Подойдя к обучению с привычной прилежностью, девушка еще в первый месяц выбилась в лучшие ученицы. К сожалению, не находя в ней выдающихся способностей к магии, преподаватели хвалили ее послушание и память. Любая лекция отпечатывалась у Эрин в голове сразу. Хотя даже создание простого светящегося шара, какими по праздникам кишели все улицы, давалось ей с титаническими усилиями. Но она чувствовала, что это и есть ее предназначение, поэтому довольно слабый дар втройне окупался старанием.
С друзьями в академии девушке повезло еще меньше. Любимчики преподавателей никогда не нравились прочим адептам. На первый курс набрали около двух сотен юных дарований, и первая же экзаменационная сессия скосила половину из них. Государство не собиралось допускать в элитную школу недостаточно способных или недостаточно старательных. Обычно к третьему курсу оставалось не более пары десятков человек. Сейчас каждый одногруппник видел в ней не товарища, а конкурента.
И именно сегодня был роковой для многих день объявления результатов третьего отбора. В Астанской академии магов царила крайне напряженная атмосфера. Первокурсники бродили по коридорам, понурив головы, как тусклые тени. Второкурсники соревновались с ними бледностью лиц. Эрин не сомневалась в своем успехе на экзаменах, но ее настроение было немногим лучше. Какое дело отцу до удачно сданной сессии, если он вознамерился ее забрать?
А ведь именно он всегда поддерживал дочь в стремлении к новым знаниям! Неужели не сможет понять?
Окна комнаты, в которой, по стечению обстоятельств, Эрин поселили одну, выходили на главную площадь и парадные ворота академии. Поэтому, услышав звонкий стук копыт по ту сторону высокой стены, она сразу заметила, как прислуга бросилась их открывать. Девушка ни на секунду не усомнилась в личности прибывшего гостя.
Медленно и торжественно, как на королевском параде, на площадь въехал шикарный серебристый экипаж, запряженный тройкой гнедых лошадей. Сердце екнуло и, казалось, навсегда остановилось. Тройкой правил Мартин.
С высоты третьего этажа она силилась разглядеть лицо отца, но не прочла на нем ни единой эмоции, лишь новая седая прядь украсила его висок. Навстречу графу Дорс Велену вышел сам директор академии. Перекинувшись парой слов, мужчины вошли в здание. Как назло, слуга отправился за ними.
Каждая минута длилась как вечность. Даже сердце отказалось заниматься привычной работой и молча «отсиживалось» где-то в районе пяток. Эрин так и стояла у окна, глядя на знакомый экипаж, пока, тысячелетия спустя, тишину не прервал настойчивый стук в дверь. Как во сне, Эрин подошла и дернула ручку. На пороге стоял отец. Один.
Он молча вошел в комнату и занял единственное кресло. Девушка так и осталась стоять у закрытой двери, не решаясь поднять глаза.
– Здравствуй, дочь, – произнес граф Дорс Велен.
– Прости меня, отец, – шепотом сказала Эрин, глядя в пол.
И снова потянулись минуты напряженного молчания.
Когда Эрин решилась посмотреть на отца, она ждала чего угодно, но не этого ласкового взгляда.
– Я пришел поздравить тебя. Ты прошла третий отбор.
– Ты… не станешь забирать меня отсюда?
– Присядь, – мягко сказал граф и указал на ближайшую к креслу кровать.
Девушка не могла поверить в происходящее. Она полтора года ждала и боялась этой минуты. Конечно, Эрин не собиралась покидать академию, она бы боролась. Но неужели все окажется так просто?
– Эрлинн, это решение далось мне нелегко… Я всегда растил из тебя целеустремленного, амбициозного человека. Я нанимал тебе лучших педагогов не для того, чтобы ты выросла глупой девчонкой, мечтающей лишь о выгодной партии. Быть может, в этом и была моя ошибка. Но сейчас исправлять что-то уже поздно. Ты выбрала свой путь. И в моих силах помочь тебе не упасть… – Он сделал долгую паузу и закурил свою неизменную трубку. По комнате мгновенно разлился табачный аромат. – А еще одну вещь я должен был рассказать тебе давным-давно.
– Ты о родовом проклятии? – нервно перебила отца Эрин. – Я подслушала ваш с мамой разговор.
Буквально на долю секунды глаза графа ярко полыхнули, но он быстро взял себя в руки.
– Значит, ты знала это. И все равно отважилась меня ослушаться?
– Отец! – громко произнесла Эрин и осеклась на полуслове. От этого разговора зависело слишком многое, и все заготовленные речи мигом вылетели у нее из головы. Она робко добавила: – Та сумасшедшая говорила, что я смогу разрушить чары…
– С каких пор слова сумасшедшей старухи вызывают у тебя доверие?
– А с каких пор ты веришь в какие-то проклятия? – наконец нашлась графиня. – Ты всегда учил меня, что мы сами творцы наших жизней. И мой выбор – плевать на проклятия и решать самой, кем мне быть.
Она впервые дерзила своему родителю. Да, ссоры с мамой не являлись для Эрин редкостью. Графине проще было понять младшую дочь, мечтающую о принцах на белых конях и расшитых бисером нарядах, чем вдумчивую старшую. Но отец всегда оставался непререкаемым авторитетом.
– Хорошо, – устало вздохнул он. – Я верю в тебя, моя дочь. Прошу только, не разочаровывай меня.
На глаза Эрин навернулись слезы, а с души свалился небывалой тяжести камень. Совсем как в далеком детстве, она бросилась к отцу и обняла его.
– Папа, спасибо! – прошептала девушка.
– Ну-ну, будет тебе. – Старый граф смутился. Он похлопал дочь по спине, отстранился и медленно поднялся. – Я пробуду в городе оставшуюся неделю до Великого празднества. Ваш директор любезно выделил мне покои в академии. В новогоднюю ночь мы с тобой приглашены на королевский прием.
Он направился к выходу, но повернулся у самой двери.
– Да, совсем забыл. У меня для тебя сюрприз.
Эрин, пытавшаяся скрыть нахлынувшие эмоции, удивленно взглянула на графа.
– Я же слышу, он снова караулит под дверью.
Отец резко распахнул створки. Слуга, действительно стоявший прямо за дверью, в последний миг постарался придать своему лицу отрешенное выражение. Но Эрин громко взвизгнула и бросилась ему на шею.
– Марти, боги, как я скучала!
– Госпожа графиня, – смущенно поздоровался слуга в ответ и покрылся пунцовой краской до самых ушей. Обнять подругу при графе он не рискнул.
– Эрин, – мягко произнес граф, уходя. – Ты знаешь, где меня искать.
Как только за отцом закрылась дверь, Эрин усадила друга на кресло и накинулась с вопросами. После десятка уточнений и заверений Мартина, что в поместье все в порядке, она наконец перешла к главному:
– Тогда скажи мне, Марти, какого черта ты не отвечал мне все полтора года?!
– Госпожа графиня…
– И перестань меня так звать!
– Хорошо, Эри. Граф запретил мне писать тебе. Он надеялся, что ты одумаешься и приедешь назад.
