– А где же ваша метла и Букля, мистер Поттер? Неужели забыты в Хогвартсе? – пошутил я. И совершенно зря. В дальнейшем пришлось объяснять, что, лежа в госпитале еще в Августове, удалось мне услышать от госпожи Гиацинтовой удивительную сказку о мальчике-волшебнике. Кратенько и с «правкой» рассказал нашему русскому бельгийцу содержание первой книги, чтобы первому влезть в танк и осмотреть его изнутри.
Еще там, в «прошлой» жизни, мне уже довелось однажды в Т-34 заглядывать. Нам его в центральный парк к Вечному Огню на семидесятилетие Победы подвезли. Правда, практически тут же все входы и выходы наглухо в нем заварили от любопытной ребятни, но облазить его с Пашкой я успел, попутно расспросив у брата, где и что там находится.
А теперь, значит, предстоит вспомнить все услышанное…
Что тут у нас? Как я и предполагал. Почти тот же Т-34. Отделение управления расположено в носовой части. Там же сиденья механика-водителя и пулеметчика, кулиса коробки передач, рычаги и педали приводов управления, пулемет «Максим», приборы, два баллона со сжатым воздухом, боекомплект, запчасти, переговорное устройство (те же трубки с раструбом, что и в броневиках)…
Есть входной люк перед сиденьем механика-водителя и люк запасного выхода перед сиденьем пулеметчика в днище танка. Боевое отделение со стальной (с электроприводом) башней в средней части. В башне пушка, прицельное приспособление, приборы, механизм поворота и стопор башни, сиденья командира танка, наводчика и заряжающего, часть боекомплекта, основная на днище и около бортов. Силовое отделение сразу же за боевым. Там двигатель, водяные радиаторы, два масляных и два топливных бака, четыре аккумуляторные батареи…
Ну, теперь держись, линия обороны. Через недельку нам обещали еще пять танков прислать. А пока… бравый экипаж вздумал поиграть в мини-футбол, выбрав в качестве ворот две пары трофейных германских касок. Это они у бельгийцев научились, а вообще ситуация с этим видом спорта в Российской империи сложилась неоднозначная. Я незадолго до ЧМ-2018 тоже в Сети копался, интересовался этим вопросом, нашел кое-что. Есть Всероссийский футбольный союз, созданный в январе тысяча девятьсот двенадцатого, есть два не слишком-то удачных матча нашей сборной с Финляндией и Германией на Олимпиаде в Швеции в том же году, есть клубы по всей стране. Но с началом войны все встало. Кроме, конечно, футбола «дикого», дворового. Он как был, так и остался. Мишка Власов в него тоже очень даже хорошо играл. Какие-то обрывочные воспоминания в голове мелькали. И теперь этот фулюган на поле меня так и тянет. Сыграй-ка, Михаил Иванович, вспомни уроки физкультуры в школе. Ну давай, давай сыграем, пока начальство не видит…
Поиграешь тут, когда техника куцая, а единых правил попросту нет. Да и откуда им взяться, когда о них лет через пятьдесят задумываться начнут. Грубости тоже хватает: и по ногам бьют, и локтями толкают, и подкаты с подножками в ходу. Не боятся нынешние футболисты ни «горчичников», ни красных карточек: тех тоже нет. Зато есть азарт, и какой! Вместе с матюками слышны крики:
– Обводи! Обводи!
– Промахнулся, мазила!
– Ну и кто, кто так бьет! Надо бить так, как я свою бабу бью!
– Куда ты пнул?!
– Го-о-о-л!!!..
Удивительное дело. Всего через пять минут игры совершенно пропадает ощущение реальности. Как будто ты играешь не в тысяча девятьсот пятнадцатом, а в родном две тысяча девятнадцатом. Нет ни войны, ни царской России, а есть лишь командный дух, жажда победы, свисток судьи Мутона.
Тем обиднее возвращаться к действительности. На поле вспыхивает драка, разнимать которую пришлось уже Гойде. А мне пришлось спешно скрываться среди казачков: не хочу, чтобы явившееся начальство увидело, каким безобразием занимается господин подпоручик… Или сотник? Не знаю, как отделаться от этого парадокса: пехотный офицер, а командует казачьей сотней. Хотя чему я удивляюсь, когда пехотные Гойда, Морозов и Голенищев в одночасье переквалифицировались в танкисты?
Как-нибудь позже разберусь с этими парадоксами, а пока меня позвали на совещание к Добротину. С некоторых пор присутствие «маленького подпоручика» (это у меня кличка среди штабистов такая) на совещаниях стало обязательным элементом. Что ж, пойду обсуждать перспективы будущего боя и использование в нем прибывшего в расположение отряда танка. В том, что свеженький Т-14 будет в самое ближайшее время воевать, сомнений у меня уже не осталось. Не для красоты же его сюда прислали.
Глава 20
– Непривычно тебе, ваше благородие, так сидеть?
– В тесноте, да не в обиде. Все равно где воевать, был бы прок.
– Будет. С таким козырем мы и немчуру, и австрияков живо погоним, да так, что у них только пятки засверкают…
«Хотелось бы верить», – думал я, размышляя о предстоящем ночном штурме. Его все же решили начать после двухдневной подготовки. Вместе с броневиками, которых, кстати, тоже в отряде прибавилось на три единицы, танк попытается прорвать последнюю линию обороны и ворваться в город. В качестве поддержки пехота, в числе которой и казачья сотня. Теперь уже не моя. Позавчера из тыла неожиданно явился Унгерн. Не знаю, что и думать на этот счет. Судя по внешнему виду, душевным недугом барон переболел и выглядит вполне боеспособным. Ну и хорошо, если так. Командуйте снова своими забайкальцами, господин подъесаул, а мне в Т-14 воевать предстоит. Сам напросился, к тому же в экипаже как раз недочет: с какой-то лихорадкой свалился Мутон, и теперь место командира танка вакантно.
Но танком пусть пока Гойда покомандует, ввиду большего опыта, а я у пулемета буду дежурить. Стрелять из него не разучился, да и в случае чего смогу подменить Голенищева на посту механика-водителя, за пару дней в схеме управления я более-менее разобрался. Осталась только самая малость: привыкнуть к здешней тесноте, усугубляемой временной темнотой. И даже открытая амбразурка видимости не прибавляет. Странной выдалась сегодняшняя ночь. Вроде самое начало июня, полагается ей быть короткой и светлой, а вместо этого сейчас снаружи такая темень, что хоть глаз выколи, а ничего не увидишь.
Но не нам сетовать на погодные условия, когда приказ получен. Броневики и танк уже выстроились в одну линию, готовясь к атаке. Сидим в тишине с заглушенными моторами, ждем сигнальной ракеты… Дождались.
– Ну держитесь, черти немецкие и австрийские! – рыкнул Голенищев, протягивая руку к стартеру. Техника мгновенно ожила. Взревел мотор, танк дрогнул и тронулся с места. Несмотря на шум двигателя, я отлично слышу раздающиеся сверху команды Гойды. А теперь благодаря защищенной плафоном зажженной лампочке вижу и сидящего слева Голенищева. Ну хоть какой-то комфорт появился…
Идем по бездорожью, преодолевая ямины и ухабы. Хороша тряска. Ощущения такие, будто едешь ночью в грузовике по проселочной дороге, которая давно уже просит нового асфальта. А снаружи в это время слышны разрывы снарядов. Вражеская артиллерия бьет шквальным огнем, но из-за ночи снаряды ложатся все больше наобум. Кругом царит все та же похожая на разлившиеся чернила тьма. И фар мы не включаем. Не представляю себе, как там наверху без света обходятся Гойда с Морозовым, даже заранее заготовившие деревянную палку, чтобы теперь, подсунув ее под верхний люк, держать тот в полуоткрытом состоянии. Как мне объяснил сам Гойда, в прицельный прибор все равно ночью ничего не видно, а так полный круговой обзор. Что ж, жираф большой, ему видней.
