Наконец мы вынырнули из спальни, и Фредди устроил мне экскурсию по квартире. Расположенная на третьем этаже четырехэтажного дома, она была просторная и светлая, обставленная скромно, но со вкусом.
Накрытый к ужину стол сверкал. Вскоре прибыли гости, в основном англоговорящие немецкие друзья Фредди. После ужина мы проехались по гей-барам богемного района Мюнхена под названием «Бермудский треугольник», остановив выбор на замечательном клубе «Нью-Йорк, Нью-Йорк».
Фредди был там завсегдатаем. Один угол резервировали исключительно для него и ближайшего окружения, которое благоговейно именовалось «семьей». Фредди снова нюхнул кокаина, и у него открылось второе дыхание. Я тоже успел поднабраться и немного повеселел, поэтому подхватил его и потащил на танцпол.
В ту ночь Фредди не отходил от меня ни на шаг и показывал всем своим друзьям. Я с удивлением обнаружил, что внимание мне приятно. Передо мной словно распахнулись двери в совершенно иной мир.
Несмотря на бессонную ночь, утром в субботу я поднялся рано и не стал будить Фредди. Приготовил чашечку кофе, долго смотрел в окно. Постепенно квартира начала оживать. Фредди проснулся ближе к полудню, и Джо, повар, отправился за продуктами. Впервые за все это время мы остались с Фредди наедине. Сидели на диване, прижавшись друг к другу, болтали обо всем подряд и даже не заметили, как пролетел день.
После ужина мы снова устроили вылазку в пабы и клубы. Как оказалось, меня уже окрестили «загадочным спутником Фредди Меркьюри». Почти все мюнхенское гей-сообщество гадало, кто же я такой. Фредди представлял меня коротко: «Это мой новый мужчина». Мы смеялись, танцевали всю ночь, а вернувшись домой, рухнули в постель.
В воскресенье после обеда я улетал в Лондон. Жаль было расставаться с Фредди. Меня довезли до аэропорта, и я начал морально готовиться к возвращению в свою тихую скромную жизнь в Саттоне, к ежедневной рутинной работе в салоне при отеле «Савой». После проведенных с Фредди выходных меня переполняли эмоции, но я не осмеливался посвящать в это ни одну живую душу. Я все так же стриг клиентов, но сердце замирало от счастья: теперь у меня есть Фредди.
Я написал ему письмо с благодарностью за чудесный уик-энд и приложил фотографию моего огромного рыжего кота по кличке Спок. На неделе он пару раз звонил мне, и мое сердце начинало биться быстрее.
Следующие выходные я провел в Лондоне в одиночестве. Субботним вечером отправился в «Маркет Таверн» пропустить пару кружек пива. В воскресенье позволил себе поваляться в постели подольше, затем в свое удовольствие повозился с садом госпожи Тавернер. Садоводство всегда было моей отдушиной: я готов копаться в земле и подстригать кустарники днями напролет.
В одной из песен Фредди I Was Born to Love You есть строки: «Неужели это происходит со мной? Какое удивительное чувство!» Именно это я и ощущал, думая о нем.
В следующий раз мы увиделись в студии в лондонском районе Ист-Энд, куда он пригласил меня на съемки клипа к той самой песне. По сюжету двое голландских танцовщиков изображали семейные разборки героя-любовника и его страстной дамы сердца. Вечером произошел несчастный случай: актер подбросил свою партнершу над сценой, она поскользнулась и сильно ударилась головой. Фредди остановил съемки, отвез ее в больницу и, пока ее осматривали, ожидал в коридоре. Несмотря на позднее время, его визит произвел фурор — пришлось раздавать автографы молоденьким медсестрам и страдающим бессонницей пожилым пациентам.
В пятницу меня опять ожидал перелет в Мюнхен на выходные — и первый конфликт с Фредди. Я отклонил щедрое предложение доставить меня в Хитроу на машине. Мне это казалось глупой тратой времени: водитель должен проделать путь из Западного Лондона до Вест-Энда, а затем ехать обратно в Хитроу. Так что в аэропорт я отправился на метро, но в Мюнхен опять летел первым классом.
В аэропорту меня встречал только Джо. Он объяснил, что у Фредди встреча, она давно запланирована и ее нельзя отменить. Обычно Джо точно знал, где именно находится Фредди, но в тот вечер не имел об этом ни малейшего представления. Даже не был уверен, придет ли Фредди ночевать.
По распоряжению Фредди Джо сопроводил меня по барам «Бермудского треугольника», и мы вновь задержались в «Нью-Йорк, Нью-Йорк». Джо засобирался домой, но я решил остаться. Он ушел, передав меня в надежные руки одного из членов «семьи», моего земляка-ирландца по имени Патрик.
После закрытия клуба мы отправились к Патрику домой немного выпить, а потом он проводил меня до квартиры Фредди. Тот уже вернулся и, должно быть, крепко спал. Я тихонько разделся, забрался в постель и прижался к нему.
— И где же ты был так долго? — спросил он резким тоном.
— Гулял с Патриком.
Всю ночь он не спал, но не сказал ни слова. И на следующий день мы почти не разговаривали. Наконец Фредди сделал шаг к примирению: извинился, что не встретил меня в аэропорту.
Не знаю почему, но я чувствовал: где-то в городе у него есть еще один любовник. Я проанализировал свою предыдущую поездку в Мюнхен и, кажется, понял, почему Фредди так настаивал на моем приезде. Я всего лишь марионетка в игре двух любовников. Он тогда специально афишировал наши отношения, чтобы здешний бойфренд начал ревновать. Ловко же он все это провернул.
Тот вечер мы с Фредди и с «семьей» снова коротали в «Нью-Йорк, Нью-Йорк». Внезапно я ощутил на себе враждебный взгляд. На меня смотрел немец и, как призналась мне Барбара, тот самый любовник Фредди. Совсем не похожий на меня. Фредди любил крупных парней, можно сказать, даже питал слабость к упитанным телам. Но этот Винни Киркенбергер был даже слишком откормлен — возможно, потому, что владел рестораном. Темноволосый, как и я, он тоже носил усы, но, в отличие от меня, выглядел агрессивно.
Всякий раз, как появлялся Винни, Фредди начинал демонстративно общаться только со мной, и темноволосый немец буравил меня взглядом. Когда мы с Фредди оказались дома, меня так и подмывало сказать, что я не готов быть пешкой в его игре. Но потом мы легли в постель, и я решил ничего не говорить.
В воскресенье мы целый день бездельничали — просто сидели в обнимку перед телевизором. Потом я улетел домой и за две недели написал Фредди несколько писем. Он уже занимал важное место в моей жизни.
Вернувшись в Лондон, Фредди впервые представил меня своей подруге Мэри Остин — миниатюрной блондинке со светлыми волосами до плеч, голубыми глазами и бледной кожей. Мэри — девушка сдержанная, даже с холодком, но со мной в то время она вела себя очень приветливо. Она работала секретарем в частной компании Фредди Goose Productions, заведовала всеми его личными делами и выплачивала жалованье сотрудникам. А жила всего в ста метрах от Фредди, в квартире, принадлежащей не то ему, не то фирме.
В следующие выходные я уже по традиции летел в Германию. Меня встретил водитель и довез до квартиры Фредди. Мы поздоровались, и сразу с порога он ошарашил меня тем, что уезжает с Винни из Мюнхена в горы Баварии. В ту ночь он домой не вернулся. Я запретил себе расстраиваться из-за этого. Возможно, я был немного наивен: надеялся, что эти двое просто хотят полюбовно и окончательно расстаться.
