Эх, да ну его, этого Огородникова! Вы уж не подумайте, что я пытаюсь очернить его имя — просто мне очень жаль, что такая замечательная организация, как Союз художников, благодаря его безответственному отношению может развалиться! Я ведь помню, что было при Глухове, и вижу, во что все превращается сейчас, и мне это очень печально наблюдать. А сделать, увы, ничего не могу! Я ведь пытался собрать подписи, чтобы выбрали другого председателя, так знаете, чем дело закончилось? Огородников решил, что я завидую его таланту и положению, устроил настоящий скандал. Обвинил меня в том, что я намереваюсь сам усесться в кресло председателя Союза художников, вот и творю за его спиной всякий беспредел.
На самом деле мне не нужно место председателя Союза художников — я прекрасно понимаю, какая это большая ответственность и что не каждый с ней справится. Но я знаю и другое — у нас в Тарасове есть выдающиеся художники и преподаватели, которым эта должность оказалась бы по силам. И именно такой человек и нужен нашему городу, чтобы искусство в Тарасове развивалось, а не угасало! Огородниковых, конечно, пруд пруди — люди охотно пользуются поговоркой «я художник, я так вижу», и это от того, что они не хотят работать над собой, не хотят приложить усилий. Художником быть — трудная задача, вы мне поверьте. Надо пахать, вкалывать до седьмого пота, а люди этого не желают. Ведь куда удобнее заплатить деньги, получить удостоверение, что являешься художником, выставить свою мазню на выставке и заявить, что ты живописец с необычным видением мира. А кто не согласен — тот не разбирается в искусстве. Так многие поступают. Но есть и художники с большой буквы, которые не платят кучу денег за участие в выставках и не стремятся лишь добиться славы, а занимаются каждодневной работой над собой, трудятся до седьмого пота, не участвуют в развлечениях и пьянках… Вот такие люди, по-моему, достойны уважения и признания.
— А почему же Вольдемара Огородникова выбрали на пост председателя Союза художников? — удивилась я. — Раз он такой, судя по вашим словам, безответственный человек?
— Почему — точно сказать не могу, — пожал плечами Садальский. — Но мне кажется, у него связи имеются. Кто-то был лично заинтересован в том, чтобы Огородников занял пост председателя Союза художников, вот и получилось, что ему кресло незаслуженно досталось. А на деле никому мазня Огородникова не нужна, он за всю свою жизнь ни одной картины не продал!
— Но я слышала, что на его последнюю работу — «Богиня огня» — есть покупатель, — заявила я.
На это художник только хмыкнул.
— И вы этому верите? Как наивно! Видел я эту, с позволения сказать, картину. Да кому такая мазня вообще нужна? Ужас, да и только! Мне лично кажется, Вольдемар Огородников сам этого покупателя сочинил, чтобы значимости себе добавить. А на самом деле никакого покупателя и в помине не было! Расчет его прост: если сказать, что картина — такая необыкновенная, что ее хотят приобрести, то работой кто-нибудь заинтересуется, и появится настоящий покупатель. А дальше — дело техники. Вольдемар вполне может повесить лапшу на уши бедняге, сказать: «Ой, вот вы мне больше всех покупателей нравитесь, вам эта картина будто бы предназначена свыше! Я откажу всем другим и вам ее продам!» Само собой, придется этому бедолаге купить картину — ведь художник-то отказал другим, неловко получится. Это попросту удачный коммерческий ход. Вольдемар таким образом и мазню свою кому-то продаст, и деньги получит.
— Правда? — изобразила я искреннее изумление. — Вот уж не думала…
— Да Огородников — тот еще пройдоха, — вздохнул Садальский. — А на войне, как говорится, все средства хороши. Он же денег хочет, и только. Другой работы у него нет, живет на что — неизвестно. Мне кажется, он спонсора какого-то нашел — скорее всего, какую-нибудь доверчивую состоятельную даму, которая вроде хочет прослыть барышней образованной, понимающей в культуре и искусстве. Вот и наплел ей, что он художник выдающийся, талантливый, но бедный. Непризнанный гений, так сказать. А знаете, как женщины падки до гениев, которых никто не понимает? Мало того, материнский инстинкт просыпается — как же бросить такого замечательного творца и не помочь ему! — так еще и хочется прослыть музой художника. Вроде я тебе платить буду, обеспечивать, а ты меня увековечь в своих творениях, чтобы потом, спустя века, мои портреты в музеях висели! Вот такой нехитрый бизнес, основанный на доверчивости людей. Стыдно говорить об этом, но что есть, то есть…
— Я слышала, что у Огородникова имеется вроде дама сердца, Лена, — сказала я. — Думаете, она его обеспечивает?
— Да что вы, что вы! — замахал руками Садальский. — Вы про Ленку Стрелкову, что ли? Да она сама из нищих, крутится, как может, и в основном живет за счет богатых художников. У Ленки фишка такая — связаться с ныне знаменитым художником да жить на его заработки. Признаюсь, она таким образом и меня подловила. Девка-то она эффектная, красивая, мужики вокруг нее так и вьются. А она глазки вниз опустит, бормочет, что в восторге от картин того или иного художника, строит из себя этакую невинную барышню. Ну и разводит потенциального кавалера на букеты-конфеты, потом — на дорогие украшения, шмотки… В общем, бизнес сей стар как мир. А Ленка в этом отношении — дама талантливая, собаку, как говорится, съела. Прежде чем я ее раскусил, она и с меня солидную сумму денег на себя стребовала. Получилась препротивная история. Я же на ней даже жениться собирался, полагал, что она девушка честная и простая, сразу во всем не разобрался. А потом — вот те раз — застукал ее в объятиях молодого любовника. После-то узнал, что она за женщина, только не пойму, что она за меня взялась. Скорее всего, мое имя на слуху было из-за моего участия в выставках и конкурсах, вот она и решила, что нашла подходящего кандидата. Вот так она из одной койки в другую и скачет, и все по художникам специализируется. Сейчас с Огородниковым, а завтра еще с кем будет. Когда я пытался «дружить» с Вольдемаром, то пробовал его вразумить, рассказать, что Ленка за человек. Но тот даже поссорился со мной, решил, что завидую. Пришлось оставить свое мнение при себе. Признаться, долго он уже с Ленкой возится, только не пойму, почему она его не бросит? Может, тоже поверила, что он гениальный творец? Попалась на его удочку, вот и ждет от него дорогих подарков да колечек. В принципе два сапога пара: и Ленка обманщица, и Огородников пройдоха. Ни ее, ни его не жалко, пусть сами разбираются!
— Да, дела… — протянула я. — Кстати, а вам известно, что та картина Вольдемара Огородникова, «Богиня огня», пропала?
Я вплотную подобралась к краже полотна, намереваясь если не застать Садальского врасплох, то хотя бы увидеть его реакцию. Если он украл картину, то как-то это выдаст, уж я сразу замечу! Однако Садальский показался мне искренне удивленным.
— Да что вы говорите? — округлил он глаза. — Может, кто случайно выкинул ее? На ней же не пойми что намалевано…
— А Огородников уверен, что картину украли, — заявила я. — И думает, что сделали это из зависти либо хотят продать картину и получить солидный гонорар!
— Да кто ж ее купит-то? — хмыкнул Садальский. — Если только пациент психиатрической лечебницы, и то маловероятно. Скорее всего, она либо завалилась за другими холстами, либо по ошибке сам Огородников ее на палитру извел! Шутка, конечно, но украсть это…
