Данута невольно содрогнулась, вообразив свидание с гигантским бананом.
– Ну уж нет, – твердо сказала она. – Никакой самодеятельности. Я вам дам – банан! У меня даже наяву с чувством юмора не очень. А во сне его у меня вообще нет, хотя… Знаете что? Попробуйте бант оставить. Кошмаров с такими бантами не бывает. Это в вашем нынешнем образе самая удачная деталь.
– Ладно, – невозмутимо кивнула девочка. – Будет вам бант.
День пролетел незаметно, хотя вместил в себя множество событий, начиная с Кристининой шарлотки и заканчивая отличной вечеринкой у Клауса, о которой Данута, приглашенная еще неделю назад, напрочь забыла, но вдохновленная телефонным напоминанием, собралась и поехала, не раздумывая. «Не раздумывая» – это вообще был девиз дня. Гнала из головы не только мысли, но и любые попытки их породить. Как ни странно, более-менее получалось; впрочем, после нескольких бокалов просекко дело пошло значительно веселей.
Домой вернулась за полночь, усталая и ужасно довольная – вспомнить бы еще, чем. Ай, ну да, – подумала Данута, натягивая на себя одеяло. – У меня же назначено свидание. Красавчик с бантом в синем крайслере и этот наш смешной договор…
Додумать, впрочем, не успела. Уснула как убитая – так в подобных случаях говорят.
Данута спала, и ей снилось, что на улице Оланду, буквально под самым ее окном остановился автомобиль, крайслер круизер, так называемое «Лондонское такси» глубокого темно-синего цвета. Наяву Дануте очень нравилась эта модель, сама бы от такого не отказалась. Но сейчас, во сне, автомобиль выглядел довольно угрожающе.
Впрочем, угрожающе он выглядел только в самый первый момент. Потом из синего крайслера вышел водитель, высокий мужчина в летнем льняном костюме и призывно помахал ей рукой. Красавец или нет, из окна не видно, но на его макушке красовался пышный малиновый бант. Ее ночной кошмар был взволнован, собран и исполнен несгибаемого намерения смешить ее всю ночь, без перерыва, как раньше пугал – Данута знала это совершенно точно, как если бы у них была одна голова на двоих.
Улица Онос Шимайтес (Onos Šimaitės g.)
Море по колено
– Как пройти к морю?
Почему именно к морю, сам толком не знал. Может, потому, что родился у моря, но прожил там совсем недолго и ничего об этом не помнил, когда отца перевели в Москву, ему даже двух не исполнилось. Потом, конечно, ежегодно ездили к морю в отпуск, и было отлично, но ни по этим летним поездкам, ни по детству в целом, он вроде бы не особо скучал.
Однако это была его любимая игра – приехать в незнакомый город, все равно какой, лишь бы не приморский, и спрашивать там прохожих: «Как пройти к морю?» Дурацкая шутка, но какой же прекрасный иногда получался эффект.
Спрашивать прохожих о море, которого нет, придумал очень давно, на первом, кажется, курсе; впрочем, тогда выходило не особенно смешно. Прохожие в лучшем случае раздраженно пожимали плечами и шли дальше, а некоторые ругались, как-то неожиданно, несоразмерно обстоятельствам зло. Ничего не поделать, пока ты выглядишь, как подросток, тебя не принимают всерьез.
Зато вопрос про море оказался отличным способом знакомиться с девчонками-ровесницами, но это была уже совсем другая игра.
Кстати, с будущей – то есть теперь уже бывшей – женой тоже именно так познакомился, вышел наперерез, спросил про море, и она не смогла устоять. После семи лет почти еженедельных поездок друг к другу, детских ссор на пустом месте и пылких примирений, они поженились; почти сразу выяснилось, зря. Жить вместе оказалось совсем не так увлекательно, как об этом мечтать. В ссорах жена часто в сердцах говорила: «Сама виновата, что с тобой связалась, сразу могла бы понять, что про море в Казани может спросить только последний дурак».
Вот за это ей, кстати, большое спасибо, а то бы, может, и не вспомнил, что была у него когда-то такая прекрасная игра.
После тридцати наконец-то начал выглядеть на свои годы. Прежде не особо помогала даже отпущенная для солидности борода, и вдруг как-то внезапно во всех окружающих зеркалах обнаружился взрослый, серьезный дядька, с виду вполне заслуживающий доверия, сам бы такого с первого взгляда зауважал.
Осенью, как раз вскоре после развода, его послали в командировку в Челябинск, и там было так скучно и непривычно без постоянных нервных звонков жены, что однажды вечером вопрос про море сорвался с языка как бы сам. Пожилая женщина, к которой он обратился, остановилась, растерянно моргнула и беспомощно уставилась на его солидный костюм. «Не может такой человек быть сумасшедшим! Наверное, я что-то неправильно поняла», – было написано на ее лице. Не стал мучить тетку дополнительными расспросами, извинился и пошел своим путем. Но эффект запомнил. И с тех пор не отказывал себе в удовольствии остановить на улице какого-нибудь прохожего, одарить серьезным вдумчивым взглядом абсолютно нормального, заслуживающего доверия взрослого человека и вежливо спросить: «Извините пожалуйста, как пройти к морю?» Больше можно ничего не говорить и не делать, только стоять и смотреть.
Особенно любил так развлекаться в путешествиях. Ездил много: дважды в год ему полагался отпуск, а в остальное время обычно удавалось договориться, прибавить отгул к выходным и умотать куда-нибудь на три дня. Ради этих поездок, собственно, и работал как проклятый все остальное время, а то бы давным-давно бросил все к чертям.
Заграничные прохожие в ответ на вопрос прилично одетого иностранца о море обычно не зависали в состоянии когнитивного диссонанса, а сочувственно улыбались – эй, мужик, ты перед поездкой на карту смотрел? Некоторые начинали всерьез объяснять, где продаются билеты на самолеты, поезда и автобусы, но случались и замечательные сюрпризы: в Берлине его потащили с собой в отличный клуб, в Праге прямо на улице угостили марихуаной, в Кракове нелепый диалог о море неожиданно перерос в короткий, но очень счастливый роман, а в Гранаде толстая смуглая старуха сняла с пальца кольцо и надела ему на мизинец, бормоча: «Амулето, синьор». Хотел отказаться от подарка, но смог его снять только в гостинице, с мылом; кольцо оказалось серебряным с красивым прозрачным камнем, голубым, как морская вода. Носить его не носил, конечно, кольцо было явно женское, но неизменно таскал с собой, все-таки «амулето», даже из кармана в карман не забывал перекладывать, а ведь сколько раз деньги и документы вместе со штанами стирал.
Иногда ездил к настоящему морю, вернее, к разным морям. Жарился на пляже, добросовестно проплывал несколько километров, с аппетитом ел в прибрежных ресторанах рыбу, мидий, кальмаров – что дадут. Оставался доволен, но вместо того, чтобы вернуться при первой возможности, снова ехал куда-нибудь в Мюнхен или Рим, где можно часами бродить среди каменных стен, то и дело озадачивая прохожих своим дурацким вопросом; в глубине души сам понимал, что разговоры с незнакомцами о несуществующем, несбыточном море нравятся ему гораздо больше, чем оно само.
В Вильнюс приехал не ради удовольствия, а по делам, самому бы в голову не пришло тратить на него время; как большинство москвичей, снисходительно думал: «Что может быть интересного в столице бывшей советской республики?» Потом, конечно, сам над собой смеялся: надо же, какой болван.
