Когда мне доставили горох для посадки, я немедленно открыл упаковки и высыпал немного горошин каждого сорта на кухонный стол. Все они принадлежали к одному виду, но, как и у Менделя, различались по цвету и форме. Одни горошины были зеленые в крапинках, другие — коричневатые, одни — морщинистые, другие — гладкие. В Моравии в XIX в. Мендель без труда приобрел 34 разновидности гороха у местных поставщиков. У меня хватало места только для двух, но после непродолжительных поисков мне удалось раздобыть сорт, который мог выращивать сам Мендель. Вюртембергский зимний горох получил свое название от королевства, которое когда-то находилось в Южной Германии. Вюртемберг и Моравию соединяла железная дорога, и они находились в дружественных отношениях, когда Мендель закупал семена гороха. Обе страны даже воевали на одной стороне во время австро-прусской войны 1866 г., в тот же год, когда Мендель опубликовал результаты своих исследований. Притом что работа в монастырском саду совершенно мирное занятие, Мендель жил в неспокойную эпоху. Стареющие империи Европы с трудом сдерживали народное недовольство и заключали недолговечные политические союзы, а ученое сообщество противостояло не меньшему интеллектуальному давлению со стороны теории эволюции путем естественного отбора.
Первое издание «Происхождения видов» Чарльза Дарвина в 1859 г. было распродано за один день, а его немецкий перевод появился в течение года. Мендель вел подробные заметки, и те, что сохранились в рукописи в монастыре, свидетельствуют, что он был хорошо знаком с содержанием книги, когда трудился над своими грядками с горохом. Но осознавал ли он до конца значение того, что узнал из опытов с горохом, остается спорным вопросом. Хотя, по сегодняшним меркам, Мендель кажется нам гением, он так и не получил признания при жизни, и мало что известно о том, что он на самом деле думал. (Одним из самых неудачных хозяйственных мероприятий в истории можно считать то, что последующий настоятель монастыря сжег почти все дневники и документы Менделя.) Мы знаем, что Мендель был далеко не дилетантом. Его тщательно продуманные методы и статистический подход к результатам исследований на десятилетия опережали свое время. И Мендель применял их не только к гороху, но и к чертополоху, ястребинке и пчелам — это свидетельствует, что его по-настоящему интересовали общие законы наследственности. Мы также знаем, что Мендель чувствовал, что открыл что-то важное. Хотя его статья появилась в относительно малоизвестном моравском журнале, он заказал 40 копий и разослал их многим ведущим ученым того времени. Некоторые из этих копий так и не были открыты и прочитаны.
Книга «Садоводство на Западе» (Western Garden Book) издательства Sunset рекомендует сажать горох на глубину одного дюйма на расстоянии от двух до четырех дюймов один от другого. «Сажай их ближе друг к другу, — посоветовала Элайза. — Ты обязательно потеряешь часть из-за слизней». В Моравии садовники сталкиваются со всем набором вредителей гороха — от слизней и улиток до долгоносиков, тлей и случайно залетевшего разбойника воробья. Мендель, несомненно, также с запасом засевал свои грядки, поэтому он должен был посадить невероятное количество гороха, чтобы получить «более 10 000 растений», которые он проанализировал в ходе своих опытов. Мои скромные усилия не сопоставимы с таким масштабом, но я утешаю себя тем, что мог бы поделиться с ученым монахом секретом сбора гороха. Так получилось, что мое знакомство с сельскохозяйственным производством произошло за рулем комбайна весом в 17 т, предназначенным для уборки гороха. В последний год учебы в средней школе я работал в ночную смену, наполняя один самосвал за другим с шести вечера до шести утра, семь дней в неделю в течение всего лета. Это был медленный процесс, и я проводил большую часть времени за чтением романов при свете фонарика, но если бы я обладал терпением и мотивацией Менделя, то стоял бы в кузове и считал горошины, отмечая малейшие различия в их цвете, форме и размере.
Повторение работы Менделя научило меня большему, чем знание о том, сколько семян сажать в один ряд. Его опыты показывают, насколько существенно семена и наша тесная взаимосвязь с ними влияют на то, как мы воспринимаем окружающий мир. Они помогли нам взглянуть на процесс эволюции с иной, хотя и не менее важной, точки зрения, чем работа Чарльза Дарвина.
Не случайно, что Чарльз Дарвин и Альфред Рассел Уоллес, независимо друг от друга открывшие естественный отбор, оба обрели прозрение во время путешествий в дальние страны: Дарвин совершал длительное путешествие на корабле «Бигль», а Уоллес находился на Малайском архипелаге. Чтобы осознать всеобъемлющий закон природы, необходимо было видеть природу во всем ее многообразии. Новизна впечатлений от экзотических существ и ландшафтов позволила обоим ученым разглядеть такие закономерности, которые сложно было бы заметить в обычных обстоятельствах, ведь зяблик — это всего лишь зяблик, если вы видите его на своем заднем дворе. Но чтобы понять основные элементы механизма эволюции — как индивидуальные признаки передаются из поколения в поколение, — нужно было сфокусироваться на более обыденных предметах. Мендель сделал открытие, заново изучив природный механизм, который был знаком людям лучше, чем любой другой. Несмотря на то что он никогда не стремился к сельской жизни, Мендель воспользовался технологией, проверенной до него бесчисленными садоводами и огородниками, превратив простые выводы, сделанные в ходе сельскохозяйственных работ, в научные законы наследственности.
Когда археологи просеивают почву на территории древнего поселения, они ищут семена, чтобы определить, существовало ли здесь земледелие. Если они находят зерна или орехи большего размера, чем у соответствующих диких видов, значит, кто-то отбирал растения с предпочтительными признаками. Для земледельца это самая естественная вещь на свете. Однажды после обеда мы с Ноа очищали кукурузные початки, вынимая зерна из их гнезд и бросая в металлическую миску. Мы собирались смолоть зерна, чтобы сделать кукурузную кашу, но, если бы мы отбирали зерна для посева, наш выбор был бы очевиден. Среди всех этих твердых старых початков нам попался один с крупными спелыми зернами, которые легко выпадали из своих гнезд. Большие зерна, легкие в переработке — вот два признака, которые лучше всего подходят для искусственного отбора.
Во времена Менделя селекция растений достигла такого уровня, что каждый регион мог похвастаться дюжинами местных разновидностей гороха, не говоря уже о бобах, салате-латуке, клубнике, моркови, пшенице, помидорах и множестве других сельскохозяйственных культур. Люди не имели представления о генетике, но каждый понимал, что растения (и животных) можно значительно изменить путем искусственного отбора. Например, из единственного вида сорняка из семейства капустных (или крестоцветных), растущего на средиземноморском побережье, с течением времени было получено более полудюжины известных овощей. Земледельцы, заинтересованные в сочных листьях, вывели из нее кочанную, листовую и кудрявую листовую капусту (кале). Отбор растений со съедобными боковыми почками и цветочными побегами позволил получить брюссельскую капусту, цветную капусту и брокколи, а отбор растений с толстым стеблем — кольраби. В некоторых случаях для улучшения культуры нужно было просто сохранять самые крупные семена, но иногда требовался более изощренный подход. Ассирийцы начали методично опылять вручную финиковые пальмы более 4000 лет назад, а в эпоху династии Шан (1766–1122 гг. до н. э.) китайские виноделы улучшили сорт проса, нуждавшийся в защите от перекрестного опыления. Наверное, никто лучше не выразил безотчетную связь между выращиванием растений и их изучением, чем народ менде в Сьерра-Леоне, у которых глагол «исследовать» происходит от фразы «пробовать новый рис».
