«Вот бы я влетел, если бы у меня сегодня вечером жена возвращалась из командировки! – развеселившись, подумал я. – В чем скрытый смысл этого фетиша? Это намек или упрек?»
Я выбросил плавки, проверил квартиру на предмет других подарков, но больше ничего не нашел.
Глава 14
Ищите друга!
Вечером первого января дежурный по городскому УВД вышел на крыльцо покурить. Бросая окурок в урну, он заметил в ней странный предмет – небольшую плоскую коробочку с кнопкой. Вспомнив обстоятельства взрыва в кафе «Встреча», дежурный вызвал на работу Малышева. Николай Алексеевич сообщил о находке в областное управление КГБ. Взрывотехник-чекист, вскрыв коробочку, дал однозначное заключение: найденный в урне предмет является пультом управления от взрывного устройства. Возможно, именно с этого пульта была подорвана бомба в коробке из-под торта.
Ни меня, ни Клементьева Малышев поднимать по тревоге не стал, дал отдохнуть в праздники. О находке он сообщил нам только утром второго января.
– Что вы думаете по этому поводу? – спросил нас Николай Алексеевич.
– Скинем карты на стол, – предложил я. – Мы трое – вне подозрений. За Далайханова я ручаюсь, как за себя. На мне еще есть две девицы, которых мы привезли из кафе. Ночью я проверил содержимое их карманов и сумочек. Пульта управления у них не было. Теоретически можно предположить, что одна из девушек выбросила пульт на входе в УВД, но это маловероятно. Не тот контингент. К взрыву они отношения не имеют.
– Из кафе я вернулся вместе с Матвеевым, – припоминая прошлую субботу, сказал Клементьев. – С собой мы привезли швейцара кафе и Голубцову. Лично я не видел, чтобы кто-то из них что-то выбрасывал в урну.
Выслушав нас, Малышев саркастически ухмыльнулся:
– Так я и думал, что обсуждение этого вопроса вы начнете с взаимной пикировки: кто кого привез, кто мог выбросить пульт, а кто нет. Теперь слушайте суть: 31 декабря был рабочий день. Наш дворник утром выбросил из урны все содержимое. Вечером первого января пульт лежал поверх всего остального мусора, то есть подкинули его за несколько часов до того, как дежурный вышел покурить. Все, кого вы привезли из кафе в управление, никакого отношения к пульту не имеют.
– Первого января посетителей в УВД не было, так что пульт могли подбросить утром, – высказал свое мнение я.
– Или в самый канун Нового года, – дополнил Клементьев. – Разброс по времени у нас получается достаточно приличный – сутки или около того.
– Вы идете не в том направлении, – заявил нам Малышев. – Не имея человека, нечего ломать голову над временем. Мотив – вот что главное в этом пульте! Зачем нам его подбросили? Навести на ложный след? На какой? Сам по себе пульт к организатору взрыва не приведет. Взрывотехник из КГБ, как только вскрыл пульт, сразу же сказал, что он собран из деталей радиотехнического конструктора «Юный связист». Такой пульт любой школьник мог спаять.
– Не любой, – возразил я. – Чтобы собрать действующий прибор, надо уметь читать радиосхему. Припаять транзистор к плате и я бы смог, а вот куда его втыкать, это для меня – темный лес.
– У меня с радиоделом еще хуже, – признался Клементьев. – Я не представляю, как транзистор выглядит и для чего он вообще нужен.
– Давайте подведем итог технической стороны дела, – предложил Малышев. – Как пояснил мне кагэбэшник, из конструктора «Юный связист» можно собрать пульт для дистанционного включения телевизора или коротковолновый маломощный передатчик. Найденный в урне пульт – это прибор, посылающий радиосигнал на определенной частоте. Грубо говоря, пульт – это передатчик, а устройство в бомбе – приемник. У нас есть пульт, который может быть передатчиком для радиовзрывателя, а может и не быть. Давайте оставим один процент на то, что этим пультом радиолу включали.
– На пульте нет чужих отпечатков пальцев? – спросил Клементьев.
– Никаких нет. Дежурный его за плоские поверхности руками не брал.
– Тогда это не пульт от радиолы, – уверенно заявил Геннадий Александрович. – Простой радиолюбитель не станет отпечатки пальцев со своего изделия стирать. Это пульт от бомбы или полный аналог такого пульта.
– Не удивлюсь, если следователь прокуратуры затребует фотографии всех сотрудников УВД, – сказал я. – Пульт в урне прочерчивает явный след от кафе к нам.
– Я так же думаю, – подвел итог Малышев. – Пульт – это намек, что милиционеры, которых впустил во «Встречу» швейцар, – наши работники. Давайте готовиться к грандиозной провокации. Под подозрение может попасть любой сотрудник УВД, который не имеет алиби на момент взрыва.
– Если Самошкин замешан в этом деле, то ему ничего не стоит ткнуть пальцем в любую фотографию, и доказывай потом, что ты не верблюд! – развил мысль начальника Клементьев. – У меня железное алиби – я был в управлении, а вот у моих оперов, кроме Матвеева, такого алиби нет. Взрыв был в субботу вечером, все уже разошлись по домам.
– Геннадий Александрович, держи Самошкина на контроле, – велел Малышев. – Постарайся сделать так, чтобы прокурорский следователь не оставался с ним один на один.
– Буду держать руку на пульсе, – заверил Клементьев.
– Вот и договорились! – Малышев достал сигареты, попросил меня открыть форточку.
Постучавшись, в кабинет вошла секретарша, положила перед начальником пачку документов на подпись. Николай Алексеевич по скрепкам посчитал, сколько бумаг придется подписывать, и отодвинул всю пачку в сторону.
– Как праздники встретили? – спросил он.
– Да так себе, – неохотно ответил Геннадий Александрович. – На сухую праздник за праздник не считается.
– А как ты, Андрей Николаевич? Каблуки не отбил, когда с богатеями отплясывал?
– Где это ты был? – удивился Клементьев.
– Во «Встрече» с Коваликом Новый год встречал, – начиная злиться, ответил я. – Николай Алексеевич, я в кафе не видел ни одного знакомого. Кто вам уже успел меня застучать?
– Не ломай голову! – засмеялся начальник. – Ты этого человека не знаешь. Он тебя тоже не знал, да Ковалик перед гостями похвалился, что у него есть друг в городской милиции, Андреем Николаевичем зовут. Мне приятель звонит, спрашивает: «Это не твой ли зам у директора «Встречи» в друзьях числится?»
– Я занимался в кафе оперативной работой, – нагло заявил я. – Все остальное – наговор.
– Нисколько не сомневаюсь, что ты водку пил только в силу служебной необходимости, – сыронизировал Малышев. – Мне, Андрей Николаевич, как-то без разницы, с кем ты досуг проводишь, а для областного управления справочку подготовь. Дойдут до них слухи, что для тебя Ковалик песни под гитару пел – тут ты одними словами не отделаешься.
– Я в новогодний вечер завербовал перспективного агента. В понедельник личное дело представлю.
– Кого завербовал? – хором спросили Малышев и Клементьев.
