Балансируя на тонкой грани абсурда, такие вот строки (изображавшие, заметим в оправдание Макгрегору, делирий персонажей в заброшенной машине виртуальной реальности) восхищали меня лирическими аллюзиями; они рождали образ писателя-визионера, что швыряет слова на бумагу, как Поллок швырял краску на холст. Имя Макгрегора практически вычеркнуто из общепризнанной истории развития супергеройских комиксов, однако на следующее поколение он повлиял безмерно. Я вырос, мечтая быть писателем, который умеет изливаться полностью, как Дон.
В его «Jungle Action» № 19 фигурировала жестокая боевая сцена, в которой Т’Чалла выходил на битву не с ку-клукс-кланом, но с подобной организацией, – действие разворачивалось в супермаркете, и в ходе ее злобная белая старуха раскроила Черной Пантере череп банкой кошачьего корма. Потрясающая сцена; мы столько лет наблюдали, как сшибаются планеты, но теперь ужасно правдоподобная двухдюймовая рана на голове Пантеры переворачивала все нутро – с ней уже не могли тягаться громоподобные, однако слишком привычные удары, от которых рушилась кирпичная кладка у Кирби.
У Макрегора было еще одно дитя любви под названием «Ворон-Убийца: Воин миров», центральный стрип в «Amazing Adventures». Серию он унаследовал от Роя Томаса и Нила Адамса, которые изначально и сочинили это продолжение «Войны миров» Герберта Уэллса: здесь пришельцы с Марса вновь прилетают на Землю сто лет спустя и, усвоив уроки, преподанные им в эдвардианской Англии, успешно завоевывают планету и превращают человечество в перепуганную и деморализованную расу рабов. В мире Ворона-Убийцы людей разводят для гладиаторских боев, развлекающих марсианскую знать, или в качестве пищи для адских марсианских вечерних трапез. Против Красной Угрозы сражается банда потрепанных партизан под командованием рыжеволосого мессии Джонатана Ворона, он же Ворон-Убийца, величайшего из гладиаторов, который весьма эффектно изображает постапокалиптического Спартака – этакий явившийся загодя «Воин дороги»
[154] в предпанковской коже и цепях, как будто на падение цивилизации мгновенно откликнулся глэм-рок.
И так же мгновенно Макгрегор взялся за работу, адаптируя многообещающую, однако почти не развитую предпосылку серии к собственным, более широким интересам. Рецептурные сюжеты про инопланетное завоевание полетели в окошко, а вместо них явились шокирующее насилие, этическая двусмысленность, ярко нарисованные персонажи, формализм повествования и обширные поэтические отступления на темы любви, нравственности и страдания. У Макгрегора был идеальный партнер – художник Ф. Крейг Расселл, чье дизайнерское и тонко-психоделическое нуво развилось из романтической школы Барри Смита и отвешивало поклоны Бёрдслею и Мухе, что прекрасно сочеталось с возвышенным тоном и устремлениями комикса.
Типичные выпуски Макгрегора «Только компьютеры меня и уважают!», «Мятежники января и далее!», «Утро после утраченной жертвы» или «И все наши поколения видели революции» – смелые декларации с заламыванием рук, рокотавшие убежденностью и знамениями. И он был провидцем: в истории, опубликованной в 1975 году, подробно описывается распад семьи коренных американцев, чьи социальные связи безжалостно обрубаются, когда они тонут в синтетических мирах персональной виртуальной реальности. Как холодные клиники из кошмаров и анатомические театры марсиан, эти рукотворные миры оторванного от жизни кода и фальши сопоставлялись с извечным жаром, по́том и товариществом, лучше всего олицетворяемыми Вороном и его отрядом. Отряд был на удивление разнообразным собранием протопанков, мечтой демографа: Старый Череп, М’Шулла Скотт, Сокол, Мятный Джулеп, Вулкана Зола и Кармилла Фрост – крутой старик, чернокожий гладиатор, коренной американец, три женщины и рыжеволосый Ворон. Племя фриков-единомышленников, объединенных изгойской странностью и бунтарством. Бритые, татуированные, с пирсингом и идеалами, партизаны Ворона были героическими мятежниками и ролевыми моделями зачаточной альтернативной культуры.
Американские комиксы темного века вещали смертельно серьезно, и в них почти не оставалось места абсурду. Но был один американский писатель – язвительный, не очень терзаемый душевными муками и не такой чинный, как прочие, хотя не менее искренний и гораздо практичнее любых своих современников. Его работы полнились неким мрачным и скептическим еврейским сюрреализмом, который особенно любили его молодые британские поклонники, – многие впоследствии вернут в DC и «Марвел» нашу собственную версию такого взгляда на мир.
Стив Гербер больше всего прославился как создатель «Утки Говарда» – серия привнесла во вселенную «Марвел» влияние андерграундных комиксов и культуры анашистов. Эта история об антропоморфном, высокоинтеллектуальном селезне, любителе сигар, запертом в мире «безволосых обезьян», была сатирой на героические комиксы, политику, культуру и человеческие отношения с позиций абсолютного аутсайдера. Язвительного Говарда, помесь Дональда Дака со стендап-комиком Биллом Хиксом
[155], художник Фрэнк Браннер рисовал с некарикатурным фотонатурализмом, что лишь оттеняло крайнюю эксцентричность персонажа.
Утку Говарда особенно обожали в студенческой среде. В 1976 году он даже баллотировался в президенты, однако проиграл Джимми Картеру – живой политической карикатуре. Если б Говард создал прецедент, став первым совершенно вымышленным президентом Америки, сейчас мы бы несомненно жили в мире, где Белый дом – жилище Симпсонов; быть может, из-за этой угрозы и стало слишком опасно оставлять утку в живых. Легко застрелить президента или вывалять в грязи защитника гражданских свобод, но как убить персонажа комиксов? Как испортить репутацию приличной, честной, трудолюбивой утке? Как выяснилось, задачу решает плохо снятое кино
[156].
Такую же уникальную чуткость Гербер привнес в комикс «Защитники», объединивший нескольких героев-одиночек из вселенной «Марвел» – в том числе Невероятного Халка, Доктора Стрэнджа и Серебряного Серфера – и своей бесстрастной сюрреалистичностью отчасти напоминавший юмор комика Энди Кауфмана
[157]. В комиксе фигурировали секта поклонников самосовершенствования – в клоунских масках, под общим названием Болваны; нелепая игра музыкальных умов, в результате которой мозг жестокого суперзлодея пересадили очаровательному олененку; то и дело ни с того ни с сего всплывала разорванная сюжетная линия о кровожадном эльфе, который попадает под колеса проезжающего грузовика, не успев оставить какой-никакой след в этой истории.
