Тут медовик и салат,
И у тебя нет выбора,
Придётся меня слушать,
И я спою тебе эту балладу!
Выражение полнейшего озорства появилось на мордочке Гонфа. Сложил лапы чашечкой у рта, он принялся петь, превосходно подражая глубокому голосу певца:
— Хуууууу ты сидишь там, а я сижу здесь,
И не хочу я слушать твою балладу,
Но я съем твой пирог
И загляну тебе в глаза
С ушами, полными салата!
Из-за изгиба берега вылетела маленькая искусная долблёнка, ведомая толстой землеройкой с ясеневым шестом. Тримп знала, что землеройки обычно агрессивные и с плохим характером, но эта была другой. Он исполнил весёлую джигу, приветствуя компанию. Было неудивительным, что Гонф и землеройка знали друг друга. Землеройка прыгнул на борт плота, они похлопали друг друга по спинам и потрясли лапы.
— Лог-а-Лог Фурмо, толстый сын водяного обжоры, как только я услышал это пение, я узнал лучшего исполнителя баллад в этой части Страны Цветущих Мхов!
— Хахарр, Гонф Мышевор, ловколапый ты мошенник, если бы я не знал, что это ты отвечал мне, я бы подумал, что это пою я. Подплывай к лагерю и возьми своих приятелей с собой, идёт ужин. Эй, Мартин, это ты, Воитель? Рад видеть тебя, товарищ!
Динни хлопнул капитана землероек копательным когтем.
— А меня ты не знаешь, или, может, я узнал о тебе от бабочки?
Лог-а-Лог Фурмо встал, потирая глаза.
— Потони моё бревно, неужели это тот худой молодой крот Динни, которого я знал? Что случилось, товарищ, внутри твоей шкуры ещё какой-нибудь зверь?
Динни засмеялся, похлопав по своей обширной фигуре.
— Нет, сэр Лог, я просто немного подрос и стал сильнее, пока ты не воровал мою еду.
Фурмо повернулся к Тримп:
— И что делает эта вежливая ежиха с такими разбойниками?
Тримп улыбнулась.
— Слежу за ними.
— Тогда, я думаю, мне лучше проследить за своими манерами, — засмеялся Фурмо.
Партизанский Союз Землероек в Стране Цветущих Мхов, проще — Гуосим, всегда возглавлялся землеройкой, которого по традиции называли Лог-а-Логом. Они пробороздили все водяные пути на своих долблёнках, всё их большое племя. Тримп была почти на полголовы выше большинства из них. Маленькие длинноносые землеройки с жёстким мехом, с яркими головными повязками и засунутыми за пояс рапирами, смотрели, как гости проходят к костру. Лог-а-Лог представил их как друзей, успокаивая свою команду. Землеройки Гуосима превосходные повара, что скоро обнаружила Тримп. Их яблочно-черничные пироги были восхитительны на вкус. Два повара из Гуосима стояли возле Тримп, с тревогой наблюдая, как она пробовала их, хрипло расспрашивая:
— Отличный пирог, правда? Сама знаешь, мы их испекли!
— А, по нашему собственному рецепту. Вам понравилось, сударыня?
Улыбка Тримп очаровала бы птиц на деревьях.
— Это просто превосходно, спасибо. Я никогда в жизни не пробовала такой пирог, который бы мог сравниться с этим. Прекрасно!
Непривыкшие к таким комплиментам, землеройки-повара застенчиво задёргали лапами и начали приносить больше еды, переговариваясь между собой ворчащим басом, чтобы скрыть смущение.
— Эй, Раггер, налей ей немного грушевого напитка, а!
— А, и дай ей землероичьего сыра и кресса!
— Присмотришь за бедным маленьким Пыхтуном, а, Биндл? Налей мёда на ореховый пудинг ребёнка!
— Немного речного салата и свежеиспечённого хлеба для вас, сударыня!
Лог-а-Лог Фурмо улыбнулся шалостям своих юных землероек, пытаясь поразить своих гостей гостеприимством, в особенности Тримп, потому что Гуосим всегда был неравнодушен к симпатичным зверям. Фурмо дал Мартину и Гонфу по кружке с землероичьим пивом каждому, говоря:
— Хахарр, смотрите, Тримп засунула лапы под стол. Они будут кормить её, пока она не лопнет!
Некоторые из маленьких землероек прежде никогда не видели крота, и они окружили Динни, расспрашивая его, пока он ел.
— У всех кротов такой мягкий красивый мех, мистер Дигги?
— О да, мои дорогие, мы поддерживаем его таким мягким, когда много едим вкусной еды разных хороших зверей.
— Ты должен быть самым хорошим из кротов, мистер Дигги, потому что ты ешь ужасно много!
— Хурр-хурр, спасибочки, малыши, я знаю это!
— У вас такие большие-пребольшие когти, мистер Дигги, для чего они?
Добрая мама-землеройка наклонилась над малышами.
— Не задавайте мистеру Динни глупых вопросов. Оставьте его в покое, дайте ему доесть ужин. Идите в постели, уже поздно.
Мартин объяснял цель их путешествия Фурмо, когда землеройка-мама подкралась к тому и прошептала на ухо капитана землероек что-то. Он, извиняясь, объяснил:
— Мы поговорим позже, друг. Я должен спеть малышам колыбельную. Это недолго.
Долблёнка была причалена к берегу, густо обитая тёплыми подушками и одеялами. В ней лежали детёныши-землеройки, убаюканные движением воды, когда их Лог-а-Лог запел им колыбельную своим мелодичным глубоким голосом.
— Река протекает и время идёт,
Прошло время дня, так что глазки закройте,
Ведь долгий был день, малыш, малыш.
Птички сейчас спят в гнёздах,
А рыбки в речке,
Ночь пришла, чтобы дать нам отдохнуть,
И подарить всем чудесные сны,
Идут ночные часы, так мягко и тихо,
Ленивая река течёт спокойно и медленно,
Ведь долгий был день, малыш, малыш.
Наш уставший мир ждёт,
На небе появятся яркие звёзды,
Тихие, как золотая луна,
Которая отбрасывает свет на тебя и меня,
И когда уйдёт тьма,
Какой-нибудь жаворонок запоёт в вышине и скажет:
«Добро пожаловать в новый день, мой малыш».
Гонф осторожно пошёл, неся Пыхтуна. Бельчонок быстро заснул. Засунув его на борт долблёнки к дремлющим маленьким землеройкам, Гонф похлопал по плечу друга.
— Хотелось бы взять тебя с собой в путешествие, товарищ Фурмо, старина Пых вырубился, как будто кто-то треснул его камнем из пращи, как только ты начал петь. Как ты это делаешь?
Лог-а-Лог Фурмо пожал плечами, глядя на долблёнку.
— У меня было много практики, товарищ. Восьмеро из них мои.
Прошёл час после рассвета, когда Тримп разлепила свои глаза. Ночь была насыщена событиями: хорошей землероичьей едой, пением, рассказыванием историй и даже борьбой хвостами двух гибких юных землероек Гуосима, чтобы впечатлить её. Некоторые повара-землеройки были на лапах, заново разжигая огонь и готовя завтрак. Землеройки любили обильные завтраки, когда они были в своём летнем лагере. Притворяясь спящей, юная ежиха выглядывала из-под своего одеяла, наслаждаясь днём. Низ реки выглядел как длинный извилистый зелёный холм, поросший ольхой, птичьими вишнями (bird cherry?), и плачущими ивами, которые почти образовывали арку над залитой солнцем рекой, которая была обрамлена ярким цветущим камышом-булавой и осокой. Голубой и жемчужно-серый, дым от костров поднимался, осторожно завиваясь между косыми лучами солнечного света и в тени. Обрывки приглушённой беседы между теми, кто встал раньше, звучали где-то позади, вместе со сладковатым ароматом тлеющего торфа и пылающей сосновой коры в огне. Тримп хотелось остаться здесь навсегда, счастливой среди настоящих друзей, в спокойных летних лесных землях у реки.
