— Но я хочу…
— Нет, не хочешь, — перебил меня Трейс. — Тебя с рождения считали слабой и беспомощной, пустышкой и проклятьем рода. Но ты им доказывала каждый день и час, что другая. И сейчас доказываешь. Борешься, отказываясь признавать собственную неполноценность. Уверяла всех и каждого, что никакой дар тебе не нужен.
— Нужен, особенно сейчас, — возразила я и замолчала, пытаясь осмыслить сказанное.
Гул стал совсем невыносимым. А времени так мало. Мне не хочется бояться, но страх слишком силён, он обступает со всех сторон, наваливается, мешая думать.
Бум. Бум. Бум.
— Нет, не нужен, — с улыбкой ответил Трейс и ласково провёл пальцами по щеке. — Ты самодостаточна без него. Яркая, искренняя, настоящая. И ты боишься. Боишься, что станешь как все они, перестанешь быть уникальной.
— Но дар ондири сам по себе уникален.
— Да. Но ты не хочешь быть как все. Никогда не хотела. И сейчас ярким лучиком выделяешься среди серой массы родных, друзей. Ты боишься потерять себя, потерять индивидуальность. Поэтому закрываешься.
Боюсь? Я?
Никогда не думала об этом с такой точки зрения. И сейчас было так сложно принять такую правду.
Трейс прав. Всю свою жизнь я боролась с чужим мнением и предрассудками. Я упрямо доказывала, что дар мне не нужен, что я отлично справлюсь без него, сама займу место в обществе. Смогу стать великой всем назло!
Даже мысленно не допускала иного. Выходит, сама себя блокировала? Не кто-то, а именно я сама?
Лишь в хмельном угаре могла расслабиться немного и открыть своё сердце и тоску.
И с драконом. Словно хотела доказать, что лучше, сильнее, могущественнее.
Только ему. Мнение других меня никогда не интересовало. Только его. Даже подсознательно.
Это озарение было болезненным и горьким.
— Фейт… Фейт… ты никому ничего не должна доказывать, — продолжал быстро говорить Трейс. — Ни мне, ни остальным. И дар ондири не сделает тебя другой. Да, мнение изменится, люди вообще изменчивы. Но останутся те, которые будут любить тебя такой, какая ты всегда была.
— Какая… какая я? — прошептала требовательно, жадно вслушиваясь в каждое слово.
Не знаю, слышал ли мужчина меня в этом грохоте, но понял. Я видела, как огнём вспыхнули его глаза. И это пламя согрело холод, который столько лет сковывал моё сердце, охраняя от боли и одиночества.
— Настоящая… искренняя… порывистая… тебя невозможно приручить и невозможно забыть… всегда перед глазами… всегда в сердце…
Последние слова я почти не слышала. Может, их не было, я их выдумала. Но разве это важно?
Подалась вперёд, обхватывая за шею, целуя.
В первый раз сама, впервые открываясь всей душой.
Ему. Только ему!
Огонь в крови! В сердце! Яркая вспышка, накрывшая нас с головой. Она родилась у сердца, заполняя каждый миллиметр тела, меняя.
Я — ондири.
Это не изменить и давно пора принять.
Трейс был прав: боялась, скрывалась, закрывалась.
Это раньше. Не сейчас.
Сейчас я обнимала и целовала мужчину, который всего за несколько дней узнал меня лучше, чем кто-либо другой. Даже лучше, чем я сама. Тот, кто всегда верил.
А потом…
Потом мы со всего размаха упали в прохладную воду.
От неожиданности разрывая объятья, выныривая и пытаясь отдышаться.
А вода словно была повсюду. Со всех сторон, падала с небес, мешая видеть и хоть как-то осмотреться.
Кажется, я опять промахнулась.
Ох, великий Махтабар! Неужели нас занесло в самое сердце Великого океана?
Глава 15
Это было очень страшно.
Темнота, грохот, вода, падающая с небес, и та, в которой я бултыхалась, пытаясь не утонуть.
Страх был такой силы, что, глотнув воды, я не сразу поняла, что она пресная. Закашлялась, забарахталась, радуясь, что на мне чужая рубашка, а не тяжелое платье с кучей юбок, оборок и тугим корсетом. С таким грузом я бы точно ушла на дно. И очень быстро.
Вспомнилась матушка, которая утверждала, что приличной девушке совершенно не нужно уметь плавать. Мало того, это страшно неприлично.
Сколько таких лекций мне пришлось выслушать — не пересчитать.
Эх, мамочка, видела бы ты меня сейчас.
— Фейт! Фейт!
Трейс кричал откуда-то сбоку, я крутанулась на звук его голоса, тщетно пытаясь убрать мокрые пряди волос, и почти сразу ощутила прикосновение.
— Держись! Держись, сейчас вытащу! — бормотал он мне на ухо, обхватывая рукой за талию, и стал куда-то тянуть.
— Тр-р… рейс, — пыталась произнести я, но снова наглоталась воды и раскашлялась. — М-мне… м-мне… так… ж-жаль.
— Ещё немного.
Он меня словно не слышал. А может, так оно и было. Грохот стоял страшный, и разобрать хоть что-то было очень сложно.
— Фейт, даже не думай сдаваться! Мы почти выбрались!
Выбрались? Он шутит? Как такое вообще возможно? Нет, герцог меня просто утешал. Нам не выбраться отсюда. А я снова всё испортила…
По глупости решила, что смогу измениться, овладеть даром, и опять натворила бед… Права была Кали и остальные. Как была кошмаром всего магического мира, так и осталась.
Ой! Ой-ой-ой! Ч-что это?! Что это было?
Почувствовав под ногами какое-то существо, я дёрнулась в сторону (и откуда только силы взялись), едва не утопив Алтона.
— Тихо, тихо! Ну чего ты? Давай шагай, — рассмеялся тот, когда я с испуга на него забралась, вцепившись руками и ногами.
Идти? Он сказал идти?
— Ты совсем без сил, — заметил дракон, бережно меня обнимая и беря на руки. — Обхвати шею руками.
Действительно! Земля! Мы спасены!
Всё не так плохо, как мне показалось. Вытерев лицо и убрав со лба мокрые пряди, я наконец смогла осмотреться. Вышло, конечно, не очень хорошо.
Такая темнота вокруг. Но это точно был берег, каменистые ухоженные дорожки, раскидистые кроны деревьев и множество… водопадов? Так вот что грохотало!
— Это… это что? Это мы?.. — ахнула я, не в силах закончить, когда Трейс отпустил меня на землю и сам тяжело упал рядом, переводя дыхание.
— Чуть-чуть промахнулась. До особняка ещё километров десять. Но ты смогла. Фейт! Ты смогла!
— Мы в долине? Мы правда в долине драконов? — всё ещё отказывалась верить я, вертя головой в разные стороны.
Той самой неприступной долине в самом сердце Горнийского хребта? Куда невозможно попасть и перенестись? Неужели правда?
