Кейт рассмеялась:
– Берди, ты и впрямь иногда бываешь ужасно смешной. Как будто…
– Что? Как будто изящная леди, моя добрая подруга, славная женщина и мать, представительница среднего класса могла из мести зарезать соперницу столовым ножом? Что ж, наверное, она не сделала бы этого. Во всяком случае, не при четырех, не сводящих с нее глаз, свидетельницах. Как бы то ни было, Памела положила себе в тарелку кусок киша, потянулась за салатом, и гроза миновала. Но если бы взгляды могли убивать, Кейт, Роза непременно стала бы убийцей. А Дебби, Меган и Джен продолжали болтать, поедая киш, салат, чернику со сливками, выпив несколько бутылок вина, а потом и кофе. Еда была очень вкусной, и они, включая Розу и Памелу, съели все до последней крошки. Однако готова была поклясться, что несварением желудка мучилась не только я. Роза постоянно смотрела на часы, и мне стало понятно почему, лишь когда послышался шорох вставляемого в замочную скважину ключа. Пришел Тим. Вот тогда до меня дошло. Роза решила устроить решающий поединок при свидетелях. Она намеренно пригласила на ленч в день, когда Тим собирался после обеда поработать дома. По-видимому, присутствие гостей его не удивило. Если о них ничего не рассказала Роза, то уж Памела наверняка не стала молчать. Но поскольку Тим не подозревал, что жене известно о его интрижке, он решил, что им с Памелой следует вести себя как ни в чем не бывало, и все будет хорошо. Более того, этот ленч показался ему удобным способом пресечь подозрения жены, если они возникнут. А может, ему просто нравилось осознавать, что обе его женщины находятся за одним столом. Этакие мальчишеские мечты о собственном гареме. Кто знает? Что же касается Памелы, то больше всего на свете она любила причинять неприятности, особенно если при этом от нее требовалось лишь спокойно сидеть на месте и выглядеть изысканно, наблюдая как вокруг разворачиваются события. И все же глупое робкое выражение на лице Тима целиком выдало его, даже если бы никто из присутствующих не знал об истинном положении дел. Он нарочито небрежно поздоровался с Памелой, поцеловал всех, кроме нее. Тим даже поцеловал меня, хотя мы никогда не могли похвастаться хорошими отношениями. Что касается Памелы, он лишь легонько коснулся пальцами ее руки, когда наклонился, чтобы взять немного черники со сливками. Памела улыбнулась, а все остальные едва сдержались от негодования при виде того, насколько глупо поведение Тима. Но мы также беспокоились из-за Розы. Однако Роза с улыбкой предложила мужу кофе. Она поставила для него стул рядом с Памелой, не переставая оставаться любезной. Присутствующие за столом считали Розу выдержанной и храброй и от души ей сочувствовали. Излучали позитивную энергию, как сказала бы Меган. И все же я знала Розу слишком хорошо. Ведь мы дружили на протяжении многих лет. Человек не может столь кардинально измениться за какие-то восемнадцать месяцев. Роза превратилась в неуверенную в себе домохозяйку лишь на короткий период времени. Она что-то задумала. Я это чувствовала и сильно испугалась. Не прошло и десяти минут, как Памела начала меняться на глазах. Перестала смеяться, болтать и закидывать ногу на ногу. Она сильно побледнела, а взгляд ее красивых глаз стал мутным и безжизненным. Памела поставила на стол чашку с кофе и попросила стакан воды. Тим поспешил выполнить ее просьбу, но, едва сделав пару глотков, Памела вскочила и выбежала из комнаты. Я догадалась, что она устремилась в ванную. Она не успела закрыть за собой дверь, и все присутствующие услышали, как ее тошнит. Тим очень удивился и не на шутку встревожился. Думаю, он никогда не воспринимал изысканную Памелу как обычного человека с весьма обыденными потребностями. Меган, Дебби и Джен сделали вид, что тоже встревожены, хотя едва сдерживали улыбки, наслаждаясь происходящим. Лицо Розы осталось совершенно непроницаемым, и нельзя было сказать, какие мысли бродят в ее голове. Памела вернулась в комнату белая как мел. Бледность проступала даже сквозь слой тона, румян и теней, которые выглядели теперь как грязные разводы на ее лице. Ее волосы обвисли, а костюм покрылся мокрыми пятнами в тех местах, где она пыталась его замыть. А Роза вела себя чрезвычайно предупредительно. Усадила гостью в мягкое кресло, предложила крепкий черный чай, сухой крекер и кровать. Однако Памела лишь с раздражением отмахнулась и, закрыв глаза, откинулась на спинку кресла. Только не прошло и минуты, как она вновь бросилась вон, и все повторилось с той лишь разницей, что на этот раз ей не удалось добежать до ванной комнаты. Присутствующие слышали, как она давилась и ловила ртом воздух в холле. Затем зажурчала вода, а когда Памела вернулась в комнату, выглядела она еще хуже, чем прежде. Ее туфли были безвозвратно испорчены. Памела рухнула в кресло, принялась плакать и звать доктора. Она пожаловалась, что отравилась едой и вкус киша сразу показался ей странным. А потом заявила, что, очевидно, Роза использовала несвежие креветки и скоро все мы будем мучиться от болей в животе. Памела была невероятно бледна, на лице выступил пот; она выглядела крайне жалко. Роза тихо выразила сочувствие, добавив, что если бы дело было в еде, то к этому времени уже все почувствовали бы себя плохо – ведь брали порции с одного блюда. Памела же возразила, что у нее нежная конституция, и именно поэтому она первой почувствовала себя плохо. Далее она пригрозила, что Розе придется заплатить за испорченные итальянские туфли, поскольку они стоят целое состояние. Потом ее снова вырвало, только на этот раз на собственные колени. Не выдержав, я предложила отвезти Памелу в больницу, и Роза со мной согласилась, попросив Тима сделать это. Роза накинула Памеле на плечи плед для пикника, поскольку ту била дрожь, одолжила пару старых туфель на плоской подошве, пакет на случай, если несчастную вновь затошнит, и помогла ей дойти до машины Тима. Тот стоял точно парализованный, но Роза отыскала ключи от машины, усадила его на водительское сиденье и наказала оставаться с Памелой в больнице до тех пор, пока не станет ясно, что худшее позади. Так они и уехали – стонущая и рыдающая Памела с пледом для пикника на плечах и пакетом в руках и Тим, чьи глаза в очередной раз едва не выскочили из орбит. Только теперь по совершенно иной причине. Роза навела порядок в холле и под креслом, в котором сидела Памела, а затем мы снова выпили по чашке кофе, обсуждая, что же могло вызвать болезнь. К тому времени уже никто не беспокоился о том, чтобы вернуться на работу вовремя. Роза была совершенно невозмутима, а вот я не переставала беспокоиться. Все остальные считали отравление Памелы стечением обстоятельств, но только не я. Так или иначе, яд подсыпала Роза. Но как она ухитрилась? Ведь Памела ела то же самое, что и остальные: суп, салат, киш, чернику со сливками. И все брали порции с одного блюда. Кофе тоже наливали из общего кофейника. Памела не ела сахар, так что его можно было исключить как причину отравления. Но что за яд использовала Роза? Было ли это что-то такое, присутствие чего в пище она с легкостью могла бы объяснить? Неужели ленчу предшествовала тщательная подготовка? Или же Роза пребывала в таком отчаянии, что совсем не задумывалась о том, что будет, когда проанализируют содержимое желудка Памелы? Во мне произошла совершенно необъяснимая перемена. Вместо того, чтобы вывести убийцу на чистую воду, выяснив, каким образом она действовала, я испытывала отчаянную надежду на то, что Роза сумела замести следы. Я не могла задавать вопросов, лишь сидела и пила кофе, а потом помогала вытирать тарелки. Я сама напросилась. Я все еще находилась в доме Розы, раздумывая над тем, как бы потактичнее ее обо всем расспросить и уточнить, была ли она достаточно осторожна, когда из больницы позвонил Тим. Памеле промыли желудок. Пищевое отравление, видимо, в киш попала несвежая креветка. Памела все еще очень слаба. Врачи сказали, что с ней все будет в порядке, но она потребовала осмотра еще другим врачом. Собиралась остаться в больнице на ночь, поэтому Тим вынужден задержаться. Нужно решить вопрос с отдельной палатой, на другое Памела не согласна. И персонал начал понемногу терять терпение. А еще ему придется поехать к ней на квартиру, чтобы привезти халат и другие вещи. Памела отказывалась надевать больничный халат, потому что он отвратительно выглядит, не захотела умываться с больничным мылом. Но у нее не было ни одной подруги, которая могла бы собрать для нее сумку и привезти в больницу. Тим не знал, что именно нужно Памеле. С ней наверняка случится истерика, если он что-нибудь забудет. Его машина находилась в ужасном состоянии после напоминающей ночной кошмар поездки в больницу. Он сам выжат как лимон и не знает, когда вернется домой. Тим постоянно вспоминал о том времени, когда на свет появился их с Розой ребенок, в той же самой больнице. Они с Памелой проходили мимо родильного отделения. Тим помнил, как храбро держалась Роза – двадцать четыре часа схваток, невыносимая боль в спине. И теперь он поинтересовался, как жена себя чувствует. Что бы ни сказала Памела, Роза не должна чувствовать вину. Ведь это просто случайность. Он приедет домой, как только сможет. Роза продиктовала мужу список вещей, которые могут пригодиться Памеле, а затем вернулась на кухню и пересказала весь этот разговор. Она явно испытывала облегчение. Роза рассказывала мне о разговоре с мужем и смеялась, как в былые времена. Я тоже хохотала как ненормальная – ведь с моих плеч свалилась такая гора тяжелых подозрений.
