— В детстве я всегда боялся колеса обозрения, — проговорил мужчина. — Мне казалось, что на самом верху внезапно с аттракционом что-нибудь случится и я застряну там, высоко над землей. Знаете, по мере продвижения кабинки наверх всегда раздается какой-то скрип, и кажется, что кабинка движется все медленнее и медленнее, вот-вот остановится. На самом деле это ведь делается специально — чтобы люди, которые катаются на колесе обозрения, смогли рассмотреть город с высоты. Но ребенку же этого не понять…
— А мне больше лодочки нравились, — призналась я. — И аттракцион «Вихрь». Он не страшный, но веселый.
Мы еще обсудили аттракционы — пришли к выводу, что современные и экстремальные немного портят парк, потому что и без них он был достаточно хорош, а пруд сейчас стал совсем мелким и грязным, и летом по нему плавает слишком много лодок и катамаранов, создавая эффект затора. Кабинка оказалась на самом верху, и я плавно перевела беседу в интересующее меня русло.
— Скажите, Сергей, а вы давно знакомы с Вольдемаром Огородниковым? — поинтересовалась я.
— Вроде того, — кивнул мужчина. — Мы на выставке разговорились…
Сергей поведал мне историю, которую я уже знала, и я задала пару вопросов о его отношении к живописи.
— Признаться, сам я рисовать не умею, — сказал мужчина. — А искусством интересуюсь чисто в образовательном плане. Расширяю свой кругозор, так сказать. Мне больше интересна философия и история религий, я предпочитаю читать книги.
— Простите, если лезу не в свое дело… — Я сделала вид, что замешкалась. — Не подумайте ничего такого, мне это для книги надо… Но я слышала, у вас проблемы с жильем, так? Вроде ваша жена обошлась с вами не совсем честно и лишила вас квартиры…
— Увы, такое событие имело место, — кивнул Сергей. — Но сейчас я уже привык к тому, что у меня нет постоянного жилья. Зимой приходится снимать квартиру, если заработок позволяет. Но обычно деньги уходят на повседневные нужды, поэтому приходится где-то перекантовываться. Неприятно, конечно, доставлять людям неудобства, но приходится. Дело в том, что те специальности, работникам которых предоставляется общежитие, мне не подходят по разным причинам. К примеру, грузчиком не могу работать из-за слабого здоровья.
— Но неужели вы не пытались добиться справедливости и отсудить у жены квартиру? — поразилась я.
— На составление судебного иска требуется немалая сумма, — хмыкнул Сергей. — Увы, таковой у меня нет и не будет. Да что там — я привык уже. Летом вот живу в лесу, в палатке. Выбираюсь только за продуктами, а как деньги заканчиваются — в город на заработки. Летом, что удобно, — можно в городском парке на аттракционах работать. Самое оптимальное — устроиться продавцом на квас, там такие деньги можно заработать! Но для этого требуется огромное количество медицинских справок, медкнижка, которой у меня нет… Приходится перебиваться случайными заработками. Я-то по окончании университета планировал на кафедре остаться, но у меня на тот момент проблемы в личной жизни начались, и не сложилось мое преподавание. А потом и места не нашлось, и с жильем началась вся эта тягомотина… В общем, получилось, что получилось, да что толку говорить… А потом, мне как-то все до жути надоело, неохота жизнь свою тратить на бесполезные дела вроде подработок, но приходится.
— Да, печально, что тут скажешь, — согласилась я. — А расскажите все-таки, вот вы общаетесь с Вольдемаром Огородниковым, что вы думаете о его картинах? Я слышала, что известность принесла ему его последняя работа — «Богиня огня». Вы видели эту картину?
— Конечно, видел, — кивнул Сергей. — Как раз я у Вольдемара Огородникова на вечеринке по поводу ее удачной продажи присутствовал. Там чисто для своих было — ну, как водится, стол, закуски, выпивка… Отличие от банального гулянья только в том, что темой для разговоров было обсуждение живописи Огородникова. Я там, помню, всяческие философские байки рассказывал — про жизнь философов и мудрецов античности и все в том же духе. Игорь Леонидович с Вольдемаром о живописи все беседы вели, Ленка танцы затеяла… Посидели весело, только зря мы по второму разу шампанское пошли покупать. Получилось так, что намешали всего, и меня прямо вырубило, что редко бывает. Мне кажется, из-за коктейлей — Ленка вдруг почувствовала в себе талант бармена и принялась различные алкогольные напитки смешивать. В принципе вкусно, не спорю — вроде алкоголя совсем не чувствуется, вот я на эти коктейли и подналег. Даже не помню, что потом было — как-то незаметно меня в сон сморило, а проснулся я только под утро. Огородников еще спал, я кофе себе сделал да разбудил его, чтобы дверь за мной закрыл. Мне в тот день надо было по поводу жилья вопросы решать — подвернулся удобный вариант комнаты, на зиму хотел снимать. Но хозяйка цену заломила как за квартиру, плюс ко всему куча требований к жильцу. Мало того, что я ежемесячную плату должен был вносить, так еще и убираться не только в своей комнате, но и в кухне, а также в ванной с туалетом. Про мусор, чистку раковины вообще молчу. Короче говоря, бабулька эта хотела не просто себе постояльца пустить, но и заставить его еще и уборкой за так заниматься. Удивляюсь, что не потребовала на свои деньги продукты ей покупать да готовить. Пришлось отказаться и срочно искать вписку — Вольдемару не до меня было, ему ж картину надо свою продавать, я и не стал к нему на вторую ночь напрашиваться. Короче говоря, закрутился совсем… Ой, смотрите-ка, нам уже выходить из кабинки — мы к земле совсем приблизились!
Я пожалела, что карусель так не вовремя завершила свой круг, и решила, что обязательно возобновлю беседу, когда мы выйдем. Сергей спрыгнул на землю, галантно предложил мне руку, чтобы я, не дай бог, не споткнулась и не упала. Мы поблагодарили администратора и вышли за ворота.
— Может, прогуляемся? — предложил Сергей. — Или еще на каком-нибудь аттракционе хотите покататься?
— Нет-нет, одного колеса обозрения вполне достаточно! — заверила я своего спутника. — Мы можем выйти из парка аттракционов и посидеть где-нибудь на лавочке возле пруда. Давно я в парке не бывала, а сегодня солнечно и тепло, грех не воспользоваться такой возможностью!
Мы нашли свободную лавочку, которая стояла рядом со скульптурой какого-то сказочного волшебника в длинной широкополой шляпе, и устроились рядом. Я улыбнулась и проговорила:
— Вы рассказывали про Вольдемара и его картину. Как, удалось ему продать ее?
— Да, наверное, — пожал плечами Сергей. — Сделку ведь с этим англичанином Огородников заключил, на следующий день меценат должен был картину забрать и деньги заплатить. Наверняка все получилось — видели бы вы, с каким восторгом англичанин о картине отзывался! Вот думаю, может, у них, на Западе, менталитет такой? Ну, в смысле, восхищаться странными вещами, вроде вольдемаровского шедевра. Вот я, если честно, вообще живопись его не понимаю — по мне, так наляпана куча краски да размазюкана по холсту. И то неровно — кое-где сам пустой холст видать. Но что хотел изобразить Огородников — ума не приложу. Он все твердит, что душу в каждую картину вкладывает, и могу утверждать, что душа у него престранная. Даже страшно подумать, что в этой душе творится и как он вообще так живет. Знаете, при взгляде на полотна Вольдемара так и хочется посоветовать ему к психиатру сходить — явно в голове у него что-то неладно. Я, конечно, ничего не говорю — раз все превозносят его картины, то и я следую примеру окружающих. А то Вольдемар еще разозлится, общаться со мной не станет, а мне этого как-то не хочется. Вот и думаю — пускай малюет себе, что хочет, бог с ним. К тому же у него и почитатель нашелся — меценат этот странный. Раз есть спрос — так почему бы и не делать предложение?
