– Здравствуйте, – сказал приятный мужской голос. – Вас беспокоит адвокат Воробьев. У меня есть сообщение от вашего мужа.
Немедленно в юридическую консультацию, где работал Воробьев, рванула оперативная группа. Адвокат был на месте. Перед ним лежали два конверта из плотной бумаги.
– Сегодня утром, – пояснил адвокат, – когда я шел на работу, ко мне подошел незнакомый мужчина и передал эти конверты. Вот телефон, по которому он попросил позвонить.
– Вы запомнили приметы этого мужчины? – спросил оперативник.
– Нет, – Воробьев одарил сотрудника милиции улыбкой профессионального подлеца. – У меня плохая зрительная память.
Вскрывать конверты в юридическую консультацию прибыло руководство городского УВД, Короленко и следователь прокуратуры. В первом конверте оказалось отрезанное мужское ухо, а во втором – послание, отпечатанное на пишущей машинке:
«Мы даем срок одну неделю. Если наши требования не будут выполнены, тело Задорожного вы найдете в условленном месте, а мы займемся прополкой дальше».
– Какие требования они выдвигают? – спросил прокурор у Воробьева.
Тот в ответ пожал плечами:
– Понятия не имею. Меня попросили позвонить, а не вести переговоры.
Пока начальство совещалось в юридической консультации, оператор на пульте «02» приняла звонок.
– Записывай, – голос позвонившего мужчины был искажен носовым платком, приложенным к телефонной трубке. – Требования по освобождению Юрия Задорожного. Первое. Вы должны представить нам полный список членов организации «Белая стрела». Второе. Мы запрещаем выезд из города всем бывшим милиционерам, входящим в бандитскую группировку «Борцы». Связь будем держать через адвоката Воробьева. Слежку за ним не устраивайте, мы будем контактировать с адвокатом исключительно по телефону.
Следом раздался другой звонок, и уже другой искаженный голос сообщил:
– Если вы возьмете под охрану Бирюкова или он попытается выехать из города, то мы взорвем его семью или семью Задорожного, или выберем другой объект для возмездия. Бирюков и Задорожный приказали взорвать ни в чем не повинного Тихона. Мы готовы ответить тем же.
Третий звонок:
– Если будете искать Задорожного, то найдете его труп. В наши дела не вмешивайтесь. Срок на исполнение наших требований – одна неделя.
Вечером еще звонок:
– Для вас посылка на вокзале в камере хранения.
Выехавшая на место оперативная группа обнаружила в ячейке автоматической камеры хранения тетрадный лист бумаги. Шариковой ручкой на нем было написано: «Выполняйте все, что вам приказывают. Юрий Задорожный». Вместо подписи на листке был кровавый оттиск большого пальца правой руки.
Немедленно проведенная экспертиза показала, что группа крови в отрезанном ухе и в послании, изъятом на вокзале, совпадает с группой крови, указанной в медицинской карточке Задорожного.
– Это его почерк, – ознакомившись с тетрадным листом, подтвердила Нина Задорожная. – Что теперь будет?
Ее вопрос повис в воздухе. Что будет дальше, не знал никто.
Глава 25
Секретное совещание в бору
В пятнадцати километрах от города, в глубине соснового бора, в 1978 году был построен комплекс деревянных зданий, получивший название «охотничий домик». В официальных документах он именовался «спецобъект № 14», или «база для активного отдыха высшего руководящего состава МВД СССР». Обслуживали и охраняли «охотничий домик» солдаты внутренних войск.
Утром 14 февраля дорогу к «охотничьему домику» расчистил от выпавшего снега грейдер. Следом за ним от трассы до «спецобъекта» проехал автомобиль ГАИ. Убедившись, что на петляющей между вековых сосен дороге нет посторонних транспортных средств, гаишники вернулись к трассе и перекрыли въезд к базе отдыха.
К полудню в «охотничий домик» стали прибывать гости. Первыми приехали я и Клементьев. На пороге широкого одноэтажного здания, срубленного из сибирской лиственницы, нас встречал прапорщик внутренних войск.
– Проходите внутрь, – прапорщик распахнул перед нами украшенные резьбой двери, – садитесь у дальней стены, руками ничего не трогайте. Если захотите выйти в туалет, обратитесь к дневальному, он вас проводит.
Мы вошли в просторный зал с камином напротив входа.
– Так вот как настоящий камин выглядит! – сказал я, показывая на огороженный решеткой очаг.
– Пойдем, посмотрим, как он устроен, – предложил Геннадий Александрович.
– Товарищи, – между нами и камином встал появившийся неизвестно откуда солдат с красной повязкой на рукаве, – к камину подходить запрещено!
– Нам прапорщик разрешил! – нагло соврал я. – Если не веришь, выйди и спроси.
– Нет-нет! – не поддался на уловку солдат. – Пройдите в тот конец зала и там ожидайте, когда вас вызовут.
Мы не стали спорить и пошли к стене, на которой висела растянутая шкура зебры.
– Товарищи! – запротестовал за нашими спинами солдат. – Шкуру зебры руками трогать запрещено!
Клементьев обернулся на дневального и с нескрываемым презрением сказал:
– Шкура – это ты, а на стене висит кожно-волосяной покров африканского парнокопытного животного. У тебя, солдат, в этом дворце вся служба проходит? Домой вернешься, что будешь мамке рассказывать? Как ты диверсантов по сибирским лесам ловил? Или честно скажешь: «Маманя, я в армии научился камин разжигать да полы за генералами мыть?»
Дневальный обиделся на нас, вернулся к входным дверям и затих.
Мы по очереди погладили и пощупали шкуру зебры. Ничего впечатляющего. Я у Антоновых в сарае приготовленную к сдаче бычью шкуру в руках держал. Шкура зебры на ощупь от бычьей ничем не отличается.
Следом за нами приехал Малышев. Переступив порог центрального зала, он, не удержавшись, воскликнул:
– О, настоящий камин! А на стене что, шкура зебры?
– К камину подходить нельзя, шкуру зебры трогать нельзя, – скороговоркой выпалил дежурный.
– Да брось ты! Мне прапорщик разрешил, – отмахнулся от солдата Николай Алексеевич.
Минут через пять в «охотничий домик» приехал Большаков. Посмотрев на его полковничьи погоны, дневальный грустно вздохнул и от повторения мантры, запрещающей трогать шкуру зебры, воздержался.
После начальника городского УВД в «охотничий домик» приехали Шмыголь, Комаров и два незнакомых офицера. Из дверей, ведущих в «чайный» зал, к нам вышел старший лейтенант с повязкой «дежурный».
– Товарищи, проходите в зал, рассаживайтесь за столом. До прибытия руководства чай в кружки не наливать, печенье и сушки на столе не трогать.
Хлопнув дверью, с улицы вошел майор в наброшенной на плечи шинели.
– Все готово? – властно спросил он. – Сергеев!
