Теперь же, шесть лет спустя, он вернулся в DC писателем – вновь придать веселое и своеобычное ускорение приключениям Флэша. Истории его были неизменно хитроумны, с олдскульными ошеломительными кульминациями, подлинной романтикой и десятком невиданных трюков на каждый выпуск. Его комиксы были взрослыми наследниками традиции Джулиуса Шварца, прочувствованными сводками от гика с Юга, обладателя супермозга юриста и мечтательных глаз мальчика серебряного века, которого Марк так и не перерос. Супергерои были Уэйду лучшими друзьями, и ни за какие коврижки он не позволил бы им стать седеющими антигероями, которые только и делают, что ломают чьи-то хребты и бесконечно оправдываются. Уолли Уэсту, некогда Юному Флэшу, он подарил кусок собственной души, превратив геройского напарника второго ряда в завершенного, симпатичного молодого героя, за которого легко болеть. В свое время Флэш спас супергеройские комиксы от мертвенной тьмы пятидесятых, а теперь вновь вернулся, чтобы с толкача завести новую эпоху рекапитуляции, реставрации и Ренессанса.
«Царство Небесное», обложка Алекса Росса. © DC Comics
Ключевым блокбастером Уэйда в девяностых стало «Царство Небесное» – эпохальный напряженный результат сотрудничества с художником Алексом Россом, сенсацией десятилетия, который только что закончил «Чудеса». Росс был строгим последователем традиций серебряного века, и, невзирая на свои ранние попытки на публике изображать маньяка – буйная шевелюра, клочковатая борода, выпученные глаза, – в душе был сыном пастора, несгибаемо дисциплинированным, до того внимательным к деталям, что читатели притормаживали и доставали свои сканирующие туннельные микроскопы, дабы не упустить ни одной из множества тщательно продуманных и со смыслом расположенных мелочей. Для своих комиксов Росс делал слепки, моделировал реквизит и шил костюмы, переодевал друзей в Человека-Паука или Человека-Факела, создавая образы, которые превосходили простой натурализм и вторгались в царство суперреального. Близкие контакты с бессмертными героями «Марвел» и DC выманили наружу настоящего Росса, который теперь блистал на конвентах – аккуратно постриженный, в федоре а-ля Кларк Кент, в тренче и костюме, которые прекрасно сидели на длинном теле этого баптиста.
Возвратившийся герой серебряного века мог надеть новую личину защитника исчезающих ценностей. Вернулись супергерои-конформисты. Они были посланниками мечты, фантазии – день миновал за днем, пилотируемый космический корабль на Марс все не стартовал, и фантазия ретировалась все дальше, – и теперь они и сами понимали свою роль.
Сочные акварели Росса – ближайший аналог кинокадров в комиксах. Его поворотный проект, совместный с писателем Куртом Бьюсиком, назывался «Чудеса» – взгляд червяка с земли на громадину Великана, почти деликатно переступающего через крыши небоскребов в вышине; образ мгновенно стал культовым, знакомые персонажи виделись отстраненно, и парадоксальным образом это вновь внушило читателям изумление пред такими созданиями, ощущение их чудесности. Первое столкновение с рисунком Алекса Росса поистине потрясало – словно кто-то нашел способ транслировать цветное телевидение из настоящей вселенной «Марвел», что кружится где-то в гипервремени. На первых панелях давно известные супергерои изображались с человеческой точки зрения – внезапно огорошивали расплывчатой достоверностью снежного человека или лох-несского чудовища. «Марвел» славилась манерой втягивать читателя в эпицентр событий, но после десятилетий одних и тех же поз и декораций мясистые кулаки были привычны до зубовного скрежета и воспринимались как должное, пока Росс не напомнил аудитории, как на самом деле надлежит на них смотреть. Сверхчеловеческие битвы он изображал не в стиле Кирби, а далекими вспышками в небесах, где на крохотные зеленые фигурки налетали исполинские приливные волны. Росс показывал супергероев такими, какими их могли бы увидеть обычные люди, – мимолетно и во всей их странности: потоками метеоритов, далекими взрывами и радугами. Все было подсвечено для надлежащего настроения, а отражение в хромовом лице Серебряного Серфера впервые точно передавало правдоподобно искаженные городские пейзажи. Или – лишней радости ради – приближающегося Человека-Факела.
Курт Бьюсик тоже описывал героев «Марвел» так, будто мы их никогда не видели. Вот, например, персонаж по имени Фил Шелдон встречается с первым из них, андроидом Человеком-Факелом 1940 года:
ОНО БЫЛО ЖИВЫМ – КАК ЧЕЛОВЕК, КАК ВЫ ИЛИ Я, – ТОЛЬКО ОНО ГОРЕЛО. И ЧЕСТНОЕ СЛОВО, СМОТРЕЛО ПРЯМО НА МЕНЯ.
Или, скажем, на залитых солнцем панелях, где олдскульные Тор и Железный Человек словно срисованы с натуры, подводятся итоги расцвета «Марвел»:
РЕШАЛИСЬ ВОПРОСЫ ЖИЗНИ И СМЕРТИ… МЫ СЛОВНО БЫЛИ В ОПЕРЕ… СЛОВНО ПОПАЛИ НА ВЕЛИЧАЙШЕЕ ШОУ НА ЗЕМЛЕ… ГДЕ КАЖДОМУ ИЗ НАС… ДОСТАЛИСЬ ЛУЧШИЕ МЕСТА.
Главный герой «Чудес» – типичный бьюсиковский очевидец чудесного, никто и звать никак, хотя звали его Фил Шелдон, был он фоторепортером «Дейли бьюгла» и всегда случался поблизости, успевая запечатлеть на камеру все значимые моменты вымышленной истории «Марвел» – от войн стихий между Человеком-Факелом и Принцем Нэмором в 1940-х до обнаружения Капитана Америка во глуби антарктических льдов, прибытия Галактуса и смерти Гвен Стейси от рук Зеленого Гоблина в начале семидесятых. Его фотоальбом разрастался, а мы между тем наблюдали семейную жизнь Шелдона на протяжении трех бурных десятилетий – затейливую метафору, которая выгодно подчеркивала сильные стороны Росса.
«Чудеса» были до отказа набиты неожиданными, сдвигающими парадигму образами знакомых персонажей, и читателям не терпелось посмотреть, что теперь сделает Росс с супергеройской труппой DC. Ждать пришлось недолго. Трудовая этика у Росса была на высоте – его гнала вперед всепожирающая любовь к изощренности и традиции. Росс создавал образы, внушавшие веру в реальность летающих горящих людей, – он был идеальным художником для поколения, которое утрачивало талант грезить. Грубые наброски больше не помогали. Мультяшность Image Comics вышла из моды – вернулся буквализм.
По традиции завоеватели объявляли старых богов новыми дьяволами – многие комиксы раннего ренессанса валили на супергероя Image вину за все, и в особенности за резкое падение продаж, из-за которого эксперты и пессимисты, по своему обыкновению, в очередной раз пророчили комиксам смерть. Так что злодеями описываемого периода стали карикатурные свирепые герои на тестостероне, которые рубили в труху или поливали из автоматов что попало, проживая сюжетные линии недавних лет, последствия «Хранителей». На эту динамику и полагалась сага Росса и Уэйда «Царство Небесное».
«Царство Небесное» трубным гласом возвещало знаки и знамения с первой же страницы, где смелое экспрессионистское полотно изображало битву летучей мыши и орла в символическом небе. Вводный текст лишь усугублял дурные предчувствия библейскими цитатами, которые веками успешно пугали людей до усрачки:
И ПРОИЗОШЛИ ГОЛОСА… И ГРОМЫ, И МОЛНИИ… И ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ…
[248]
