На Рождество я купил Фредди несколько антикварных бокалов из цветного стекла, но чуть не испортил сюрприз. В витрине магазина я присмотрел шесть бокалов. Издалека казалось, что у них прозрачные ножки, но, как выяснилось, они были насыщенно-красного оттенка. Приехав в Гарден Лодж, я столкнулся с Фредди. Он спросил, почему у меня такой довольный вид, и я сдуру показал бокалы:
— Это твой рождественский подарок, посмотри.
Затем я поставил их в сервант.
Около полудня в канун Рождества я отправился купить пару джинсов в Эрлс-Корт. Я ненавидел себя за то, что показал Фредди его подарок. Когда я проходил мимо того антикварного магазинчика, владелец как раз открывал дверь и заметил меня.
— Бокалы, которые вы купили… — начал он.
— Да?
— Забыл вам сказать, что у меня еще шесть таких. Это набор из двенадцати бокалов.
— Сколько? — спросил я.
Он сделал небольшую скидку, и я их купил. Помчался обратно в Гарден Лодж, прячась от Фредди, упаковал их в подарочную бумагу и положил под елку.
Рождественским утром я проснулся с невыносимой зубной болью. Мне было так плохо, что пришлось ехать к дежурному стоматологу, и он вырвал мне зуб.
Как и я, Фредди не переваривал стоматологов. Он ходил на обследование один раз в год, испытывая одновременно мучения и экстаз от манипуляций своей докторши — ему нравилась решительность, с которой она работала. Он выходил от нее и говорил: «Мои зубы ей покоя не дают!»
Передние зубы у Фредди выпирали, потому что за ними выросли другие зубы. Их нужно было удалить еще в детстве, но этого не сделали. Будучи уже знаменитым, он говорил, что исправил бы прикус, но на самом деле не беспокоился об этом. Зубы стали его фирменным знаком — именно по ним его сразу узнавали на карикатурах.
Хотя его зубы сильно выступали вперед, я считаю, что у него прекрасная улыбка. Если он смеялся от души, то просто ржал во весь рот, выставляя зубы напоказ. А потом смущался и прикрывал рот ладонью.
После рождественского обеда мы пошли открывать наши подарки. Я достал из-под елки свой подарок для Фредди и вручил ему. Надорвав обертку и разглядев под ней темно-красные бокалы, он уставился на меня.
— Они же в шкафу!
— Нет, это другие, — ответил я. — Еще шесть штук.
И весь набор занял почетное место в серванте.
Фредди все больше слабел, но 1991 год начался для него замечательно в музыкальном отношении. Сингл Innuendo в середине января вернул ему и Queen заслуженное место в верхних строчках хит-парадов. Альбом вышел в феврале и сразу угодил в топ.
В День святого Валентина Фредди уехал на съемки клипа к синглу I’m Going Slightly Mad, который был на подходе. Но это не помешало Фредди в очередной раз удивить меня. В нашем с кошками распоряжении остался весь Гарден Лодж — Фиби уехал по делам, а Джо и Терри были с Фредди на съемках. Зазвонил телефон. Терри спрашивал, получил ли Фиби то, что хотел Фредди. В этот момент вошел Фиби, и я передал ему трубку. Фредди включился в разговор, и я услышал, как Фиби говорит ему:
— Я нашел только одну из них…
Фредди вернулся домой около восьми вечера, я одиноко сидел в кресле. Через закрытую дверь из коридора до меня сразу стали доноситься шепот и шуршание. Фредди пришел с большим коричневым свертком.
— Сюрприз! — И он протянул мне нечто большое, тяжелое и продолговатое.
— Что это?
— Это сюрприз! — повторил Фредди с сияющим взглядом.
Развернув сверток, я увидел прекрасную, написанную маслом картину викторианской эпохи в золоченой раме, которую на днях заприметил, листая каталог «Сотбис». На ней изображены двое котят, играющих с улиткой на тропинке в саду, и она так и называется: «Сюрприз».
— Я точно знаю, где мы ее повесим, — продолжил Фредди.
— Где?
— Вон там, — и указал на часть стены, которая была видна отовсюду. Какое-то время картина висела там, но на самом деле Фредди купил ее для нашего ирландского убежища.
Кроме этой, Фредди купил еще одну картину. Она была увесистая и из всех картин, которые он когда-либо покупал, единственная с изображением мужчины. Это был портрет юноши на пороге жизни с лучезарным и решительным взором. Фредди сразу же отправил картину на реставрацию, и мы не видели ее в течение нескольких месяцев.
На съемках клипа I’m Going Slightly Mad Фредди был очень слаб. Пришлось нанести толстый слой грима и надеть густой черный парик.
Однажды я приехал понаблюдать за съемками, и в этом образе я его даже не узнал. В съемках участвовали пингвины, и в перерывах Фредди подходил к ним и поил водой. Под студийными прожекторами они чувствовали себя как в духовке, и Фредди, несмотря на собственную болезнь, переживал только об их здоровье.
— Им здесь слишком жарко, — жаловался он.
Переводя на них внимание, он отвлекался от собственных проблем.
Фредди решил купить недвижимость в Монтрё. Взял с собой в Утиный домик на праздники некоторых друзей, включая Мэри с малышом Ричардом и Терри с семьей. Мы все пошли посмотреть на уединенный домик у озера в стиле шале 1950-х годов с собственным причалом и, как я мечтал, садом. Но нам он не подходил из соображений безопасности — нам действительно нужна была квартира, а не дом. Тем более мы бы не жили там все время.
Тогда Джим Бич подыскал квартиру с тремя спальнями в пентхаусе элитного комплекса La Tourelle. Мы сразу прилетели на просмотр. Все комнаты были устланы паркетом, широкие окна просторной гостиной с балконом выходили на озеро и город. Была там и вторая гостиная, поменьше, но уютнее, а также кухня и три спальни — для Джо, Фредди и меня.
Я вернулся в Лондон, и мне позвонила моя сестра Патриция. Она с тревогой сообщила, что в течение последних месяцев газета «Дейли миррор» пыталась отследить местонахождение нашего ирландского убежища. Они предлагали тысячу фунтов человеку, который перевозил туда мебель, в обмен на адрес. Газета ошибочно полагала, что раздобыла эксклюзивную информацию: Фредди Меркьюри тайно переехал в Ирландию, чтобы скрыться от мира. Но им пришлось довольствоваться малым — они «раскрыли» моей семье тайну о том, что я гей. Но родственники давно об этом знали, и им было на это наплевать. Пресса осталась в дураках.
Вернувшись из очередной поездки в Ирландию, я показывал Фредди на кухне свежие фотографии бунгало. Дом выглядел таким огромным и несуразным, что принц Чарльз непременно назвал бы его «архитектурным уродством». Но Фредди все нравилось, и он сказал, что мечтает увидеть бунгало своими глазами.
— Ну а почему бы и нет? — спросил я. — Мы можем вылететь из Хитроу первым утренним рейсом. К десяти утра будем в Дублине, а там за пару часов доберемся до дома.
— Мне придется встречаться со всеми твоими родственниками? — спросил он.
Вот таким он был стеснительным.
