В предыдущей главе мы говорили о том, что численность людей в палеолите росла, но очень медленно: в течение 20 000 лет в конце последнего ледникового периода, возможно, на четверть миллиона человек в тысячелетие. Числа в столбце B приложения показывают резкое ускорение роста населения с появлением сельского хозяйства. В период с 10 000 до 5000 лет назад численность людей выросла вчетверо, а затем, с 5000 до 2000 лет назад, еще примерно в 10 раз. Таким образом, за все время с 10 000 до 2000 лет назад человечество выросло приблизительно в 40 раз со средней скоростью 25 млн человек в 1000 лет, что примерно в 100 раз быстрее средней скорости роста в позднем палеолите.
Такой быстрый рост населения оказался возможен благодаря тому, что наш вид стал потреблять гораздо больше энергии (столбец С). 2000 лет назад люди использовали в 70 раз больше энергии, чем в конце последнего ледникового периода. Энергетической золотой жилы, которую дало земледелие, хватало на то, чтобы обеспечивать рост населения, уплачивать разнообразные налоги энтропии на сложность, и, наконец, ее хватало на имущество богатых и власть имущих. Непохоже, чтобы благодаря ей жизнь большинства людей стала лучше.
В первую очередь эта энергия шла на рост населения. Но конечно, не вся, потому что, как показывает столбец D, 5000 лет назад потребление энергии на душу населения немного увеличилось. Мы не можем точно определить, как эта дополнительная энергия распределялась, но то, что нам уже известно об эволюции аграрных обществ, позволяет предположить, на что она в основном тратилась. Прежде всего, это была плата за усложнение. В столбце F приложения со статистическими данными даны очень грубые оценки роста сложности, основанные на том предположении, что размер крупнейших городов может служить мерой человеческой способности строить, поддерживать и оплачивать сложные социальные и технологические структуры. В конце концов, города, как и цивилизации в целом, требуют высокой степени организации и больших затрат на здания, дороги и тракты, ирригационные каналы, дворцы и храмы, чиновников, полицию, рынки и солдат. Эти расходы можно считать частью налогов на сложность, которые мы уплачиваем энтропии. Последняя также взимала своеобразный мусорный налог. Это была энергия, которая на самом деле никому не приносила пользы, включая ту, что тратилась в войнах и природных или эпидемиологических катастрофах.
Мы знаем, что часть дополнительной энергии, полученной от земледелия, также шла на то, чтобы улучшить жизнь знати, которая в большинстве аграрных цивилизаций составляла около 10 %. Знать контролировала огромные богатства, и, вероятно, даже медленный рост ожидаемой продолжительности жизни (столбец E) в большой степени ограничивался богатыми и власть имущими. Таким образом, хотя бы часть сельскохозяйственной золотой жилы энергии способствовала тому, чтобы жизнь отдельных людей стала лучше. Но после всех этих затрат мало что оставалось для повышения уровня жизни остального населения. Так, все имеющиеся у нас данные указывают на то, что, хотя людям и могла иногда перепасть случайная роскошь, большую часть аграрной эры они в массе своей провели на грани выживания. По оценкам французского экономиста Тома Пикетти, в большинстве стран Европы уже в 1900 году 1 % населения владел примерно 50 % национального богатства, а 10 % населения принадлежало 90 % национального богатства. Другие 90 % населения обходились лишь 10 % национального богатства. По существу, среднего класса в современном смысле слова не было, потому что «средние 40 % при распределении богатства были почти так же бедны, как и низшие 50 %. Подавляющему большинству практически ничего не принадлежало, а львиная доля имущества в обществе доставалась меньшинству»
[192].
Если такое распределение богатства было типичным для большинства аграрных цивилизаций, это подтверждает общий вывод о том, что энергетическая жила земледелия способствовала улучшению жизни не более чем одной десятой всех человеческих существ. Впрочем, несомненно, так чаще всего и бывает во времена золотой лихорадки. Чтобы богатство можно было распределить шире, потребовалась еще одна энергетическая жила, еще более впечатляющая, чем земледелие. В следующей главе описаны изменения, которые подготовили почву для восьмого порога, заложившего основу сегодняшнего изумительного, энергетически богатого мира.
10
На заре современного мира
Открытие Америки и пути в Ост-Индию мимо мыса Доброй Надежды представляют собою два величайших и важнейших события во всей истории человечества… Их общее влияние представляется скорее благотворным, поскольку они сблизили самые отдаленные части мира, позволили им удовлетворять нужды друг друга, расширять круг потребностей и возможность удовлетворять их друг для друга, поощрять промышленность друг друга. Но для туземцев Ост- и Вест-Индии все коммерческие выгоды, которые могли получиться от этих событий, были совершенно парализованы порожденными ими ужасными бедствиями.
[193]
Адам Смит, «Исследование о природе и причинах богатства народов»
Сэр, я продаю то, чего желает весь мир, – энергию.
Мэттью Болтон, главный инвестор в усовершенствованный паровой двигатель Джеймса Уатта
Описывая предыдущие пороги усложнения, мы озвучивали некие ученые догадки о том, какие условия Златовласки для них понадобились. Приближаясь к сегодняшнему дню, можно гораздо точнее сказать, как складывались новые условия, которые в конечном итоге подготовили почву для удивительного всплеска инноваций и привели к возникновению современного мира – мира антропоцена.
Мир 600 лет назад
С конца последнего ледникового периода численность людей к 1400 году н. э. выросла примерно в 100 раз, то есть с 5 млн человек почти до 500 млн. Все еще оставались обширные зоны – в Австралии, некоторых частях Африки, Центральной Евразии, Сибири и в Америке, – где население было небольшим и в основном жило за счет собирательства, охоты, оседлого или кочевого скотоводства. Но преимущественно люди были сосредоточены в аграрных цивилизациях, и жизнь их прямо или косвенно зависела от земледелия. Собственно, большинство из них и были земледельцами. Те постепенно осваивали многие части мира, точно так же как отдельные области 10 000 лет назад стали заселять охотники-собиратели. Это произошло даже в Тихом океане, когда моряки Полинезии вопреки опасностям принялись мигрировать и проникли почти во все его уголки. Аотеароа (Новая Зеландия), последний большой участок плодородной земли в Тихоокеанском регионе, была заселена около 700 лет назад.
С ростом населения возросла и необходимость искать новые земли, ресурсы, новые источники богатства. Собиратели и оленеводы Сибири испытывали все большее давление со стороны сборщиков налогов, торговцев мехом, купцов и кочевых скотоводов, и в результате начали ставить ловушки и продавать меха, моржовые клыки и другие товары, добываемые в лесах. В Австралии, где не было аграрных государств, которые требовали бы все больше ресурсов, людей вынудил повысить производство рост населения. В плодородных зонах, например в районе современного Сиднея, по мере роста численности жителей сузились племенные территории, и местным общинам пришлось развивать технологии с более узкой специализацией и интенсивным действием. В Сиднейской гавани женщины в последние столетия стали ловить рыбу с помощью лески из коры караджонга и специальных крючков, вырезанных из спиралевидных раковин, – так можно было доставать ее с большей глубины. Они удили по ночам с каноэ из древесной коры под названием «нови», разжигая костры, чтобы греться самим и греть детей у своей груди. В 1770 году Джозеф Бэнкс, плававший с капитаном Куком, увидел залив Ботани (возле нынешнего Сиднея) полным огней, мерцающих на нови
[194]. В некоторых регионах Австралии встречались полупостоянные деревни и зачатки земледелия.
