— Жанна знает, где живет Лена? — быстро спросила я.
Огородников пожал плечами.
— Я вообще не понимаю, откуда ей про Леночку известно! — воскликнул он. — И кто сказал, я старался, чтобы Жанна ничего не узнала… Она же ревнивая, точно Отелло в юбке! Уже считает меня своим мужем, все порывается жить вместе. Я ей говорю, что в квартире постоянно работаю, а когда создаю очередную картину, то мне лучше не мешать и со мной без толку разговаривать. Но ей в последнее время все неймется — настаивает на скорейшей регистрации и совместной жизни. А я ведь Леночку люблю, собираюсь на ней жениться! Жанна и украла картину — если не уничтожила ее, как эту. — Он кивнул на портрет. — Из ревности и мести… У нее ведь и ключи от этой квартиры есть, понимаете? Я сразу на нее и не подумал, думал, она не знает про Лену. Картину она видела, но не знает, кто послужил моделью — поди, уверена, что в образе богини огня я ее нарисовал.
— Говорите мобильный Жанны, адрес ее дома, где она проживает, номер и марку машины, — велела я. — И поскорее, если хотите, чтобы ваша Леночка осталась жива и вообще чтобы не было жертв человеческих, а не просто изрезанных картин!
Огородников продиктовал номер дочери покойного председателя Союза художников и ее адрес. Жанна жила неподалеку от центра города, в нескольких кварталах от здания Союза художников. У нее была машина — темно-зеленый «Фольксваген», услугами шофера дама не пользовалась.
— Ясно, — кивнула я, стремительно выходя в коридор. — Ничего не трогайте, оставьте все как есть. Я вернусь, как только разыщу Жанну. У вас есть предположения, куда она могла поехать?
— Она может либо вернуться домой, либо подкараулить Леночку после работы, — предположил Огородников. — Сегодня Лена позирует в училище, мы собирались вместе после занятий поехать в ресторан… Леночка знает о пропаже картины, пытается меня успокоить. Я тоже поеду к училищу, чтобы помешать Жанне навредить Лене.
Я хотела было запретить Огородникову покидать квартиру, но потом передумала. Хочет — пускай едет, я разыщу Жанну быстрее, чем он дождется ее у училища. По крайней мере, в моем распоряжении просто замечательная программа, встроенная в навигатор, которая позволяет мне отслеживать маршрут любой машины, нужно только знать ее марку и номер. Это относительно недавнее нововведение, которое значительно упростило мне работу. Теперь не нужно впопыхах звонить Кирьянову в отделение полиции и просить выслать группу перехвата, если, конечно, дело не касается поимки преступника, в вине которого я уверена на сто процентов. А вот если мне требуется всего лишь выследить определенную машину, я попросту ввожу ее данные в навигатор, и на карте прокладывается путь следования нужного мне автомобиля и время, в течение которого была совершена поездка.
Я ввела номер машины Жанны в навигатор, и тот тут же выдал мне маршрут ее следования.
Убивать Лену, как я поняла из показаний навигатора, Жанна не собиралась — она поехала прямиком к себе домой. Она бы оказалась там раньше, но по пути женщина останавливалась два раза — один раз возле продуктового супермаркета, а другой — возле аптеки. В принципе ничего странного в ее действиях я не усмотрела — вполне себе обычное дело, человек по дороге домой заезжает за продуктами в магазин, а затем — в аптеку за лекарствами. Может, она решила купить успокоительное — судя по рассказу Огородникова, понервничала в тот день Жанна сильно. Однако я не стала зря терять время, нажала на газ и вскоре уже была у дома, где проживала дочь покойного Глухова.
Я несколько раз позвонила на мобильный Жанны, однако женщина не отвечала. Не ответила она и на звонок домофона, хотя ее машина была припаркована возле подъезда. Смутно чуя неладное, я набрала номер соседней квартиры и на вопрос, кто я и зачем, ответила, что проверяю счетчики в доме.
Я быстро поднялась на шестой этаж, где проживала Жанна Глухова. На звонок никто не ответил, поэтому я достала отмычки и быстро открыла дверь.
Едва я только вошла в квартиру, как почувствовала весьма специфический запах. В нос ударило стойкое амбре: запах алкоголя, судя по всему, вина или портвейна, который смешивался с запахом каких-то лекарственных препаратов, судя по всему, успокоительных. В коридоре валялись наспех брошенные вещи — верхняя одежда и обувь. Я услышала доносящийся из ванной шум воды — может, Жанна решила принять ванну?
Не разуваясь и не снимая куртки, я прошла по коридору в кухню. За столом, на стуле, подперев опущенную голову ладонями, спиной ко мне сидела женщина в легком светло-сером свитере и джинсах. У нее были растрепанные темные волосы, сколотые сзади простой заколкой, а рядом на столе стояла откупоренная бутылка красного сухого вина и наполненный наполовину бокал. Тут же лежала пустая упаковка каких-то таблеток — название я не прочла. Женщина судорожно всхлипывала и ничего вокруг не замечала, изредка прикладываясь к бокалу с вином.
— Жанна? — окликнула я ее. Та обернулась не сразу. Подняла голову, я подошла ближе. Лицо у нее было заплаканное, тушь потекла, а помада размазалась, лоб и щеки украшали красные пятна. При виде меня она нисколько не удивилась, только тихо проговорила:
— Я вас не знаю. Уйдите, пожалуйста, не трогайте меня.
Я взяла в руки пустую упаковку из-под таблеток, прочла наконец название. Жанна безучастно следила за моими действиями. Я положила упаковку на стол.
— Сколько вы их выпили? — спросила я.
Жанна в ответ пожала плечами.
— Всю упаковку? — настаивала я.
Женщина неопределенно кивнула. Я огляделась в поисках воды и стакана, наконец нашла то, что мне нужно — пятилитровую бутыль питьевой воды. Взяла из шкафчика большой стакан, налила в него воду.
— Пейте, — приказала я. — Немедленно.
Жанна посмотрела на меня как-то безразлично и заявила:
— Не хочу я пить воду. У меня есть вино. Оставьте меня в покое.
— Хорошо. — Я пожала плечами. — Только имейте в виду: это снотворное, которого вы выпили целую пачку, в сочетании с алкоголем дает совсем не тот эффект, на который вы надеетесь. Я вас разочарую: от него вы не умрете. В вашем мозгу спустя полчаса произойдут необратимые изменения, после которых часть его отомрет. Другими словами, вы останетесь в живых, вот только будете лежать на кровати, пускать слюни и ничего не соображать. Если у вас есть родственники, они будут за вами ухаживать — кормить через трубочку, переворачивать с боку на бок, чтобы не образовались пролежни, выносить за вами судно. Физиологические функции организма останутся, а вот думать, разговаривать, мыслить вы не сможете. Итак, если вы хотите последующие десять, двадцать, а при хорошем уходе — тридцать лет жить растением, вперед! У вас есть в лучшем случае полчаса, чтобы вывести всю эту гадость из организма, я понятно изъясняюсь?
Жанна снова посмотрела на меня, на этот раз выражение ее лица было не таким безучастным, как раньше. Я понадеялась, что мои слова хоть немного ее напугали.
— Не верю я вам! — заявила наконец женщина. — Вы все это насочиняли только что, чтобы напугать меня! Оставьте меня в покое и дайте спокойно умереть, я больше не хочу жить!
