Через пять километров перед нами возникла серая бетонная коробка отеля. Боже мой, она ведь явно рассчитана на большое количества народа. Каким образом владельцы все-таки собираются заманить сюда столько клиентов? Да, надо устроиться в «Хай Лайф» поработать хотя бы ради того, чтобы для себя разобраться в законах турбизнеса.
Попав на территорию, мы увидели, что «Хорошая жизнь» совершенно не отличается от стандартных курортных «четырехзвездочников». На полосатых пляжных лежаках героически синели под холодным ветром несколько тел, предположительно немецких. Под их скучающими взглядами мы переоделись и зашли в воду — несмотря на запрет врача, я все же решила участвовать в погружении. Картина, открывшаяся нам под водой, подтвердила все самые худшие слухи. На месте еще недавно цветущего рифа белели остовы мертвых кораллов, в которых уже никто не жил. Бесцветное и безжизненное дно напоминало лунную поверхность.
— Клиентов мало, и непонятно, исправится ли ситуация в ближайшем будущем. Аэропорт далеко, да и кризис этот чертов… — мы вяло тянули кофе в ресторане гостиницы под откровения менеджера-немца. Несколько обедавших за соседними столиками разодетых пар пенсионного возраста косились на наши пыльные кроссовки и драные джинсы с явным неодобрением. Спрашивается, а на кой дьявол вы тогда строили такую громадину? Были бы ваши масштабы поскромнее, глядишь, и риф бы цел остался… Кстати, именно он и мог бы стать основной «завлекаловкой» для клиентов. Беречь его наоборот надо было, больше денег бы заработали. Не так уж много в Египте осталось красивых диких рифов, да еще на которые не нужно тащиться в открытое море, а можно прямо с берега зайти! Теперь-то его уже не восстановишь. Вот тоже: на своей территории, в Европе, они об экологии заботятся так, что аж страшно становится. Не дай Бог, бумажный пакет выбросишь в контейнер для стекла или плюнешь в национальном парке — засудят до смерти. А в стране, которая им чужая, можно вот так вот, раз — и целую экосистему снести, глазом не моргнув. Молодцы!..
— А вот Анна, про которую я вам говорил, она хочет работать на стойке — блин, Тишинский, ну кто за язык тебя тянул! Да не хочу я работать в этом жутком месте. Черт, вот как теперь выкручиваться?!..
— А, отлично! А то я уж замучился каждый день сам стоять. Других дел по горло, на мне ж весь отель! С арабами работать невозможно, да вы все это и без меня знаете… Египет вообще — мерзкая страна. Сюда только лохи отдыхать летят. Если бы не кризис, в жизни б сюда не поехал! Вот Мальорка — совсем другое дело… Там цивилизация, развлечения, клиент богатый… Эх. Ну, пойдемте, я покажу рабочее место и познакомлю с Катриной, вашей сменщицей.
Ну все, вот он, полный попадос, решила я и грустно поплелась следом за менеджером. Катрину мы застали практически на грани нервного срыва. Она пыталась по-английски объяснить что-то разгневанной клиентке. Лицо гостьи отеля показалось мне знакомым. Где я могла ее видеть?..
— Я тебя русским языком последний раз спрашиваю: почему на шведском столе второй день нету огурцов?!!!
— Please, madam, I am very sorry, I do not understand Russian! May be you can speak English or German, and I will help you with pleasure. This is my job…
— Девушка, немедленно позовите вашего директора и — жалобную книгу мне сюда! Я на вас напишу, как вы клиентам хамите!
— Ну вот, пожалуйста. Прямо сейчас и можете приступать. Чего хочет эта женщина?
— Простите, но я… я плохо понимаю по-русски! — Тишина в шоке уставился на меня. — И по-английски тоже. Я, знаете ли, вообще по жизни как-то плохо соображаю! Извините, всего доброго — и я поспешила выскочить на улицу, к машине.
— Ну ты даешь, Анна-на! — произнес Тишинский после того, как мы отъехали от отеля —«Плохо понимаю по-русски». Пять баллов! Неужели тебе там до такой степени не понравилось?
— Леш, а тебе? Ты сам бы смог там остаться?
Ответом мне стали понимающая улыбка и тишина пустыни.
II Дом света
— Вот твоя комната. Из всех, что есть свободных сейчас — самая лучшая. Только тут в крыше дыра, так что обогреватель советую сразу купить. Ну или могу тебе одолжить один из своих за скромное вознаграждение — в перерывах между жаркой блинов и варкой «волшебных» йогуртов Командор выполнял обязанности коменданта кэмпа «Лайт Хаус». Вообще-то название это переводилось как «маяк», который действительно раньше стоял на мысе. Но мне как-то больше нравился дословный перевод: «light house» — «дом света». По сути своей «Лайт» был большой коммуналкой, где собрались самые аутентичные персонажи Дахаба. В основном его населяли те, кто пришел сюда с первой волной европейских дауншифтеров. Дверей здесь не запирали и каким-то чудом краж в комнатах никогда не случалось. Разве что на общей кухне кто-то мог цапнуть чужое из холодильника. Но такое бывало редко и в основном не со зла, а по невнимательности. Ну или если этому «кому-то» очень захотелось манго, а на рынок тащиться было лень…
«Лайт» делился на «серфовую» и «дайвовую» сторону. Причем нельзя сказать, чтобы между представителями этих видов спорта были какие-то непреодолимые разногласия. Просто они относились к разным тусовкам. При встрече дайверы и серферы иногда обменивались ехидными замечаниями. Когда в Дахабе стоял штиль, серферы от нечего делать лезли под воду, а многие водолазы были не прочь иногда посерфить. К какой тусовке принадлежу, я уже и сама бы затруднилась сказать. После погружения у «Хай Лайфа» ухо снова разболелось, и врач запретил нырять еще месяц. Веселые и свободолюбивые раздолбаи-серферы мне нравились просто по-человечески. Но кувыркаться с парусом и доской в холодном море как-то пока не тянуло.
Тем не менее, жилище мое было именно на серфовой стороне. Обстановку комнаты составляли бетонный монолитный лежак, занимавший большую ее часть, маленький пластиковый стол и несколько кривоватых деревянных полок.
Комната имела свою историю. Как-то раз дахабский всеядный кот уволок кость из-под носа у бродячего пса. Который, конечно же, такой наглости простить не мог и принялся остервенело гонять кошака по набережной. Деревьев в Дахабе нет, и кошаку пришла здравая мысль спастись от преследователя на крыше «Лайта». Но не тут-то было: пес каким-то чудом тоже взгромоздился туда и погоня продолжилась. В какой-то момент часть крыши не выдержала веса собаки и провалилась. Благо, что в номере, над которым это произошло, тогда никто не жил. Через какое-то время доносившимися из помещения чудовищными воплями заинтересовался Командор и открыл комнату. Оба зверя выкатились из дверей и умчались, причем кто кого гнал уже было непонятно. Взору же коменданта предстали жуткая разруха и чудовищный бардак, учиненный невольными гостями. Постепенно комнату привели в порядок, только вот дырку в потолке по каким-то причинам так и не заделали. И теперь в нее можно было при желании наблюдать звезды, не вставая с постели. В честь всего этого сколоченную из грубых досок дверь вместо номера комнаты украшала надпись «Апсирватория».
Стены, потолок и окно «Апсирватории» были завешаны расписными тканями местного производства, а на столике лежала огромных размеров морская раковина. Вообще-то эти раковины валяются по всему побережью. Бедуины их украшением не считают и используют в качестве пепельниц. А что с ними еще делать, туристам ведь все равно не продашь — в Египте действуют строгие ограничения на вывоз из страны всего, что добыто в море. Без проблем провезти через границу даже маленькую ракушку можно только в случае, если она снабжена фирменной упаковкой и специальным сертификатом, подтверждающим, что куплена в магазине, обладающем соответствующей лицензией. Либо ваша раковина должна быть частью изделия народного промысла, например, вставлена в лампу или ювелирное украшение. Очень правильная мера, иначе все Красное море отдыхающие уже растащили бы на сувениры.
