Он сразу понял, что это та самая банда местных партизан, о которых он столько слышал.
За ними ярко пылал разрушенный фермерский дом. Чарльз решил, что лучше будет, если он выйдет к ним. Только сначала надо было снять синий мундир и спрятать его. Это заняло около минуты. Он еще стягивал один рукав, когда увидел, как всадник в колоратке взмахнул перчаткой. Двое из его людей спешились, подбежали к испуганным северянам, выдернули одного из группы и толкнули вперед стволами пистолетов:
– Давай-ка туда, янки. Как другие.
Пленник закричал еще до того, как его коснулось пламя. Один из партизан ударил его сзади плашмя штыком по ногам, и он упал лицом вниз прямо в огонь. Волосы его тут же загорелись, а потом он исчез в дыму.
Дрожа от бешенства и ругаясь на чем свет стоит, Чарльз погнал Бедового вперед.
– Я майор Мэйн из кавалерии Хэмптона! – закричал он, выехав из-за деревьев и взмахивая карабином. – Не стрелять!
Последние слова оказались весьма кстати, потому что при первых звуках его голоса партизаны развернулись и направили в его сторону оружие. Он остановился рядом с этими немытыми, грубыми людьми, на лицах которых была одна только ненависть. Бесчинства, учиняемые нерегулярными войсками, давно уже стали позором Конфедерации. Эту шайку возглавлял седеющий мерзавец в пасторской колоратке и украденном офицерском кителе с грязными галунами.
– Какого черта здесь происходит? – резко спросил Чарльз, хотя дым, крики и тошнотворный запах горящей плоти уже все объясняли.
– Полковник Фоллиуэлл, сэр, – сказал вожак. – А вот кто вы такой, чтобы задавать нам такие вопросы, да еще так надменно?
– Дьякон Фоллиуэлл, – сказал Чарльз; его подозрения подтвердились. – Я слышал о вас. Я уже сообщил вам, кто я. Майор Мэйн. Разведчик генерала Хэмптона.
– Можете это доказать? – резко бросил Фоллиуэлл.
– Достаточно моего слова. И этого. – Чарльз поднял карабин. – Кто эти пленные?
– Отряд вражеских инженеров, если верить их старшему офицеру. – (Чарльз не стал смотреть туда, куда показывал палец Дьякона.) – Мы на них наткнулись, когда они оскверняли эту брошенную собственность…
– Мы брали древесину, вот и все, ты, выродок! – закричал кто-то из пленных.
Один из партизан тут же ударил его прикладом винтовки. Янки упал на колени, ухватившись за спицу колеса фургона.
– …и тогда, по нашему обычаю, мы решили получить некоторую компенсацию за те ужасы, что творят янки, и заодно исполнить обещание, данное апостолом Павлом в Послании к солунянам: «…а вам, оскорбляемым, отрадно вместе с нами, в явление Господа Иисуса с неба, с Ангелами силы Его», – Дьякон картинно потряс перед лицом Чарльза воздетым к небу пальцем, – «в пламенеющем огне совершающего отмщение не познавшим Бога и не покоряющимся благовествованию Господа нашего Иисуса Христа».
Чарльз с отвращением сжал губы. Дьякон Фоллиуэлл казался спокойным, но в его водянистых карих глазах просвечивала угроза.
– Думаю, мы достаточно ясно вам все объяснили, – сказал он. – А теперь, с вашего любезного позволения, продолжим свое дело.
Чарльз снова ощутил мерзкий запах со стороны горевшего дома. Янки ему было не жаль – он и сам мог пристрелить любого не моргнув глазом, но если Юг теперь полагался на таких защитников, как эти, и на такую тактику, то он действительно заслуживал краха.
Бедовый осторожно переступал ногами по снегу.
– Моего разрешения вам не получить, Дьякон, – покачал головой Чарльз, – уж будьте уверены. Только не на то, чтобы сжигать людей заживо. Я забираю этих людей и сам доставлю их в штаб.
Чарльз рассчитывал на то, что партизаны подчинятся приказу кадрового офицера, – полковничье звание Фоллиуэлла наверняка было липовым, – но он понял свою ошибку, когда Дьякон выхватил саблю и направил острие ему в грудь:
– Только попробуйте, майор, – и окажетесь в огне следующим.
И тогда Чарльз по-настоящему испугался. Ни криками, ни угрозами он явно не мог заставить этих головорезов повиноваться. И уехать отсюда просто так тоже не мог – даже если бы договорился со своей совестью. Лихорадочно соображая, что можно сделать в такой ситуации, он решил, что единственный способ спасти янки и предотвратить новые убийства – это заключить с партизанами временное соглашение.
Он впервые посмотрел на оставшихся пленников и вдруг замер, увидев коренастого бородатого офицера, старшего в отряде.
Это был Билли Хазард.
Билли тоже узнал его. Чарльз прочитал это в изумленном взгляде друга, хотя тот был осторожен и ничем не выдал себя.
А остальные янки? Станут ли они драться? Наверняка, ведь выбора у них не было. Но смогут ли они победить, ведь врагов вдвое больше? Возможно, если Чарльз слегка сравняет разницу. Он вдруг вспомнил Шарпсберг. Думал ли он тогда, что когда-нибудь сможет пойти на такое, но эта суровая зима каким-то загадочным образом все изменила.
Все это вихрем пронеслось в его голове. Через мгновение после того, как Фоллиуэлл заговорил, Чарльз наклонил голову и, глядя ему прямо в глаза, решительно произнес:
– Не смей мне угрожать, ты, неуч деревенский! Я кадровый офицер, и я забираю этих людей в…
– А ну, тащите его из седла!
Фоллиуэлл махнул рукой своим увальням. Всадник справа от Чарльза потянулся к нему и получил выстрел в упор из карабина.
Дробь изрешетила ему все лицо, и кровь тут же хлынула из глаз и других отверстий. Фоллиуэлл с ревом взмахнул саблей, чтобы нанести смертельный удар, и получил выстрел из второго ствола. Ударом его вышибло из седла, голова откинулась назад на разорванной шее.
– Билли… бери своих и бегите сюда!
Теперь, после того как Чарльз немного выравнял шансы, их осталось восемь против пяти. Но у восьми партизан было оружие, а пленные еще плохо понимали, что происходит, и стояли в растерянности. Запряженные в повозку лошади беспокойно забили копытами и заржали, когда один из партизан повернул свою чалую к Чарльзу, который торопливо пытался достать из кобуры кольт. Двое северян наконец опомнились и бросились на другого партизана, пока тот, что стоял рядом с Чарльзом, удерживал свою лошадь коленями и одновременно поднимал левую руку, чтобы положить на нее дуло револьвера. Все произошло за считаные секунды.
Пальба, сопровождаемая криками и проклятиями с обеих сторон, началась внезапно. Чарльза спасла глупость одного из партизан. Подъехав сзади, тот вдруг с размаху ударил его по голове своим мелкокалиберным ружьем.
Пошатнувшись в седле, Чарльз начал заваливаться влево. Он быстро высвободил правую ногу из стремени. Партизан, который ударил его, вдруг громко вскрикнул – пуля, выпущенная его товарищем и предназначенная Чарльзу, пробила его правое плечо.
Снежный пейзаж и вздымавшийся в небо огонь вдруг накренились перед его глазами. Уже падая назад, Чарльз попытался высвободить и левую ногу, но не смог. Чувствуя резкий рывок в бедре, он упал на землю, сильно ударившись плечом и затылком, и сразу выстрелил в первого партизана. Мимо. Бедовый, чувствуя непривычную обузу в левом стремени, беспокойно бил копытами.
