Поднимаясь выше, он отметил, что огни на лестничных площадках становятся тусклее, и увидел, что многие офисы пусты, а некоторые полностью разделены или все еще заставлены рабочими столами, стульями и шкафами для документов. На столах рядом со ржавыми пишущими машинками валялись кипы незаконченных документов. Окна этих офисов часто были ничем не завешаны. Но даже на этой высоте неоновое небо все еще было видно, хоть он и не обращал внимания на его перегоревшие или разбитые лампочки. Иногда попадались разбитые оконные стекла. Легко было представить, как люди выходят из себя и хватают пресс-папье или пишущую машинку, чтобы разбить стекло и вечно мигающие лампочки.
Найквист двинулся дальше, преодолевая площадку за площадкой, пролет за пролетом. Пот градом струился по лицу, мокрая рубашка прилипала к телу. Он спотыкался, чуть не падал, но снова выпрямлялся. Стремясь достичь цели, он не останавливался ни на минуту и постоянно одергивал воротник, чтобы хоть немного освежиться. Чем выше он поднимался, тем больше становилась влажность, он словно входил в другой климат. Наконец он решил остановиться, чтобы слегка передохнуть, и прислонился к перилам. Найквисту было душно. Он тяжело дышал, сердце билось в неистовом ритме. Он чувствовал запах алкоголя и пота. Это вызвало у него тошноту.
Здесь, наверху все было тихо. Найквист предположил, что рабочие уже давно сбежали в другие офисы в менее развитых районах города, где более низкие уровни стоили намного дешевле. Его дыхание медленно восстанавливалось, и боль в груди немного утихла. Он уже собирался подняться выше, как вдруг услышал шум из ближайшего коридора. Через открытую дверь одного из офисов мерцал бледный свет. Найквист направился туда. Звук доносился из транзисторного радио или граммофона; звучала смутно знакомая ему мелодия восхваления солнца, популярная пару лет назад. Он вошел в комнату без предупреждения. В ней находилось где-то с полдесятка человек, каждый из которых был занят своим делом. Они чертили или рисовали картины на мольбертах. Найквист увидел комические изображения солнца, взрывающегося над городом шаром пламени, или дождя в виде огромных зубчатых капель и бесчисленных ламп и лампочек, искрящихся искривленными цветными лучами. Никто не заговорил с ним. Некоторые взглянули мельком, как он проходит мимо, и вернулись к своей работе. В помещении играла музыка. Найквист подошел к окну и так сильно потянул шторы, что они оторвались от карниза.
Выглянув в окно, он увидел только лампочки. Все больше ламп, лампочек и различных светоизлучающих устройств, мерцавших всевозможными цветами и оттенками. Он повернулся к художникам.
– Где заканчивается это небо? – воскликнул он. – Где, черт возьми, оно заканчивается?
Никто не ответил. Одна женщина медленно покачала головой, ее губы беззвучно шевелились. Ударив кулаком по столу, Найквист вышел из офиса, этого последнего занятого помещения, и теперь двигался медленнее. Он был настроен решительно и, не растрачивая энергию попусту, просто преодолевал пролет за пролетом. Вскоре он уже проходил по абсолютно темным коридорам, мрачным, тихим и пыльным, где давным-давно перегорели все лампочки и никто их не заменял. И вот, наконец, добрался до самого верхнего этажа. Еще одна дверь с надписью «Выход на крышу» привела его к узкому лестничному пролету. На лестнице было всего шесть ступеней, они вели вверх, к зеленой металлической противопожарной двери, которая была немного приоткрыта. Полностью открыв ее, Найквист шагнул вперед.
Над крышей высотки простирался огромный купол неонового неба, касаясь здания со всех четырех сторон, но между самой крышей и наивысшей точкой купола оставался пробел около трех метров высоты. Это была замысловатая конструкция из ламп, каждая из которых горела ярким светом. Никакого намека на настоящее небо, солнце и облака. Найквист остановился под этим сводом огней и, обхватив голову руками, безнадежно и отчаянно закричал. Этот крик взмыл в неоновое небо, как птица, вылетевшая из клетки в безумном стремлении к побегу, и слился с постоянным гудением и потрескиванием электрических устройств. Найквист задумался, почему эти лампочки все еще горят, как вдруг услышал голос.
– Больше ничего нет.
Обернувшись, Найквист сначала не смог разглядеть человеческую фигуру среди огненного свечения купола. Но затем голос прозвучал снова:
– Бесполезно плакать или кричать, мистер, больше ничего нет.
Теперь Найквист увидел говорившего – женщину, сидящую на перевернутом ящике. Он предположил, что ей около шестидесяти. Ее кожа была темно-коричневого цвета, длинные седые волосы поддерживались парой дизайнерских очков, поднятых на лоб. У нее был затравленный взгляд хронического светового наркомана – человека, слишком много времени проводящего под прямым освещением. На ней был наряд, сшитый из множества разных материалов всех цветов и оттенков. Именно этот наряд делал ее почти невидимой в мерцании бесчисленных разноцветных огней. Найквист подошел ближе. Он никогда не видел таких глаз, как у нее. Они выглядели как две огромные, бледные, налитые кровью сферы.
Когда он подошел, она поднялась и сказала:
– Это просто лампочки. И ничего больше.
– Здесь нет… нет… нет… – Найквист не мог подобрать слова.
– Нет неба, – закончила женщина за него. – Да, его здесь нет. Не в Дневном районе. Мы не верим в небо. Мы верим в Свечение, неон, мерцание. Силу и магию тепла и света.
Найквист смотрел, как женщина наклонилась, чтобы выбрать желтую лампочку из большой картонной коробки на полу. Он увидел, что ее кожаная куртка битком набита инструментами и всяческими приспособлениями, каждое из которых лежало в отдельном специально сшитом кармане или висело на петле. Ее руки защищала пара тонких холщовых перчаток.
– Меня зовут Люсиль, – сказала она, подойдя к тому месту, где неоновое небо касалось края здания. – Люсиль Фёрстборн.
Дотянувшись, она вставила желтую лампочку в пустую розетку. Она загорелась равномерным светом, и женщина удовлетворенно кивнула.
– Да, когда-то я была лампочным верхолазом. Более двадцати пяти лет чинила свет. Фиксировала небо, как мы это называли. Свисая, крепко цепляясь, раскачиваясь вверх ногами с помощью веревок, страховочных поясов, ремней. Очень часто работали «голыми». Так мы говорили, когда трудились без защитной экипировки. Всяческие трюки и методы, технические ноу-хау, шикарная униформа, специальные очки. Инструменты торговли.
Улыбнувшись, она протянула руку, чтобы вкрутить вторую лампочку, и та засияла ярким красным светом. Она отступила, чтобы полюбоваться на свою работу.
– Вот так. Теперь гораздо лучше.
– Прекратите это делать, – сказал Найквист. – Почему вы это делаете?
– Что делаю?
– Прекратите менять лампочки.
Люсиль посмотрела на него и снова села на свой ящик. Засунув руку в сумку, она вытащила электрическую вилку. Найдя в одном из карманов крошечную отвертку, она открутила верхнюю часть вилки. Найквист никогда не видел, чтобы это делали так быстро. Она поманила его к себе.
