Следующим событием, запланированным для нас Мисой в Киото, стало посещение школы гейш. Там мы узнали, что гейши — часть древнейших традиций Японии, это настоящая профессия, требующая около семи лет подготовки. Фредди увлекся темой, стараясь узнать все до мелочей. Особенно его поразил макияж девушек. Он расспрашивал, каким образом создаются такие эффекты и сколько времени занимает процесс, восхищался их цветастыми кимоно из тончайшего шелка и с просторными квадратными рукавами.
Нас представили маленькой пожилой леди — их наставнице, или, иначе, госпоже. У нее было морщинистое лицо и всего один зуб. Госпожа играла на однострунном банджо и пела, в то время как девушки танцевали для услады наших глаз. Мы сидели на полу, скрестив ноги, и участвовали в традиционной чайной церемонии.
После мы отправились в модный ночной клуб, где Фредди, конечно, оказался в центре внимания. Казалось, каждый хочет с ним пообщаться. А самому Фредди приглянулся один трансвестит, который благоразумно переоделся в обычную одежду. Миса представила его нам. Фредди окрестил его «Он-Она». Когда бар закрылся, Он-Она пригласил нас к себе домой выпить. В гостях мы болтали, смеялись и отлично провели время, но я был так изнурен из-за разницы часовых поясов, что вытянулся прямо на полу и вздремнул по-японски. Голову положил на деревянную колоду — было на удивление удобно.
Спустя несколько часов Фредди разбудил меня, и мы отправились обратно в нашу спартанскую хижину. Меня поражало, что Фредди, несмотря на свой статус и деньги, искренне радуется простым вещам — например, возможности поспать на полу, как настоящие японцы. Во всем этом была какая-то особая свобода, гениальная простота. Наутро, по дороге в здание отеля, мы зашли к Джо. Его домик был точно такой, как наш, только немного больше, отчего Фредди сразу помрачнел.
Хотя Фредди стремился во всем следовать японскому образу жизни, его энтузиазма не хватало для изучения языка. Он никогда не испытывал интереса к иностранным языкам, а когда бывал за границей, рассуждал так: «Я говорю только по-английски, и мне этого хватает». Даже прожив два года в Мюнхене, он нахватался только отдельных немецких фраз, хотя у него вошло в привычку иногда произносить W как V. Во время нашего японского путешествия Фредди заучил всего два японских слова — «домо»[35] и «муси-муси»[36]. Он постоянно радостно повторял их на каждом шагу, хотя понятия не имел, что они означали — ему просто понравилось их звучание.
Нашей следующей остановкой в этом путешествии была Осака, где мы зашли в универмаг, о котором Фредди все уши мне прожужжал с тех пор, как мы покинули Гарден Лодж. Почти полностью построенный под землей, он даже пересекался со станцией метро. Там продавали всякую всячину, но, хотя мы обошли каждый квадратный метр этого магазина, Фредди не купил ни одной вещицы. Он целенаправленно вел меня в один отдел, чтобы кое-что показать: большой бассейн с карпами кои. Фредди просто млел от них, и я понимал почему. Эти рыбки великолепны.
Вернувшись в Токио тем же вечером на поезде-пуле, мы сели за просмотр новостей по телевизору. Вдруг Фредди замолчал. В тот день сообщили о том, что пути, по которым следовал поезд, находятся в аварийном состоянии. Фредди всегда старался избегать любой опасности. Если бы он знал об этом заранее, то отменил бы поездку или настоял на выборе другого транспорта.
Еще одной страстью Фредди был тонкий антикварный фарфор. До него дошли слухи о некоем человеке из Тибы, который владел музеем с бесценными экспонатами. Фредди попросил Мису организовать им личную встречу. Музей находился в добрых двух часах езды от Токио. В лобби нас, как всегда, ожидали несколько терпеливых фанатов с подарочками для Фредди. Мы немного пообщались с ними и покинули отель.
Фредди ненавидел долгие поездки на машине и вскоре заскучал. Вдруг он заметил вывеску «Макдоналдс».
— Я бы съел гамбургер, — сказал он, и мы развернули машину, направившись за роял-чизбургерами с картофелем фри.
Добравшись до музея, мы увидели там все тех же фанатов из отеля.
— Как, черт возьми, им это удается? — удивился Фредди и отправился с ними поговорить.
Встреча в музее началась с ритуальной чайной церемонии, после которой владелец показал нам свою коллекцию фарфора. Музей был забит керамикой всех цветов и размеров, от крошечных, хрупких пиал до гигантских ваз высотой в два человеческих роста. Даже Фредди признал, что они слишком большие для транспортировки к нему домой. Кроме фарфора в музее хранились гравюры и редкие произведения японского искусства. Там была и прославленная лакированная антикварная мебель, и даже вешалка со старинными кимоно, похожая на маленькую, изящную раму кровати, поставленную вертикально.
Увидев несколько красивых фарфоровых тарелок Имари, Фредди тут же захотел их приобрести, но ему сразу напомнили, что ничего из коллекции не продается. Но он хотел купить все, что там видел, потому продолжал просить продать ему то одно, то другое. Он надеялся, что они передумают! В конце экскурсии владелец подписал для Фредди каталог; благо он был на английском языке, поэтому Фредди смог почитать его на обратном пути в Токио.
Тем вечером мы пошли с Мисой на ужин в ресторан наподобие токийского Joe’s, где все блюда готовились в присутствии посетителей на специальном столе. Там праздновали японскую свадьбу, и жених с невестой позировали для фотографа. Фредди зачарованно любовался фантастическим костюмом невесты — красочное шелковое кимоно, украшенное замысловатой вышивкой.
Миса как-то обмолвилась Фредди, что некоторые японцы принимают ванну из сакé, крепкого рисового вина. Он расспросил ее о процедуре и при первой же возможности отправил Джо за огромным бутылем дешевого саке. Фредди набрал воды в ванну, вылил туда всю бутылку, и мы вдвоем туда залезли. Эта процедура обладает кровоостанавливающим и сужающим поры действием, что, может, и принесло нам какую-то пользу, но мы пришли к выводу, что ванна с саке — такая штука, которую больше одного раза принимать не стоит. Фредди потом, смеясь, рассказывал друзьям:
— Залезаешь в ванну с саке трезвым, а вылезаешь пьяным!
Фредди всегда жаждал попробовать что-то новое, хотя бы раз в жизни — но только если это безопасно.
Потом его снова потянуло потратить деньги, и он накупил кучу пепельниц. Иногда я замечал, что Фредди скупает все как будто в панике. Он словно цепенел от страха, что в магазине закончатся запасы и он останется ни с чем. Дай только волю, Фредди бы отоварился за всю Англию.
В Нагое он обнаружил лавку с тысячами терракотовых хибати[37], всевозможных цветов, древними и современными. Магазин был заставлен ими до потолка. Фредди не расставался с мыслью найти ту самую печь особого синего оттенка. Для нас это уже стало притчей во языцех. В каждом магазине мы судорожно выискивали глазами хибати. И этот не стал исключением. Мы старательно и дотошно прочесывали стеллажи, а Фредди зоркими глазами сканировал и отбраковывал все новые и новые хибати. В какой-то момент я даже стал на четвереньки, чтобы проверить, не завалялись ли хибати под полками. Изумленная Миса хохотала и не верила своим глазам — такого зрелища она никогда еще не видела. Видимо, она не понимала, что Фредди — настоящий перфекционист.
