Его губы сложились в подобие улыбки. На этот раз Молли захотелось улыбнуться ему в ответ. Она расслабилась и положила руки поверх одеяла.
Он никак не ожидал увидеть ее такой бледной и хрупкой, хотя ему сообщили о довольно серьезных травмах. Он примчался в больницу, как только узнал, что ее нашли.
У него защемило сердце, когда он увидел боль в глазах Молли.
Когда‑то его привлекло в ней то, что она была открытой и солнечной девушкой. Всегда улыбалась, а в глазах плясали чертики. Сейчас же она выглядела такой испуганной, что ему захотелось сломать шею тому мотоциклисту, который на нее наехал, скорее всего, в попытке украсть сумочку с кошельком и паспортом.
Его сотрудники уже связались с полицией. Если виновного в наезде найдут, он дорого за это заплатит.
У Пьетро сжались челюсти, когда он представил Молли, лежащую на дороге без сознания. И страдающую от амнезии сейчас.
Врач сказал, что потеря памяти могла стать результатом шока. От падения при наезде? Или от того, что с ней случилось до приезда в Рим?
Цепкие, ледяные пальцы страха схватили его за горло.
Пьетро судорожно сглотнул. Наезд не его вина. А вот то, что случилось до того…
– Я рада, что вы меня нашли, – тихо сказала она. – Очень страшно, когда не знаешь, кто ты.
Она выглядела потерянной, хотя и храбрилась. Ему страстно захотелось ее защитить.
Пьетро застыл. Он всегда считал, что невосприимчив к женской ранимости, но здесь другие обстоятельства.
Он хотел было взять Молли за руку, чтобы подбодрить, но остановил себя. Лучше держать дистанцию. Она выглядела такой хрупкой, огромные глаза на бледном лице настороженно за ним наблюдали.
Она заметила его движение, но ничего не сказала, хотя слегка нахмурилась.
Это послужило ему знаком быть осторожным в будущем. Он не может позволить себе совершить новую ошибку.
– Не могу представить, как это – ничего не помнить, – начал он, ожидая, что она его поправит и скажет, что помнит, хотя бы зачем приехала в Рим. – Но ты не беспокойся. Я о тебе позабочусь.
– Правда?
Он не мог понять, она обрадовалась или испугалась. Неужели он нагнал на нее страху? Он знал, что его внушительные габариты любого могут обескуражить.
– Конечно. Можешь на меня рассчитывать. Все наладится, Молли. Нужно только время. Тебе решительно не о чем беспокоиться. Я пытаюсь связаться с твоей сестрой в Австралии, чтобы вызвать ее сюда.
Складки беспокойства вокруг ее чувственного рта разгладились, на щеках появился легкий румянец, и она стала больше походить на женщину, которую он знал.
– У меня есть сестра? – взволнованно переспросила она.
– Ее зовут Джиллиан.
– А мои родители?
Пьетро покачал головой:
– Извини, Молли. Только вы с сестрой.
Она изменилась в лице, и у Пьетро сжалось сердце. Он слишком хорошо знал, что такое терять близких, поэтому решил сделать все возможное, чтобы облегчить ее страдания.
– Но мне повезло, что у меня есть сестра и муж, – сказала она. – А то я уже потеряла было надежду, что меня кто‑то сможет опознать.
В ее голосе все еще слышался страх, и Пьетро почувствовал облегчение, что оперативно организовал ее поиски. Не послушай он свой внутренний голос, твердивший ему о совершенной ужасной ошибке, сколько ей пришлось бы лежать в больнице в качестве неизвестной пациентки? Эта мысль укрепила его в правильности принятого решения. Он действовал импульсивно, но не жалел о том, что пришел ей на помощь, несмотря на могущие возникнуть осложнения. Он нужен Молли.
– Ты почувствуешь себя лучше, когда выйдешь отсюда.
– Вы имеете в виду, что я выйду из больницы?
Он кивнул:
– Конечно.
– Правда? – Неуверенная улыбка осветила ее лицо, а глаза стали ярко‑голубыми, а не серыми. – Меня отпустят?
– Ты же не в тюрьме, Молли, – спокойно ответил Пьетро.
– Я знаю. Врачи делают для меня все возможное. – Она взглянула в карие с золотистыми крапинками глаза, сказав себе, что ей теперь нечего бояться. Здесь ее муж, а мужу нужно доверять.
И тем не менее, глядя на него, она всякий раз внутренне трепетала, ее нервы были натянуты до предела. Это был шок, атака на ее чувства. Она загоралась как спичка при виде его красивого лица и атлетической фигуры, хотя пока не испытывала ни спокойствия, ни облегчения рядом с ним. А ведь он назвался ее мужем. Значит, родной человек. Ее подсознание что‑то ей подсказывало, но она пока не могла расшифровать послания.
Она закрыла глаза и откинулась на подушки. Ее накрыла новая волна боли, пока она мучительно напрягала память в тщетной попытке вспомнить хоть что‑нибудь из своего прошлого.
– Молли? Что‑то не так? – обеспокоенно спросил Пьетро.
«Все не так. Мозг не работает. Не узнаю собственного имени. Не узнаю мужа», – билось у нее в голове.
Логика подсказывала ей, что амнезия так быстро не проходит. Тем не менее ее не покидало чувство, что что‑то здесь не так.
Она услышала, как скрипнул стул, и, открыв глаза, увидела, что Пьетро Агости направляется к двери.
– Не уходите! – с отчаянием в голосе воскликнула она, подавшись вперед. Тупая боль в голове тут же сменилась пульсирующей. – Останьтесь, пожалуйста.
– Я только хотел позвать врача. Тебе нехорошо. – Нахмурившись, Пьетро приостановился на пороге.
– Вы обещали забрать меня домой, – напомнила она.
– Да, мы поедем домой, как только разрешит врач.
Пьетро вернулся к постели и снова сел на стул, взяв ее за руку. Его прикосновение было нежным и успокаивающим. Он тихонько поглаживал ее ладонь большим пальцем. Тепло разлилось по ее телу. Она невольно сжала его руку, и он ответил мягким пожатием.
Веки девушки смежились, и она провалилась в глубокий целительный сон. Ее губы тронула легкая улыбка, как бы говорящая, что все будет хорошо. Ведь рядом с ней Пьетро Агости.
Пьетро рассматривал спящую девушку, которая по‑прежнему держала его за руку: длинные пальцы, тонкое запястье, руки тронуты легким загаром, высокая грудь, очертания которой виднелись под одеялом, поднималась и опускалась в такт мерному дыханию. Под изящной шеей обозначились хрупкие ключицы, словно она сильно похудела за последнюю неделю. Мысль огорчила его. Он невольно сжал ее руку, но немедленно отпустил. Ей необходим сон.
Взгляд Пьетро задержался на ее лице. Она была такой бледной, что веснушки проступали яркой россыпью. Красиво изогнутые брови и длинные пушистые ресницы были темнее рыжевато‑каштановых волос. Аккуратный прямой нос и нежный подбородок. Но самым примечательным в ее лице был чувственный рот, с сочными губами. Особенно привлекательной была верхняя губа с изгибом в форме лука Купидона. Такие губы хотелось целовать.
