12. В Библии неоднократно рассказывается о том, как изображения Баала и Ашеры ставились в Иерусалимском храме и им сооружались алтари в «высоких местах», где израильтяне приносили им жертвы и молились (см., например, 2-я Цар. 21:1–7). Свидетельства монолатрии в Библии см.: Исх. 20:3 и Втор. 5:7. Свидетельства почитания израильтянами соседских богов: Суд. 10:6.
13. Хотя Исх. 17 открывается явлением Яхве Авраму, само божество представляется другим именем: «Аврам был девяноста девяти лет, и Господь [Яхве] явился Авраму и сказал ему: Я Бог Всемогущий [Эль Шаддаи]; ходи предо Мною и будь непорочен» (Быт. 17:1–2). Таким образом, Аврам совершает завет не с Яхве, а с Элем: «И пал Аврам на лицо свое. Бог [Элохим] продолжал говорить с ним и сказал: Я – вот завет Мой с тобою: ты будешь отцом множества народов, и не будешь ты больше называться Аврамом, но будет тебе имя: Авраам, ибо Я сделаю тебя отцом множества народов…» (Быт. 17:3–5). Как и в случае с Исх. 6, мы видим попытки авторов Священнического кодекса соединить яхвистские и элохистские источники об Авраме-Аврааме в связное повествование с единым божеством. История Аврама-Авраама в Бытии, как и история Моисея в Исходе, только путается из-за стараний авторов позднейшего Священнического кодекса свести более древние и противоречащие друг другу яхвистскую и элохистскую версии истории в единый полусвязный нарратив. Но при пристальном анализе исходный элохистский материал просматривается через священническую переделку – например, когда Аврам отправляется из Ура в Харран со своей бесплодной женой Сарой и племянником Лотом (Быт. 11:31, 12:4–5). В Харране Аврама посетило божество, которое автор кодекса, составлявший этот раздел, называет Яхве (Господь – Быт. 12:1, 4), хотя в Исходе Яхве сообщает Моисею, что Авраам никогда не знал его под этим именем: «Я Господь [Яхве]. Являлся Я Аврааму, Исааку и Иакову с именем “Бог Всемогущий” [Эль Шаддаи], а с именем Моим “Господь” не открылся им» (Исх. 6:2–3). Так или иначе, это божество приказывает Авраму покинуть Харран ради «земли Ханаанской» (Быт. 11:31, 12:5–6). Аврам подчиняется и тем самым становится первым евреем, что значит «тот, кто переходит» (Быт. 14:13). Вместе с родней он отправляется в город Сихем – центр культа Эля на севере Ханаана.
В Сихеме Аврам останавливается у священного дерева в дубраве Море, известного своими предсказаниями (говорящее дерево!), чтобы поставить жертвенник богу, призвавшему его в эту землю. Из Сихема Аврам направляется в горную деревушку к востоку от Вефиля – это не город, а скорее храм, посвященный Элю («Я Бог, явившийся тебе в Вефиле», – говорит Эль в Быт. 31:13), – а затем в Негев, где, видимо, оседает на некоторое время, после чего совершает краткое и весьма маловероятное путешествие в Египет, единственная цель которого – связать историю Аврама-Авраама (и его бога!) с историей Моисея (Быт. 12:10–13:1). Наконец, Аврам и его род постоянно поселяются в городе Хевроне рядом с еще одним священным деревом-оракулом – у дубравы Мамре (Быт. 13:18). В Хевроне Аврам живет богато и роскошно: каким-то образом ему удается накопить множество скота, золота и серебра, а также бессчетное количество рабов, слуг и обученных воинов под своим руководством – все это по благословению его бога. Воины пришлись очень кстати. После того как месопотамские захватчики внезапно атаковали ханаанский Салим (Иерусалим), Аврам послал их защищать город. В обмен благодарный царь-священник Салимский Мелхиседек предложил Авраму благословение от имени Бога Всевышнего [Эль Эльон] (Быт. 14:18–20).
14. Это положение подкрепляется и историей Иеровоама, который, вероятно, пытался своими «золотыми тельцами» возобновить культ Яхве-Эля в Дане и Вефиле. Или же золотого тельца можно рассматривать как попытку израильтян восстановить свою египетскую религию, почитая в его форме Хатор, богини материнства и любви, которая часто изображалась в виде коровы (в этом отношении особенно интересно, что золотой телец был создан из египетского материала: «И сказали они: вот бог твой, Израиль, который вывел тебя из земли Египетской!» (Исх. 32:4).
15. Марк Смит отмечает: «Это дает основания думать, что Яхве, изначально бог-воитель из Синая/Парана/Эдома/Теймана, был в раннем Израиле известен независимо от Эля. Возможно, благодаря торговле с Эдомом и Мадиамом Яхве во вторую очередь попал в религию нагорных израильтян. Такие пассажи, как Втор. 32:8–9, содержат первые литературные следы вхождения Яхве, южного бога-воителя, в общий пантеон нагорных жителей Ханаана с Элем во главе». См.: Mark Smith. The Early History of God. P. 32–33.
16. Происхождение Яхве-Эля видно только по нескольким пассажам: Быт. 14:18 – Бог Всевышний (Яхве Эль Эльон); Быт. 21:33 – Господь Бог Вечный (Яхве Эль-Олам); Псал. 31:6 – Господи, Боже истины (Яхве Эль-Эмет); Псал. 93:1 – Боже отмщений (Яхве Эль-Некамот); Псал. 139:7 – Господь Бог (Яхве Эли).
17. Марко Тревес отмечает: «Согласно Библии, первое Царство Божие существовало в дни Судей. Гидеон отказал израильтянам в просьбе стать их царем, ибо не хотел лишать Господа царства Его (Суд. 8:22–23). Когда старейшины Израиля просили Самуила дать им царя, пророк отверг их, ибо это значило отказ от Бога (1-я Цар. 5:4–7, 10:18–19, 12:12). Из этих двух эпизодов можно заключить, что: a) по мнению авторов, монархия человеческая и монархия божественная взаимно исключали друг друга; б) согласно традиции, в эпоху Судей Бог считался Царем Израиля; в) с помазанием Саула Царство Божие подошло к концу». Мартин Коэн высказывает схожую точку зрения: «Свидетельства Библии демонстрируют, что монархия изначально была идеологически подчинена силомскому жречеству. В обоих случаях выбора первого монарха помазание осуществляет силомский священник Самуил; он действует от имени Яхве и как официальный толкователь его воли. Именно Самуил Силомлянин полностью меняет традиционное отношение яхвистской идеологии к монархии. Если ранее идеологически утверждалось, что Израиль не может иметь царя, так как его царь – Яхве, то теперь Яхве санкционирует монархию под своей эгидой и, разумеется, под эгидой своих представителей – священников. Прежние вожди надеялись, что, подчинив монархию священничеству, ее можно ослабить, а если монархи попытаются набрать силу за счет жрецов, то те в любой момент могут услышать голос Яхве, повелевающий отстранить царя от должности. Так и случилось с Саулом». См.: Marco Treves. The Reign of God in the O. T. // Vetus Testamentum 19/2 (1969). P. 230–231; Martin Cohen. The Role of the Shilonite Priesthood in the United Monarchy of Ancient Israel // Hebrew Union College Annual 36 (1965). P. 59–98.
«Монархия, – утверждает Марк Смит, – была как политическим, так и религиозным институтом. Под царским влиянием религия выражала как собственно религиозную, так и государственную идеологию. С возрастанием престижа общенационального божества рос и престиж царской династии. Особые отношения между Яхве и династией Давида приняли форму настоящего договора, который в 2-й Цар. 23:5 получил название “вечного завета”… Религиозно-политические мотивы договора достигли полнейшего выражения в теологии династии Давида. Национализация этого завета утверждала Яхве в качестве национального божества единой монархии. Так в Древнем Израиле установилась гегемония Яхве».
Смит продолжает свою мысль так: «Инновационная централизация национального культа также была частью процесса перехода к монотеистическому яхвизму, поскольку поощряла почитание единого национального божества и умаляла значение местных проявлений божеств. Царская унификация политической и религиозной жизни помогла достичь политической и обрядовой централизации, сосредоточив власть и религиозный культ в единой столице. Это развитие шло параллельно с развитием самой монархии. Все началось с появления столицы при Давиде, продолжилось приданием религиозной значимости Иерусалиму при Соломоне и достигло кульминации в религиозных программах Езекии и Осии… Религиозная функция была лишь одним из аспектов общей централизации культа. Такая религиозная политика сопровождалась политическими и экономическими выгодами. Монархи были новаторами и консерваторами одновременно, реагируя на потребности развивающегося государства». См.: Mark Smith. Early History of God. P. 185–187.
