Как мы увидим, в истории религии существует одна конкретная аномалия (идея, минимально противоречащая здравому смыслу), которая затмевает все остальные и порождает, безусловно, наиболее успешное, запоминающееся, значительное, полезное религиозное верование, когда-либо придуманное людьми. Это идея «бога-человека» – человеческого существа, которое незначительно отличается от обычных людей в каком-то отношении: обладает улучшенными физическими или умственными способностями, может становиться невидимым, может находиться во всех местах во все времена, знает прошлое и будущее, знает вообще все. Человеческое существо, являющееся, иными словами, богом. Однако это подождет до следующих глав книги [7].
Фигурка богини из Баллачулиша, вырезанная из ольхи, с кварцитовыми камешками вместо глаз. Найдена в графстве Инвернессшир, Шотландия (ок. 600 г. до н. э.)
© National Museums of Scotland
Пока же мы остаемся с интригующей теорией, поддерживаемой когнитивным направлением религиоведения: она состоит в том, что человеческие существа за миллионы лет эволюции развили определенные мыслительные процессы, которые в соответствующих обстоятельствах могут заставить нас приписывать неодушевленным объектам способность к действию, наделять их душой или духом и успешно передавать верования, берущие начало в этих объектах, иным культурам и поколениям. Это убедительное объяснение возникновения религиозного импульса, которое, в отличие от предыдущих, согласуется с естественным отбором.
Но и здесь возникает проблема.
Какой бы убедительной ни была когнитивная теория религии, она не может ответить на самый первый вопрос: как Ева пришла к мысли о том, что у нее есть душа? HADD, возможно, объясняет, почему Ева останавливается, увидев дерево, и почему она думает, что у дерева есть лицо. Компетентное сознание, возможно, объясняет, почему она одушевляет дерево и превращает его в объект поклонения, которым можно поделиться с общиной. Эти когнитивные процессы могут укрепить и подтвердить уже имеющиеся системы верований. Однако сами по себе они верований не создают. Чтобы Ева смогла сделать колоссальный шаг от распознавания действия до формулирования религиозных верований, она должна быть уже предрасположена к подобному мышлению. Иначе она просто отметит, что дерево выглядит довольно интересно, и пойдет дальше [8].
В конце концов, когнитивная реакция, присущая Еве по умолчанию, состоит в том, что дерево – это дерево. Чтобы она отошла от изначального рутинного восприятия дерева, ей нужно столь же правдоподобное альтернативное объяснение. Однако есть только два варианта, при которых Ева может посчитать «сверхъестественное» объяснение столь же вероятным: либо кто-то должен заставить ее поверить в то, что дерево – больше, чем просто дерево (а откуда этот кто-то возьмет подобную идею?), либо она должна сама развить подобные верования на основании представлений о себе самой как о воплощенной душе. В любом случае мы снова возвращаемся туда, откуда начали, – к проблеме, поставленной Эдвардом Бёрнеттом Тайлором двести лет назад: как появилась идея души? [9]
Самый честный ответ: мы не знаем. Однако очевидно, что вера в душу может быть первым верованием человечества. И действительно: если когнитивная теория религии верна, то вера в душу приводит к вере в Бога. Иными словами, истоки религиозного импульса кроются не в поиске смысла и не в страхе перед неведомым. Он не порожден бессознательными реакциями на мир природы. Это не случайное следствие сложных процессов в головном мозге. Это результат чего-то куда более примитивного и сложного для объяснения – нашего укоренившегося, интуитивного и полностью эмпирического убеждения в том, что мы, чем бы мы ни были, являемся воплощенными душами.
Цель следующих глав не в том, чтобы доказать или опровергнуть существование души (доказательств все равно нет), а скорее в том, чтобы показать, как всеобщая вера в существование души привела к идее активного, заинтересованного божественного присутствия в основе всего тварного мира; как это божественное присутствие постепенно персонализировалось, получало имена и истории, наделялось человеческими чертами и эмоциями и вылилось в тысячи различных форм, каждая со своей личностью и целями; и как через много лет и с огромными трудностями эти формы уступили место единой божественной личности, которую мы знаем сегодня как Бога.
Часть II
Очеловеченный бог
4
Плуги вместо копий
Эдемский сад лежит где-то в юго-восточной Турции, рядом с доисторическим городом Урфой (современная Шанлыурфа), в нескольких километрах к северу от сирийской границы. По крайней мере, так считают жители города.
Согласно Библии, после того как Бог сотворил Адама, он высадил сад «на востоке» и поместил первого человека туда. Затем он сделал так, чтобы из сада вытекала река, и разделил ее на четыре потока, два из которых сейчас известны как Тигр и Евфрат. Из земли по воле Бога произрастали деревья всех видов – те, что были приятны на вид, и те, что годились в пищу. Бог предложил Адаму есть все плоды, какие тот ни пожелал бы (кроме одного, конечно). Затем он заселил сад всеми животными суши и всеми птицами воздуха, наделив Адама властью над каждым живым существом.
Вместе со своей спутницей Евой Адам блаженствовал в этом раю, свободный от трудов и трудностей. Им не было необходимости возделывать почву, сеять или жать – и вообще работать.
Но когда Адам и Ева ослушались Бога и съели плод древа познания добра и зла, их изгнали из Эдема навсегда, заставив выживать в лишениях и невзгодах. Сама земля была проклята. Урожай засыхал вместе с почвой. Блаженство обратилось в терния и волчцы, заставляя Адама и его наследников работать в поте лица каждый день до конца жизни, пока они не обратятся в прах, из которого вышли.
Конечно, настоящего Эдемского сада не существует. Как это обычно и бывает с древними писаниями, всю историю следует читать как миф. Но мифы – это не «сказочки», как мы нередко понимаем это слово сейчас. Значение мифа не в том, что он транслирует какие-то истины, а в его способности передать определенное восприятие мира. Миф объясняет не то, каковы вещи на самом деле, а то, почему они таковы. Древние евреи считали время семидневными неделями с седьмым днем, предназначавшимся для отдыха, не потому, что столько времени ушло у Бога на сотворение мира. Скорее всего, они заявляли, что Бог творил мир шесть дней и отдыхал на седьмой, потому что они уже считали время таким образом.
История Эдемского сада, как и бесчисленные древние рассказы о потопе на Ближнем Востоке, как и истории богов, которые умирают и возвращаются к жизни, относятся к отдельному классу мифов, который называется «коллективной памятью». Это универсальные мифы, относящиеся к коллективной памяти конкретной культуры или сообщества (какой бы химерической ни была эта память) и передаваемые устно из поколения в поколение. Их в какой-либо форме можно найти почти в любой религии и почти во всех культурах.
