– Я не судья, но рассказываешь ты складно, к тому же они к тебе пришли, а не ты к ним.
На кухню, где разговаривали Клементьев и Упырь, оперативник ввел молодого человека подозрительной наружности.
– Геннадий Александрович, задержали неизвестного у подъезда. Он говорит, что к Гуте шел.
– Какой же это неизвестный, – растянулся в пьяной улыбке Упырь. – Это же мой кореш Макаронник! Да, да, именно так, Макаронник… Я выпью рюмку за встречу?
– Погоди! – Клементьев усадил Упыря на место. – Ты зачем пришел?
– Ключи от квартиры принес, – ответил Макаронник.
– Где взял?
– Гутя дал, еще днем. Я его встретил на прогулке, он подходит и говорит: «Я, кажется, забыл хату закрыть. Сходи, проверь».
– Где сам Гутя?
Уголовники синхронно пожали плечами: «Мы не знаем».
Клементьев позвал оперативников на кухню.
– Я поехал в управление, а вы оставайтесь. Преступление очевидное, показания Упырь менять не будет.
– Да, да, именно так! – Упырь ловко схватил бутылку с подоконника, запрокинул голову и влил в себя водку, как в воронку.
– С этим что делать? – спросили опера, показывая на Макаронника.
– Оформите на пятнадцать суток за мелкое хулиганство – он мешал проведению следственных действий, матерился. Макаронник, ты же матерился?
– Да, да, именно так, – Упырь отрыгнул, передернулся, сплюнул в раковину. – Матерился.
– Ты что, Упырь, несешь? Я после зоны ни одного матерного слова не сказал! – запротестовал Макаронник. – На пятнадцать суток оформляйте, а за матерки я подписываться не буду.
– Я песню душевную знаю, – сказал всем Упырь. – Она о трудном детстве.
– Ты не сейчас ли петь собрался? – насторожился Клементьев, но было поздно. Смахнув набежавшую слезу, сорокалетний уголовник жалобно запел: «Когда мать меня рожала, вся милиция дрожала».
– Заткнись, сволочь! – опера надавали Упырю подзатыльников и выгнали в зал.
Воспользовавшись временной свободой, исполнитель жалостливых песен нашел на трюмо огуречный лосьон, выпил его из горлышка и уснул, блаженно улыбаясь. Клементьев вернулся в УВД.
Пока милиция работала с Упырем, вторая группа боевиков сидела в засаде и поджидала уголовного авторитета по кличке Псих. Засада была организована по принципу «двух точек». Первая точка – автомобиль «Москвич-412», «сломавшийся» у поворота на поселок Металлист. Вторая точка – легковой автомобиль с группой ликвидаторов на пустынном участке дороги в километре от поселка. Как только голубая «восьмерка» Психа повернула с трассы в поселок, из «Москвича» вышел мужчина и выстрелил вверх из пистолета-ракетницы, подал сообщникам сигнал: «Едет!» Псих тоже увидел распускающуюся в небе ракету и понял: впереди засада. Повернуть с дороги он никуда не мог – вокруг была снежная целина. Не раздумывая, Псих решил прорываться к дому. Завидев на обочине подозрительный автомобиль, он вжал в пол педаль газа и помчался навстречу смерти. Боевики, поджидавшие его, упустили подходящий момент и открыли по «восьмерке» Психа огонь слишком поздно. Залп картечью из двух ружей ушел в пустоту.
Примчавшись в поселок, Псих позвонил Почемучке, спросил совета, что дальше делать.
– Сегодня переночуй у друзей, а завтра все наладится, – заверил его Сергей Игнатович.
Потерпев провал в обоих покушениях, «борцы» собрались на совет. Бирюкова на свое сборище не пригласили, они вообще собрались втайне от него.
– Мужики, – выступил перед соратниками Стенин, когда-то успешно добывший для Задорожного деньги на оплату адвоката, – с Гутей нас подставили! Кто-то шепнул ему нужное слово, предупредил о нападении. Чувак, который вместо Гути открыл дверь, не спросил, не поздоровался, а сразу же выстрелил Андрюхе Светлакову в живот. Что это, если не подстава?
– На трассе тоже провал, – доложил один из «борцов». – Псих пронесся мимо нас, как комета, только мы его и видели. С чего это он газку в нужном месте подбавил? Знал о засаде? Или как?
– Почему Бирюков выбрал для ликвидации Гутю и Психа? – продолжил Стенин. – Муху-Цокотуху гораздо проще успокоить – он всегда на кладбище сидит, зашел к нему в кабинет и стреляй в упор. Горец, тот на автосервисе целыми днями пропадает. Почему Бирюков нас к Горцу не послал? Бирюков что-то мутит, что-то свое выгадывает. Я не верю ему. Я по глазам его вижу, что он уже мысленно похоронил Юрия Юрьевича и теперь с ментами договаривается, как ему сухим из воды выйти.
– Что ты предлагаешь? – спросили боевики.
– Нам надо избрать нового заместителя Юрия Юрьевича, а Бирюкова слить ментам или Почемучке.
– Не пойдет! – подал голос бывший боксер Журавков, крупный грузный мужчина лет тридцати пяти. – Почемучка и его братва повернуты на «Белой стреле». Мы сдадим им Бирюкова, они станут его пытать, узнавать, кто входит в «Белую стрелу». Когда пытки станут невыносимыми, Бирюков назовет любого из нас и наплетет три короба, что, скажем, я – это член «Белой стрелы», а он – нет. С ментами тоже не все так просто. Менты арестуют Бирюкова, но Юрию Юрьевичу от этого легче не станет. Почемучка после ареста Бирюкова не успокоится.
– Что будем делать? – спросил Стенин.
Все промолчали, предоставляя ему право высказать витавшую в воздухе мысль.
– Поступим так, – Стенин достал из тренерского стола ученическую тетрадь, оторвал от нее полоску. – Каждый пишет «да» или «нет» и бросает ответ в шапку. «Да» означает, что мы сами кончим Бирюкова, предложим Почемучке перемирие, а там посмотрим, как карты лягут. Если большинство проголосует, чтобы оставить Бирюкова в живых, я лично умываю руки и отхожу от дел. Выполнять приказы предателя я не собираюсь и вам не советую.
За ликвидацию Бирюкова проголосовали единогласно. Вторым, уже открытым голосованием временным заместителем Задорожного избрали Стенина.
– Завтра Бирюков выйдет с нами на связь. Я попрошу у него срочной встречи, и тогда, – Стенин обвел взглядом соратников. – Кто со мной? Кто не побрезгует замарать руки ради общего дела?
Добровольно пойти на убийство вызвались трое молодых парней. Договорившись о дальнейших действиях, «борцы» разъехались по домам. Оставшись один, Стенин позвонил из тренерской комнаты по одному ему известному телефону.
– Мне Сергея Игнатовича, – попросил он.
– Говори, я все передам, – ответил Лапоть.
Стенин, стараясь не быть многословным, сообщил о решении, принятом на собрании «Борцов».
– Завтра мы его кончим, – заверил он собеседника.
– Поживем – увидим, на что вы способны.
– Как насчет Юры Задорожного? – вкрадчиво спросил Стенин.
– Расчистишь путь, примеряй корону, – лаконично ответил Лапоть.
Положив трубку, Лапоть повернулся к Почемучке, слышавшему весь разговор.
