– С чего начинать? – выпустив в потолок струю дыма, спросил он.
– С видеомагнитофона, – предложил я. – Как я понимаю, с него все началось?
– С него, с Афгана, с моего изломанного детства, с вечного одиночества – со всего.
– Мы все во внимании! – подытожил разговор Воловский.
– «Во внимании», – грустно усмехнулся Лаберт. – Местный сибирский говор. Кто бы только знал, как я ненавижу вашу проклятую Сибирь! Случайно ведь сюда попал… С чего начинать – с Яковлева или с Самошкина? Начну с видика… нет, с взрывчатки. С нее все началось.
Глава 31
«Клубок» со многими концами
– Мой дядя, – немного успокоившись, начал Лаберт, – работает взрывником на разрезе в Кемеровской области. Он заядлый рыбак, но не из тех, кто сидит с удочкой, а любит ловить рыбу в больших объемах: сетью, например. Как-то дядя с друзьями собрались на Обь и для эксперимента взяли с собой взрывчатку, которой подрывают породу при добыче угля в карьере. Я тоже поехал с ними. Рыбу решили глушить самым безопасным способом – путем дистанционного подрыва тротила. «Если в момент взрыва на реке появится рыбнадзор, – сказал дядя, – то нам они ничего доказать не сумеют. Установить источник радиоволн без специальной аппаратуры невозможно».
На берегу реки мы сколотили небольшой плот, загрузили на него тротил, вставили взрыватель и отбуксировали плот на середину реки. С лодки дядя нажал кнопку взрывателя, грянул взрыв, и половина реки оказалась запруженной оглушенной рыбой. После рыбалки пульт радиоуправления взрывателем остался у меня.
Прошел год, и дядя снова засобирался на рыбалку. Он завез ко мне в гараж тротил, взрыватели, сети, и тут его свалил сердечный приступ. Больше года взрывчатка и взрыватели валялись у меня в гараже. Я думал, что все отсыреет, а нет, влага на тротил не действует, а взрыватели были упакованы в герметичную коробочку.
«Ну, вот и все, – устало подумал я. – Теперь осталось найти дядю, надавить на него, и «клубок» будет раскрыт. Дядя, если он еще живой, на первом же допросе запоет, как соловей».
– Потом был видик, – тяжело вздохнув, продолжил Лаберт. – В горком комсомола все кассеты поступили уже с записанными на них фильмами. Никто никакие митинги снимать на видео не собирался. Нет сейчас митингов в защиту курса партии и комсомола, а снимать, как пьяная молодежь на дискотеках дерется – кому это надо?
Когда я узнал о видеомагнитофоне и ста кассетах к нему, то подумал, что горком собирается открыть свой видеосалон. А что, здравая идея: сто кассет – это прокат на несколько месяцев.
В ноябре я уломал Яковлева дать мне видик на пару недель. Самому Яковлеву он был ни к чему, у него свой видак есть, а по фильмам он вообще не прикалывается. Весь ноябрь я кайфовал, и как-то так само собой получилось, что я перетаскал все кассеты от Яковлева к себе. В декабре он попросил вернуть видеомагнитофон. Я стал отлынивать под различными предлогами. Он стал настойчивее. Дошло до того, что Яковлев стал угрожать, что заявит в милицию. Ага, заявит! Придет к вам и скажет: «Я тут занимался разбазариванием народного имущества, а сейчас хочу все вернуть назад». Словом, Яковлев ноет: «Отдай видик, у нас ревизия на носу!» Я психую, я уже привык к видеомагнитофону, составил график просмотра фильмов, договорился с людьми об обмене кассетами, а тут такой облом! Были бы у меня деньги, я бы купил себе видик и не заморачивался с горкомовской аппаратурой, но откуда у нормального человека деньги на видеомагнитофон, да еще японский, с горизонтальным кассетоприемником?
Как-то, со злости, я подумал: «Убил бы сволочь, чтобы он меня трясти перестал!» Подумал и призадумался: а может, и вправду грохнуть его? Яковлев – так себе человечишка, настоящих друзей у него нет, о том, что он отдал видик мне, никто не знал.
День за днем во мне крепла уверенность, что Яковлева надо убрать, а видик оставить себе. С самого начала я решил, что ликвидировать его надо в группе лиц, чтобы непонятно было, на кого нацелен основной удар. Если убить одного Яковлева, то история с видеомагнитофоном может всплыть, а если покойников будет несколько, то про видик никто не вспомнит. Пройдет ревизия в горкоме, обнаружат недостачу и все на мертвого Яковлева спишут. Видеомагнитофон для горкома – потеря небольшая. В прошлом году тот же Яковлев новенькую «Волгу» на трассе расколошматил – и ничего, списали! Даже выговор ему не вынесли.
Если бы видеомагнитофон стал моей собственностью, то через год или полтора, когда все бы уже забыли про недостачу в горкоме, я бы смог спокойненько открыть свой видеосалон и жить, как человек. Пятьдесят кассет и собственный японский «Панасоник» – это неплохой стартовый капитал, есть, с чего начать.
Я стал продумывать способ, как мне избавиться от Яковлева, и решил, что убью его с помощью оставшейся от дяди взрывчатки. Я пришел в гараж, достал детонатор, настроил его на сигнал от дистанционного взрывателя, закопал детонатор в снег и с расстояния метров пять нажал кнопку. Все сработало идеально – ничего не заржавело и не прогнило.
Теперь, теперь, пожалуй… о, пацан! Да, о нем. Боря этот ваш был нужен мне для других целей, я даже кассету с хоккеем для него записал. Но, коли решился на глобальное дело, то в мелочах жадничать не стоит. Боря меня все спрашивал, все ныл: «Когда с директором спортшколы познакомишь?» Вот я и решил его познакомить, совместить полезное с приятным.
За неделю до Нового года Яковлев говорит, что в субботу у него важная встреча в кафе у Ковалика. Я приехал с другом во «Встречу», посидел там вечерок, посмотрел, как гостей принимают, куда рассаживают. Швейцаром в кафе работал Самошкин, так что все складывалось как нельзя лучше.
В субботу вечером мой хороший знакомый подвез меня и Борю к «Встрече». Самошкин впустил нас внутрь. Я ему объяснил, что пацан передаст подарок, и мы уедем. Боре я говорю: «Подойдешь к левой кабинке, поставь тортик на стол и скажи, что это от Дмитрия Николаевича». Боря пошел в зал, Самошкин что-то заподозрил, но было поздно. Как только Боря протянул Яковлеву тортик с бомбой внутри, я нажал кнопку. Рвануло, надо сказать, негромко. Визга и грохота больше было, а так – хлопок, пыль, и все! Самошкин как заорет: «Ты что, с ума сошел? В той кабинке вор в законе сидел!» Это он, сволочь, за себя перепугался. Ему на всех остальных убитых наплевать было, он мести за вора побоялся. Я ему говорю: «Рот откроешь, что меня видел, я тоже молчать не стану». Как только я вышел на улицу, тут же вспомнил, что на днях читал в журнале статейку о «Белой стреле». Убитый вор в законе и «Белая стрела» – это же неплохая тема для маскировки!
Дома у меня стояла старая печатная машинка, я ее когда-то давно из горкома принес. Я отпечатал на ней письма от имени «Белой стрелы», отправил их в газеты, а саму машинку выбросил на свалку. Пульт дистанционного управления взрывателем я подбросил в урну в городском УВД. Вот, в общем-то, и весь рассказ о взрыве во «Встрече».
Теперь об Афганистане. Жилось мне там так плохо, что я подумывал покончить жизнь самоубийством. Я, как вы знаете, не такой, как все. Старослужащие об этом как-то догадались и стали заставлять меня выполнять их сексуальные прихоти. Прапорщик Самошкин у нас в батальоне был начальником склада парашютного снаряжения. Он, когда промедолом обколется, тоже меня к себе затаскивал.
