая, по мнению повара, весила несколько меньше). Но, так и не придя ни к какому решению, он переключился на мысли о суперняне.
– Как вы думаете, доктор, она молодая? – через каждые три минуты спрашивал Рыба у доктора.
– Не знаю. А какая разница?
– Никакой, конечно. Но хотелось бы, чтоб молодая…
– Кому хотелось?
– Ну… Мне. А вам?
– Мне совершенно все равно.
– Ясно… А как вы думаете, доктор, она красивая?
– Не знаю. А какая разница?
– Никакой, конечно. Но хотелось бы, чтоб красивая… С эстетической точки зрения это всегда лучше. И для детей полезнее. Воспитывает чувство прекрасного и формирует вкус… В хорошем смысле этого слова… Вот если бы она оказалась похожей на Милу Йовович – было бы здорово!
– Тогда уж лучше на Элтона Джона, – неожиданно врубился в тему ветеран фармацевтики.
– …Или на Николь Кидман!
– Тогда уж лучше на Фредди Меркьюри…
– …Или на Мишель Пфайфер!
– Тогда уж лучше на Бой Джорджа…
…Рыба-Молот на пару с семейным доктором Дягилевым попали пальцем в небо: суперняня не была похожа ни на Николь Кидман, ни на Фредди Меркьюри. Она оказалась вылитой Шэрон Стоун – причем не Шэрон из фильма «Основной инстинкт», а Шэрон из фильма «Быстрый и мертвый». Когда она вышла из «Ила‐86» и на несколько секунд застыла на трапе, широко расставив ноги в пыльных ковбойских сапогах, сердце у Рыбы-Молота екнуло. Очевидно, те же чувства внезапно испытал и Дягилев: он схватился за грудь и непременно бы упал, если бы Рыба не поддержал его.
– Нихерасе! – Внутренности Рыбы слиплись в ком на манер подтаявших соевых конфет. – Вот это мандалэйла!
– Да уж, – булькнул доктор. – Всем мандалэйлам мандалэйла!..
Шэрон Стоун между тем громыхнула стоящим колом плащом до пят, сдвинула на затылок ковбойскую шляпу и улыбнулась, на секунду явив монолитный, без единого зазора массив ослепительно-белых зубов. Ее улыбка была столь лучезарна, что весь остальной мир погрузился во тьму. И вышел из нее, как только улыбка погасла. После образцово-показательной улыбки наступил черед образцово-показательного зевка. Шэрон зевнула так сладко, что у близстоящих самолетов затряслись крылья, а одна из пальм неподалеку переломилась пополам.
– Продешевила, – пробормотал зачарованный Рыба-Молот. – Нужно было брать не двести пятьдесят тысяч, а двести пятьдесят миллионов…
– Да уж, – поддержал зачарованного Рыбу зачарованный доктор. – Однозначно!
– И что характерно – дали бы. И еще сверху пару миллионов накинули за сапоги.
– Нет. Как минимум пять. За сапоги и шляпу.
Еще через минуту началось синхронное движение русских и англичанки навстречу друг другу. Шэрон легко сбежала с трапа, оставляя за собой проломленные ступени, а Рыба-Молот с доктором (держась друг за друга и с трудом лавируя в воздушных потоках, производимых Шэрон) едва доковыляли до середины самолетной стоянки. Здесь, в эпицентре импровизированного торнадо, обе стороны и встретились.
– Вы – это вы, – светски начал Рыба. – Суперняня, так?
– Йес! – снова улыбнулась Шэрон.
