Мы, наконец, добрались до монастыря Святой Екатерины, который находится у подножья горы, и отыскали свою группу. Нам повезло — было полнолуние, и горы заливал ровный свет. Предположительно, где-то здесь Моисею были вручены каменные скрижали с десятью заповедями. А теперь пусть проклянут меня гиды и Министерство по туризму Египта, но я все-таки это скажу: точное местонахождение горы Синай неизвестно. Возможно, это та самая вершина в две с лишним тысячи метров, куда еженощно отправляется караван туристов и паломников, чтобы встретить рассвет и получить отпущение грехов. Возможно. А может, библейские события происходили на соседней горе. Или вообще, на горе за километр отсюда. Но, по сути, важно не это, а другое: здесь отпадают всякие сомнения на предмет того, происходили ли эти события вообще. Когда видишь вековые горы, помнящие рождение Земли, и уводящую вверх ленту дороги, которая светится под луной белым мерцающим сиянием, то вдруг отчетливо понимаешь: БЫЛО. Во время восхождения впадаешь в какое-то медитативное состояние, из которого тебя не может выбить ничто. Даже тот факт, что вместе с тобой на гору ломится гигантская толпища народу, а на пятки тебе периодически наступают толстые афроамериканские паломники. Оборачиваешься и в первый момент видишь только их белые балахоны и широкие улыбки. Потом раздается раскатистое «Sorry!». В любом другом месте ситуация, когда в кромешной тьме тебе в затылок дышат запыхавшиеся черные люди, вызвала бы приступ паники и ассоциации с кошмарным сном. Но только не здесь.
Чем выше поднимаешься, тем более интересную и вычурную форму принимают горы. Как-то само вспоминается, что раньше эти места были океанским дном. Глядя на нетронутый временем пейзаж, так и ждешь, что вот-вот из-за ближайшей скалы вылезет какой-нибудь доисторический зверь вроде динозавра. Вылезает же, как правило, все тот же афроамериканский паломник, который ходил туда пописать. И это сразу возвращает тебя назад, так сказать, в будущее…
На протяжении всего пути нас преследовали верблюды. Идет себе человек где-то на двух тысячах метров, устал уже порядочно, и тут, аки джинн из бутылки, ему наперерез выскакивает деловой мужик в галобее и орет дурным голосом: «Хочешь вэрблюдь?» И гора Моисея периодически оглашается осатенелыми воплями «Не хочу верблюд!!!» на всех языках мира. Потому что, во-первых, на святую гору надо подниматься все-таки своими ногами. А во-вторых, на протяжении всего пути мы видели перекошенные лица тех несчастных, которые соблазнились предложением бедуина. «У верблюда два горба, потому что жизнь — борьба» — прокомментировал мой спутник очередную пронесшуюся мимо нас во тьму конструкцию из перепуганного животного и матерящегося туриста.
Вообще, на горе Моисея поневоле начинаешь верить в чудеса. Когда, например, вдруг посреди вневременного пейзажа возникает освещенный неоновой рекламой ларек со «Сникерсами». Гид объявил возле него привал. Стоило достать из рюкзака захваченный из дому бутерброд с курицей, как меня тут же окружили коты! Как они забрались на такую высоту и чем питаются, когда здесь нет туристов, остается загадкой… Судя по их впалым бокам, наверное, постятся.
Последний отрезок пути, состоящий из не помню скольких ступеней, вырубленных в горе, дался тяжело. К тому же мы втопили со страшной скоростью и обогнали группу — время поджимало, горизонт уже начинал розоветь. Добравшись, наконец, до вожделенной вершины, мы обнаружили, что маленькая каменная площадка уже облеплена туристами всех возможных национальностей. Туристы галдели, пихались и щелкали фотовспышками. «Реально, как новозеландские тупики, угнездившиеся на скале» — выдал мой дахабский знакомый. Натуралист нашелся, тоже мне… Растолкав «тупиков», мы отвоевали себе маленький кусочек пространства и присели отдышаться. Через несколько минут я почувствовала, что здесь довольно прохладно. Еще через пару мгновений начала стучать зубами от холода. Не помогли даже два свитера, прихваченные с собой по настоянию друзей, которые предупреждали, что здесь по утрам «свежоповато». Как по заказу, откуда ни возьмись, появились два бедуина с горой какого-то тряпья. Хоть тряпье и выглядело подозрительно, выбирать не приходилось, и мы взяли в аренду вшивенький матрасик и пару шерстяных одеял. Аренда обошлась недешево. Но, в любом случае, отмороженные почки лечить дороже встанет. Меж тем мир готовился к появлению солнца, и на небе началось предрассветное шоу красок. Даже «тупики», которых здесь собралось уже очень много, при виде этого зрелища заткнулись. Ненадолго, правда.
Солнце появилось и взошло буквально за пару минут. Пейзаж вокруг изменился, в нем остались только два цвета — синий и желтый. Желтыми были горы, синими — их резкие контрастные тени.
Вместе с рассветом пришло странное чувство. Наверное, в этом виноваты горы. Смотришь на них и понимаешь — они здесь были за тысячи лет до тебя и простоят еще столько же после твоей смерти. Странно вот так сидеть и осознавать, что ты уйдешь, а мир останется. И что твоя жизнь, которая так много для тебя значит и за которую так цепляешься, на фоне вечности всего лишь незаметная пылинка… Крепкий йеменский кофе с кардамоном, термос с которым мы прихватили из Дахаба, привел нас в чувство. Пора было идти обратно. Мы ужаснулись, увидев чудовищную очередь, выстроившуюся на дороге — было такое ощущение, что народу с горы спускалось в два раза больше, чем на нее поднялось. Смутно вспомнились рассказы друзей о том, что есть и другая дорога вниз. Мы подошли с этим вопросом к гиду-бедуину. Он подозрительно покосился на нас:
— А вы из какого отеля?
— Да мы дахабские…
— Локалы, что ли?… Вон там два деда в галобеях, видите? Они всегда по монашьей тропе спускаются, идите за ними. Только осторожнее, там есть крутые места. Держитесь за дедами, никуда сами не лезьте!
Мы двинулись за дедами, стараясь не терять их из виду. Что было, в общем-то, делом непростым — несмотря на почтенный возраст, деды были чрезвычайно резвы. Как мы поняли, эта тропа была более коротким, но и гораздо более крутым путем. По ней в обход туристических маршрутов ходили монахи из обители Святой Екатерины. А так же здесь когда-то жили монахи-отшельники. На их полуразрушенные домики, сложенные из грубых камней, мы натыкались несколько раз. Нас окружали тихие звуки просыпающегося дня и золотисто-розовые скалы. Чувство времени совсем исчезло. Подумалось, что мы с равным успехом могли бы идти здесь как в 2008-м году, так и в XVII веке, и в каком-нибудь 500-ом году до рождества Христова — вокруг мы видели бы абсолютно то же самое. Ни одного человека рядом. Лишь деды впереди, почти не обращавшие на нас внимания. Но их синие пыльные галобеи, кожаные сандалии и седые бороды, развевающиеся по ветру, казалось, могли запросто принадлежать современникам Моисея.
Мы достигли монастыря Святой Екатерины гораздо раньше всей остальной группы. Спутник мой отправился искать кафе. Мне же есть не хотелось, и я пошла бродить вокруг монастыря. Туристов пускали внутрь лишь в определенные часы. Как раз к этому времени должна была спуститься группа, и нас обещали отвести туда с экскурсией. Сейчас же в саму церковь было не попасть. Зато я нашла очень уютный внутренний дворик. Здесь росло много ухоженной зелени, пахло цветами, а старое раскидистое дерево давало прохладную тень. Дворик, явно предназначенный для отдыха паломников, к моей большой радости, был пуст. Бросив на каменные плиты свитер, я села в тени дерева и облокотилась спиной о ствол. В общем и целом, подъем на гору Моисея стал хорошей оздоровительной прогулкой. Ощущения во всем теле были, как после ночи в тренажерном зале. Да еще и, в качестве бонуса, сеанс ароматерапии — верблюдики очень сильно пахнут, что в разреженном воздухе ощущается особенно остро. Я дико устала, хотелось спать, но не давало разболевшееся ухо. Видимо, на нем опять сказались перепады давления. Доктор из нашей барокамеры только разводил руками и говорил: «Раз болит, надо лечить. В Москве». Господи, ну как же задолбало это ухо и как же не хочется на историческую родину! Москоу-сити, конечно, не хуже и не лучше многих мест в мире. Просто это город не для жизни, а для зарабатывания денег. Москва — гигантский офис. Конечно, и в офисе можно поставить диван и душевую кабину, а еду готовить в микроволновке или заказывать в ближайшем ресторане. Да, и в офисе тоже можно жить. Точнее, существовать. Но ведь даже в таком случае никому не придет в голову называть это место своим домом. Господи, ну пожалуйста, как же я туда не хочу! Моя жизнь, мое море, мои друзья, которые меня понимают — все здесь…
