Он поднял голову и посмотрел ей в глаза.
– Чем чаще это делать, тем лучше.
– А может быть лучше? Я и не знала, что мое тело способно на такое.
– У тебя прекрасное тело, и оно способно потрясать, вот как меня сейчас.
Тилли вглядывалась в его лицо.
– Тебе действительно было хорошо?
Он крепко ее поцеловал.
– Не просто хорошо, а изумительно. Я никогда ни с кем подобного не испытывал.
– Ты про девственность?
– Не только это. – Блейк, играя, намотал на палец прядку ее волос.
– Потому что толстая?
– Ты не толстая. У тебя восхитительная фигура.
– Но все твои любовницы были худые?
Блейк вздохнул, отодвинулся от Тилли и сел на край кровати. Положив руку ей на бедро, он тоном строгого учителя произнес:
– Тилли, послушай меня. Я понимаю – ты столько лет была помолвлена с парнем, который даже не пытался довести до конца ваши отношения, и от этого пострадала твоя женская гордость, ты стала себя принижать. Но мне не нравится, что ты так относишься к своему телу. Тебе нечего стесняться.
У Тилли вырвался вздох:
– Прости, что испортила такой чудесный момент.
Он улыбнулся и снова поцеловал ее.
– Повторяй за мной: «Я такая, какая есть, и я красива».
Тилли отвернула голову.
– Нет! Это звучит глупо.
Но Блейк повернул ее лицом к себе.
– Скажи, – приказал он.
Тилли посмотрела ему в глаза и впервые в жизни почувствовала себя красавицей. Прекрасной и желанной женщиной.
– Я такая, какая есть, и я красива. Вот, я сказала. Теперь ты меня отпустишь?
Он провел ей по груди кончиком пальца.
– Ты этого хочешь от меня? Чтобы я тебя отпустил? Или чтобы поиграл с тобой еще немного?
От чувственного блеска его глаз у Тилли по телу пробежали мурашки.
– Ты снова меня хочешь?
Он взял ее ладонь и положил себе на пах.
– Ты меня возбуждаешь, Тилли Топпингтон. Ты меня завоевала.
Она погладила его набухшую плоть, радуясь тому, как меняется его лицо с каждым ее прикосновением.
– А ты перестанешь обходиться со мной так, словно я хрустальная?
– Но разве тебе не больно?
Тилли сдвинула ноги. Да, внутри немного побаливало, но это скорее приятное пощипывание, а не боль.
– Ничуть.
Он лег рядом с ней на бок, медленно поглаживая ее бедро.
– Я не хочу, чтобы ты неправильно расценила, если мы будем продолжать… Я ведь не хотел доводить до этого. До секса с тобой.
Тилли прижала палец к его губам.
– Повтори за мной: «У меня секс с тобой и никакой привязанности, и меня это устраивает».
Он изменился в лице, как бы борясь с собой… и повторил слово в слово.
– Не очень убедительно ты это произнес, – сказала Тилли, разглаживая складки у него на лбу. – Твои глаза говорят: «Что, черт побери, я наделал?»
Он как-то грустно улыбнулся.
– До тех пор, пока мы оба четко представляем, что делаем, все в порядке.
– Я абсолютно четко представляю, – заявила Тилли. – У нас будет много секса, а влюбляться мы не собираемся. Как только ты получишь обратно Макклелланд-Парк, мы закончим наш флирт.
Он постучал ее по кончику носа.
– Ты закончишь.
– А, да. На этот раз честь принадлежит мне. Мне сделать это лично или ты предпочел бы эсэмэску?
Блейк снова нахмурился.
– Если я когда-нибудь столкнусь с твоим бывшим, то скажу ему, что он жалкий трус.
Тилли это поразило. В то время как вся деревня ее поддерживала, когда Саймон сбежал, отец и мачеха заняли позицию «забыть и простить». Они даже не разозлились на Саймона, словно абсолютно не понимали, как глубоко она оскорблена.
Тилли теребила завиток на груди Блейка. Ее это завораживало, как что-то удивительно приятное. У Саймона на груди не было ни единого волоска, и не потому, что он их сводил восковыми полосками.
– Знаешь, я очень расстроилась, когда отец с мачехой не возмутились тем, как со мной обошелся Саймон. Они уговаривали меня простить его. Можно подумать, что он просто перенес дату свадьбы. Им важнее, чтобы я простила его, а не обижалась и не злилась. Я перестала говорить с ними об этом, так мне было больно.
«Зачем я рассказываю ему все это?»
Тилли знала почему. Потому что он слушал ее внимательно, и ему было небезразлично – она видела по его лицу. Словно он поставил себя на ее место, вместе с ней переживал обиду и предательство.
– Ты с ними близка? – спросил Блейк.
Тилли всегда думала, что близка, но это было до того, как Саймон ее бросил.
– Очень обидно, что они не поняли, в каком я была состоянии в день свадьбы. Я-то думала, что они тоже разозлятся из-за меня. Они ведь приплыли за тысячи миль, чтобы быть здесь, и это им стоило огромных денег. А они, когда свадьба не состоялась, отнеслись к этому так, будто отменили чаепитие.
У Блейка в глазах промелькнул гнев.
– Они должны были поддержать тебя, разделить твою обиду. Разве они совсем тебя не знают и не понимают?
Выходит, он понимает ее лучше собственной семьи? Это странно, но… греет душу.
– Наверное, будь я по-настоящему с ними близка, то рассказала бы о нас. Но я не рассказала. Мне неловко врать им, но легче, чем сообщить, что помолвка выдуманная. Они считают брак священным и пришли бы в ужас, узнав, что я притворилась твоей невестой, не собираясь идти под венец.
Складка на переносице у Блейка так и не исчезла.
– Что они подумают, узнав, что мы живем вместе?
– Могут и не узнать, если только кто-нибудь в деревне не напишет им по электронной почте. Про помолвку я им сообщила. Их миссия находится в Уганде, связь по Интернету и телефону обрывочная, так что я пока от них ответа не получила. Иногда на это уходит несколько дней, а то и недель.
Блейк сплел их пальцы и поднес ее руку к губам, не сводя с нее серьезных глаз.
– Я не хотел бы вставать между тобой и твоей семьей.
– Ты ничего такого не делаешь, – возразила Тилли. – Я не ребенок. Мне двадцать четыре года, и если я хочу жить с мужчиной, то это мое дело.
– Тебя не волнует, что они будут расстроены, что ты не…
– Что? Не жду очередного Саймона, который посадит меня в башню слоновой кости, а сам возьмет и сбежит с другой? Со свадьбами покончено.
