— Рад наконец с вами познакомиться, сэр, — сказал Валентин, пожимая ему руку.
— И я, Хорват, тоже.
Говард повернулся к молча сидящей за столом дочери. В этот момент Валентин уловил исходящий от хозяина слабый аромат духов. И это не духи, которые были на Каролине. Совершенно иной аромат. Адвокат был занят, но не срочными делами на работе. Если только его работа не предусматривала очень близкий, скорее интимный контакт с женщиной.
Каролина засмеялась какой-то шутке мужа, не сводя с него глаз. А Имоджин сидела, уткнувшись взглядом в тарелку.
Почему она так неуверенно себя чувствует в присутствии отца? Неужели Говард О’Коннор всегда был невнимательным отцом и ловеласом? Валентину вдруг показалось, что одержимость Имоджин вопросами супружеской верности и доверия имеет серьезную почву.
Глава 12
Только подали горячее, как у Говарда зазвонил телефон. Он извинился и поднялся из-за стола, чтобы ответить на звонок. Он вышел в холл и прикрыл дверь.
— Извините, — сказала Каролина. — Мы уже привыкли делить Говарда с его работой. Такая у него профессия. Я бы даже сказала — призвание. Надеюсь, вы понимаете, о чем я. Врачебная практика тоже относится к этому разряду.
Валентин посмотрел на Имоджин, которая не отвела взгляда. Обычно он читал ее, как открытую книгу. Но сейчас ее лицо оставалось бесстрастным.
— Не понимаю, почему ты постоянно извиняешься за него, мама, — заметила Имоджин, не отрывая от Валентина взгляда. — Ты знаешь, что мы всегда играли вторую скрипку среди других… интересов папы.
Слова прозвучали сокрушительно, но за ними чувствовалась боль и предупреждение одновременно. Она с этим выросла. Но не потерпит подобного в своем браке. Во время десерта шла игра в дипломатию. Валентин пытался, как мог, смягчить мрачное расположение духа жены, а Каролина вовсю старалась прикрыть вопиющее отсутствие мужа. Наконец, к всеобщему облегчению, ужин закончился.
Когда они вернулись домой, Валентин знал, что им нужно обязательно обсудить ужин.
— Давай выпьем на сон грядущий, — предложил он. — И я хотел бы поговорить.
— Я так и думала, — откликнулась Имоджин. — Я бы выпила коньяку. Это то, что мне сейчас необходимо.
Имоджин делала вид, что ей все нипочем. Но Валентину было известно, какая она хрупкая и уязвимая. И как непрочны воздвигнутые ею барьеры.
— Значит, выпьем коньяку, — с готовностью согласился Валентин.
Они прошли в библиотеку. Валентин разлил коньяк в хрустальные бокалы и устроился рядом с Имоджин на диване.
— Тяжелый был для тебя вечер, — начал он без преамбулы.
— Тяжелый? Скорее обычный. По крайней мере, мама так считает. Не знаю, почему она с этим мирится. — Имоджин качнула головой и отпила глоток. — Нет, неправда. Я знаю, почему она принимает это как должное. Она не любит отца, так же как и он ее. Однако обоим нравится создавать иллюзию стабильного брака и вести образ жизни, соответствующий доходам отца.
Признание Имоджин отдавало такой горечью, что у Валентина защемило в груди. Он решился спросить напрямик:
— Твой отец всегда был неверным супругом?
Она удивленно вскинула брови.
— Ты так быстро догадался?
— Это нетрудно, когда мужчина приходит домой, а от него пахнет духами другой женщины.
— Раньше он принимал душ перед возвращением домой. А сейчас и не думает скрывать свои похождения. Мама просто подставляет другую щеку. Она долго боролась за нынешний дом и положение в обществе. И не собирается жертвовать всем этим ради любовниц отца.
Валентину стало очень жаль Имоджин, когда он представил, в какой обстановке она выросла. Его отец был трудоголиком, но всегда находил время для семьи и любил жену.
— Мне очень жаль, Имоджин. Ты заслуживаешь лучшего.
— Я тоже так считаю, — согласилась она. — Может быть, сейчас мама привыкла и спокойно относится к происходящему. Но я знаю, что ей нелегко. Она, вероятно, сначала любила отца, но постепенно чувство угасло. А как могло быть иначе, если любовь не разделяют и не подпитывают? Между ними сейчас ничего общего, кроме благополучного фасада, который они всем с радостью демонстрируют. Мама выступает хозяйкой вечеринок, когда отец развлекает важных гостей, а отец играет роль преданного мужа.
— Что-то сегодня я не заметил его в этой ипостаси, — отметил Валентин.
— Потому что ты ему неинтересен. Ты всего лишь его зять, а семья для отца никогда не была на первом месте. Я усвоила это с колыбели, Валентин. Но не хочу такой участи для собственных детей. — В ее голосе прозвучало четкое и ясное предупреждение.
— Я всегда буду с детьми и с тобой, Имоджин.
— Хочешь сказать, что у нашего брака есть будущее?
— Почему бы нет?
— Есть одна причина, — резко ответила она. — Ты ее не видишь или отказываешься признавать ее существование.
— Послушай и пойми меня правильно. Я совершенно не похож на твоего отца. Я никогда тебе не изменял и не собираюсь делать этого в будущем. Знаю, ты считаешь, что видела свидетельство обратного, и тебя это сильно задело. Тогда в Африке я был эгоистом. Работа была для меня на первом месте. Я не осознавал, насколько хрупки наши отношения. Это моя вина. Зря я дал Карле ключи, чтобы она поспала в нашей квартире. Я понятия не имел, что она кого-то приведет. Извини, что тебя заставили поверить, будто я там был. Не знаю, сколько раз мне еще повторить, чтобы ты мне поверила.
Имоджин посмотрела ему в глаза. Выражение ее лица смягчилось.
— Я очень хочу тебе поверить, Валентин. Иначе я не вышла бы за тебя замуж снова. Но она по-прежнему присутствует в твоей жизни и вносит разлад в нашу. Пока она здесь, у нас будут неприятности. Как ты этого не поймешь? Послушай, у отца было много любовниц. Но поскольку он их не любил, то не считал, что был неверным мужем. Более того, он себя в этом убедил. Но для меня верность — это все. Все, понимаешь?
— У тебя есть мое слово, Имоджин. У меня была, есть и будешь только ты. И я искренне желаю, чтобы ты в это поверила. Я люблю тебя и хочу прожить с тобой жизнь. С тобой и нашими детьми.
— Я же говорю, что хочу тебе верить, Валентин… — начала она.
— Тогда поверь, и делу конец, — настаивал он.
— Если бы все было так просто.
— Все зависит от нас.
Валентин наклонился к Имоджин, взял у нее из рук бокал и поставил на стол. Затем, обхватив ее лицо ладонями, нежно поцеловал в губы. Это была констатация того, что он ее мужчина. Оторвавшись от ее губ, он пристально посмотрел ей в глаза, подтверждая данное ранее обещание. Он поднялся с дивана и подал ей руку:
— Давай проведем ночь вместе.
— Я не знаю, Валентин.
— Просто поспим в одной постели. Я хочу, чтобы ты была рядом.
