Со дня его смерти прошло больше десяти лет, и Луиза Захаровна успела не только заново привыкнуть к полному одиночеству, но и более-менее убедительно объяснить себе, чем оно хорошо. И вдруг появляется этот серьезный кудрявый мальчик. Вряд ли, конечно, он захочет продолжения. А если захочет, ему совершенно не обязательно возвращаться, сама дала ему подсказку, с чего начинать. Но все равно, какое же счастье, что он есть на свете. Просто есть.
Немного успокоившись, Луиза Захаровна взяла сигарету, автоматически отметив: «сегодня вторая». Вышла на балкон. Закурила на пороге. Привычно массируя грудь, кое-как доковыляла до табурета. Обрадовалась, убедившись, что усаживаться уже не обязательно, ноги больше не ватные, и замершее было сердце снова бьется в обычном ритме. Но все равно села, сидя приятней курить и смотреть на плоские крыши Бьярди, зеленеющее вдали море и такое же зеленое небо над головой.
Луиза Захаровна очень любила Бьярди; возможно, вообще больше всех. Отчасти потому, что здесь ее дом выглядел не привычной частью пейзажа, как в других городах, а высокой белой башней, которая иногда появляется на дальней окраине, а все остальное время, согласно местным поверьям, остается невидимой. Жители Бьярди верят, что в этой белой башне живет прекрасная фея, которая помогает заблудившимся во тьме собственных сновидений путникам найти дорогу обратно, в явь. Но без особой нужды к ней лучше не соваться, а башню, видимая она или нет, обходить десятой дорогой. Этой легенды с лихвой хватало чтобы удовлетворить все запасы отпущенного Луизе Захаровне тщеславия. Все-таки очень приятно знать, что в каком-то далеком, чужом, непонятно как устроенном и даже не факт что вообще существующем мире тебя считают прекрасной феей. О чем еще вообще можно мечтать.
О чем еще можно мечтать, – умиротворенно думала она, сидя на балконе своего старого дома в центре Вильнюса, на улице Лидос, и одновременно на окраине города Бьярди, столицы Моланского Королевства, расположенном на юго-востоке Вечернего континента Тай-Туры. Пока смотришь в окно, таких подробностей не узнаешь, но когда сидишь на балконе, знания приходят сами, с каждым глотком чужого воздуха, смешанного с горечью сигаретного дыма. То ли награда за каждодневную работу свидетелем существования всех этих чужих реальностей, то ли, напротив, дополнительная обязанность – не только видеть, но еще и знать. Удивительно все это устроено. Хорошо бы однажды узнать, почему и зачем оно так.
Кудрявый Марюс, конечно, не позвонил. Ни вечером, ни на следующий день. Луиза Захаровна не особо надеялась на его возвращение, но с телефоном не расставалась, и звук не отключала даже на время работы и сна, хотя просыпаться раньше времени от рекламных смс и звонков тревожной племянницы Тамары – невелико удовольствие. Но в любой ситуации надо делать, что можешь, а она больше ничего не могла.
Напрасно старалась, звонить ей Марюс не стал. А просто постучал в ее дверь – две недели спустя, когда пришло время снова пополнять запасы воды и продуктов. Сразу, с порога, даже не поставив на пол тяжелые пакеты, сказал:
– Я очень хотел вам позвонить, но стеснялся. Зато выяснил по базе, что вы наш постоянный клиент и внимательно следил за заказами, чтобы перехватить себе ваш. Потому что…
Он запнулся и умолк. Луиза Захаровна не произнесла ни слова, только адресовала ему вопросительный взгляд: ну же, давай, говори! Почему?
– …потому что из окна лавки пряностей напротив цветочного рынка я снова увидел те самые белые стволы деревьев и алые стены домов. И кстати, на этот раз внимательно разглядел мостовые. Действительно просто отражения крашеных стен, никакая не кровь. А в окне кафе с черным ромбом на Вокечю в первый раз были такие потрясающие башни лилового цвета! И над ними, низко-низко сияющие как будто позолоченные облака.
– Шор-Обриан, – кивнула Луиза Захаровна. – Великолепное зрелище. И довольно редкое, вам повезло.
– Я в то кафе теперь каждый день захожу, – признался Марюс. – И каждый раз в окне что-то новое. И почти всегда выглядит, как будто смотришь с большой высоты, хотя там первый этаж, причем совсем низкий, над самой землей. Сфотографировать, конечно, не получается, сколько раз пробовал, ничего не выходит. Но вот что интересно: того пейзажа, который, по идее, должен на самом деле быть за окном, на этих фото тоже нет. Только какая-то серая муть. Думаю, это вполне можно считать доказательством, что с окнами действительно происходит нечто из ряда вон выходящее. Были бы у меня обычные галлюцинации, это вряд ли помешало бы камере зафиксировать реально существующие улицы и дворы.
– Я тоже в свое время пыталась все это сфотографировать, – призналась Луиза Захаровна. – Примерно с тем же результатом. Сколько дорогой пленки перепортила, знали бы вы! Но до ваших выводов я тогда так и не додумалась. Хотя, казалось бы, очевидно! У вас на редкость ясная голова, – и посторонилась, пропуская его в кухню.
Там курьер наконец избавился от пакетов и подошел к окну. Некоторое время стоял неподвижно, смотрел. Луиза Захаровна его не торопила. Наконец он сказал:
– Такие интересные дома со стенами-лестницами. Немножко похоже на пирамиды Майя, только не пирамиды. Просто жилые дома. Я даже занавески на окнах отсюда вижу. А на крышах растут деревья. И кто-то там качается в гамаке.
– В Ку-Лактимуре такой обычай: сады на крышах домов сажают все вместе. Домовладельцы, их друзья и родные, соседи, просто прохожие, которые шли мимо и решили составить компанию. И отдыхать в этих садах имеют право все горожане без исключения. Для того и внешние лестницы – чтобы любой желающий мог подняться в сад, не тревожа жильцов. Вроде бы считается, что этот обычай установился по требованию деревьев, которые хотят ежедневно встречаться с разными людьми, как если бы росли на улицах и площадях. Затащили нас на крышу, будьте любезны обеспечить хорошей компанией, а не то зачахнем и никогда не зацветем, – вот и весь разговор. Хочешь не хочешь, а приходится идти им навстречу.
– А откуда вы все это знаете? – спросил Марюс. – Тамошние люди иногда подходят к вашим окнам и рассказывают о себе?
– Такого, к сожалению, пока не случалось, – улыбнулась она. – А жаль! Я, как и ку-лактимурийские деревья, люблю новые знакомства.
– Но как же тогда?
– Сложно объяснить, – вздохнула Луиза Захаровна. – Проще сказать: считайте пока, что у меня неуемное воображение. А там поглядим. Надеюсь, однажды вам удастся выйти на мой балкон. Тогда сами разберетесь.
– Но в вашем доме нет балконов, – растерялся Марюс.
– Совершенно верно, нет, – кивнула она. – И за окнами у меня, не забывайте, улица Лидос, а вовсе не какой-то неведомый Ку-Лактимур. Но для нас с вами эта информация больше не представляет особой ценности. У нас с реальностью отдельный договор.
Улица Литерату (Literatų g.)
Дипломная работа
– Ну как – что делаю. Пью и плачу, – сказала Санта. – А чего ты хотел.
Она говорила правду. Санта, она же Санта Мария, она же Сан-Маришка, она же Машечка фон Михальски, она же Михальская Мария Игоревна тысяча девятьсот семьдесят четвертого года рождения, проживающая по адресу Вильнюс, улица Литерату, а иногда совсем по другому адресу, а изредка и вовсе даже по третьему, мир велик, вообще всегда говорила правду и только правду.
