А ты… а ты теперь замуж пойдешь за него?! — выдал он наконец результат, и его глаза подозрительно заблестели. — Заведешь нам второго папу?!
— Вот прямо так с разбегу и заведу, — вздохнула я. — Тош, самому не смешно? Вот ты, когда симпатичную девочку видишь, сразу думаешь завтра же на ней женюсь и будем жить вместе?
— Э… ну… — Тошка заметно смутился и всерьез озадачился. — Нет. Но это же…
— Ага, то ты, а то я, — понимающе закивала головой и, пока сын не пришел в себя, всунула ему в руки картофелечистку и сетку с корнеплодами, подтолкнув в сторону раковины. — Так вот, дорогой потомок, я тоже человек. И возможно, когда-нибудь даже захочу еще раз замуж. Но не факт. И не обязательно за доктора. И точно не завтра. И абсолютно железно буду советоваться с вами. И еще три раза подумаю, нужен ли нам вообще кто-то. Но если окажется, что нужен…
— Не хочу! — Антон бросил картошку, которую по инерции уже начал было «строгать» в раковину, обернулся ко мне и упрямо вздернул подбородок. — Не нужен нам никто! И тебе не ну…
— Договорились, — я отряхнула ладони от земли, которую счищала с особенно грязных клубней, и протянула сыну руку. — Нам никто не нужен. Вы с Пашкой обещаете ни с кем, кроме меня, не дружить, никаких девочек себе не заводить и никогда не жениться! Будем жить втроем всегда! Везде ходить только втроем, отдыхать только вместе, играть только сами!
— Э… — Тошка вытаращил глаза и несколько раз моргнул. — Ну не-ет, как это?
— Ну ты же сам захотел! — «удивилась» я. — И сказал, что нам никто не нужен. Никто значит, никто.
— Ну я не имел в виду…
— А-а-а, то есть у тебя могут быть друзья и даже девочка, и даже не одна, ты будешь уходить развлекаться, радоваться жизни, потом вырастешь и совсем уйдешь, а я должна всех прогнать, ни с кем не общаться, а потом в старости остаться одна, потому что у вас с Пашей будут свои семьи? Тебе не кажется, что это тоже нечестно?
— Я все равно не хочу чужого дядьку! — уже со слезами в голосе крикнул Антон, швыряя недочищенную картофелину в раковину. — Не хочу!
— Так тебе вроде никто пока не предлагает, — я подчеркнуто спокойно пожала плечами. — Вот ты со своими друзьями Колей и Андреем дружишь в школе и в секции, это же не значит, что завтра они все придут жить к нам в дом? Так и мои друзья и знакомые вполне спокойно могут оставаться там, где они сейчас есть. Если вдруг появится мужчина, которого я захочу привести в дом, уж будь уверен, я ни за что не выберу того, с кем вам будет плохо.
— А папа? — Антон, сопя и шмыгая носом, принялся ковырять грязную картофелину пальцем, гоняя ее вокруг сливного отверстия. — Вы уже не помиритесь совсем?
— Тош, папа ушел от меня к другой женщине. И у нее будет ребенок. Так что нет. Мне очень жаль, — вот тут пришлось покривить душой, — но нет. Мы уже не будем жить вместе. Но от этого он не перестает быть вашим папой.
— Да щас! — вдруг зло процедил сын. — По нему видно! У него теперь новый сыночек будет, а мы не нужны. Эта так и сказала. А ты тоже выйдешь замуж, родишь еще одного и…
Вот тут я бросила все, в два шага подлетела к парню, за плечи развернула его к себе и, глядя прямо в глаза, тихо, но яростно произнесла:
— Не смей. Никогда. Говорить и даже думать! Что вы мне не нужны!
Я легонько встряхивала его после каждого слова.
— Я здесь только ради вас. Если бы не вы, я бы давно сдалась и умерла к тролльей бабушке, понял?! Я за вас убью любого. И если эта новая папина тварь еще раз что-то подобное ляпнет, я ей язык вырву.
Тошкины глаза стали огромными, он пару секунд таращился на меня, а потом уткнулся мне в грудь и, наконец, разрыдался. А я про себя на все корки прокляла и бывшего, и его мамашу, и эту дуру, его новую жену. Ну вышла ты замуж, отхватив богатого мужика, ну и радуйся же! Какой тварьей дупы тебе понадобилось гадить его детям?! Даже беременность не оправдание, нормальным человеком можно оставаться всегда. Я обнимала сына, успокаивающе гладила его по спине и по голове, а сама пыталась понять, как так случилось, что Шурочка все время нашего разговора вроде бы молчала а вроде бы и нет. Я вдруг поняла, что не могу отделить ее слова от своих. А еще, вот я Тошке про его друзей упомянула: «Коля и Андрей». Я ведь произнесла эти имена уверенно, ни на секунду не задумавшись. Но ОТКУДА я их знаю?! Шура о друзьях своих сыновей мне еще просто не успела рассказать!
«Шур?..»
«Не знаю я не знаю, кто из нас сейчас с Тошкой разговаривал, — как-то растерянно отозвалось в голове. — Я только чувствую, что все до последнего слова правда. Я за себя ни в жизни бы не стала воевать, а за них вырву. И ты мне поможешь, правда?»
«Даже не обсуждается. А насчет доктора…»
«Да рано еще что-то загадывать, — фыркнула Шура. — Ну мужчина, ну симпатичный. Но мне, если честно, после первого опыта не особенно и хочется».
«Это понятно. Но и другое правда: дети вырастут. У них появится своя жизнь, свои семьи и свои дети. А ты чем будешь заниматься, если не найдешь еще кого-то и что-то для себя? Ты же не хочешь превратиться в свою свекровушку, которая только и делает, что сидит у собственного сына на голове?»
«Не дай бог!»
«Вот. Поэтому мы за детей любого порвем, но и о себе забывать не будем. Жизнь впереди долгая. Долгая-долгая, не хмыкай. У нас впереди магия и молодость, а значит весь мир!»
Шура только тихонько всхлипнула где-то там я уже не могла понять, внутри меня или снаружи. Да мне вдруг и неважно стало. Я какое-то время продолжала обниматься с Тошкой, пока его слезы не пошли на убыль и он сам от меня не оторвался. Сразу засмущался, отвернулся, выпятив губу. Я сделала вид, что ничего особенного не происходит и он не ревел тут только что в три ручья. Понятно, ему теперь неловко. Он же вроде как мужчина. Хотя глупость это несусветная, что мужчины не плачут. Еще как! И правильно, потому что они тоже люди, а если запрещать им выражать свои чувства, то потом и удивляться нечего, когда такой «настоящий» становится бревном, от которого ни сочувствия, ни эмпатии не дождешься. Ничего, мы пойдем другим путем. Но не сразу. А пока…
— Ну что, дочистим картошку? Ты чего больше хочешь приготовить к котлеткам, жаренную с луком или пюре?
— Я хочу приготовить?! — от удивления Тошка забыл про недавние слезы.
— Ну да. У тебя неплохо получается, я займусь мясом, ты гарниром, и ужин будет всем на зависть!
Глава 31
Ночь. Все спят. Оба сына уткнулись мне носами один в подмышку, другой в плечо и сладко дрыхнут. Да, пришлось разложить мой диван, он оказался в этом состоянии гораздо просторнее, и я не поняла, зачем Шура ютилась на узком ложе, учитывая, что Пашка прибегал под бочок довольно часто. Привычка не замечать собственного неудобства? Похоже. Шура в лампе тоже спит, кажется. Я вкрутила ее в торшер, потому что непонятно пока, как и что вообще происходит с магией и этим их электричеством.
