– Ах, да, Элеанор. Это ее имя. Теперь я вспомнила.
Найквист в отчаянии покачал головой. Мысли женщины были настолько спутаны, что любой разговор в лучшем случае просто прекратится, а в худшем – не принесет ему никакой пользы. Он подошел к ней.
– Миссис Бэйл, пожалуйста. Мне нужно поговорить с Элеанор. Это срочно.
Женщина выпрямилась, приняв гордую стойку, и, по-видимому, взяв себя в руки, сказала:
– О, но вы должны называть меня Кэтрин.
– Кэтрин, – попытался улыбнуться он, – меня зовут Джон Найквист.
– Я знаю, кто вы.
– Знаете?
Найквист поразился. Мать Элеанор, казалось, больше не испытывает беспокойства. Теперь она выглядела совершенно нормальной.
– Я знаю, что мой муж нанял вас, чтобы найти моего ребенка, верно?
– Да.
– И вы нашли ее. Недавно моя дорогая Элеанор вернулась домой. Но теперь она снова ушла. Боюсь, я не знаю, где она. Я правда не знаю.
Собравшись с духом, Найквист сказал:
– Я думаю, у нее проблемы. Она в опасности.
Кэтрин поморщилась. Казалось, она борется, пытается решить, на каком из нескольких миров сосредоточиться. Ее взгляд пробежал по ряду часов на каминной полке, а затем снова нашел Найквиста.
– Откуда вы знаете?
– На меня напали люди, которые ее искали.
– Люди?
– Мужчины. Двое мужчин. На них… на них были надеты маски из тени. – Произнося эти слова, он понимал, насколько абсурдно они звучат.
Но для миссис Бэйл это заявление явно что-то значило. Ее отбросило назад, и она содрогнулась.
– О, моя маленькая бедная девочка. Она в опасности!
Голова Найквиста была заполнена странной музыкой, вызванной хитросплетениями тикающих звуков. Каждый механизм слегка не попадал в такт со своими соседями.
Он попытался сосредоточиться.
– Вы знаете, кто эти люди?
Кэтрин Бэйл молча уставилась на него.
Он продолжал:
– Я считаю, что эти люди не остановятся ни перед чем, пока не найдут вашу дочь. Я думаю… думаю, они хотят похитить ее. Или еще того хуже.
Он надеялся, что такие слова вызовут страх и заставят ее рассказать ему, где Элеанор, но вместо этого ее глаза вдруг начали терять фокус.
– Нет. Нет, – сказала она. – Смотрите! Все не так. – Отпрянув от Найквиста, она бросилась к часам в дальней части комнаты и лихорадочно перевела стрелки. – Неправильно! Все не так. Посмотрите на время. Время, время, время. Я опаздываю! Я действительно очень и очень опаздываю.
Найквист последовал за ней.
– Миссис Бэйл…
– Мне очень жаль. У меня просто не хватает времени.
– Но вы хотели со мной встретиться. Вы впустили меня, ворота были открыты.
– Ах…
– Да-да?
– Мистер Найквист. Теперь я понимаю, – сказала она, похоже, снова возвращаясь в реальный мир. – Вы искали Элеанор. Да, все верно. Вас нанял мой муж. Вы нашли ее?
Найквист почувствовал невероятную усталость.
– Нашли ведь?
– Да.
– Да. Конечно. Надеюсь, вам хорошо заплатили?
– Мне просто нужно поговорить с Элеанор. Вот и все. Это все, о чем я прошу.
Теперь Кэтрин выглядела нервной. Она смотрела куда угодно, но не в глаза Найквиста.
– Это мой дом, – сказала она.
– Я знаю…
– Я родилась здесь, в этом доме, на темной стороне города. – Она перешла к другим часам и перевела стрелки. – Говорят, что это проклятие, рожденное в ночи. Но так говорят те, кто родился при дневном свете. Они завидуют нашим знаниям. – Она подняла еще одни часы. – Мой муж родился на дневной стороне. Конечно, он женился на мне из-за наследия компании. Бизнес был создан моей семьей, понимаете?
– А как насчет настоящего отца Элеанор?
Кэтрин застыла, и Найквист увидел, что он достучался до нее, ненадолго вернул ее в реальность.
– Доминика Кинкейда, – сказал он.
– Доминик… – пыталась вспомнить она. – Доминик?
– Расскажите мне о нем. Что он для вас значит?
– О да. Прекрасный Доминик. – Ее голос смягчился. – Мой красавчик. Мой привлекательный молодой любовник. О, но я его не видела, давно. Довольно давно.
– Расскажите о нем.
Ее руки перестали вращать головку часов, и она нетерпеливо кивнула, улыбнулась и погрузилась во внезапно нахлынувшие воспоминания.
– Мы встречались тайком, в секретных местах, в маленьких участках общей темноты. Он был художником, скульптором, творцом. Волшебником. О, он целовал меня! Как он меня целовал! Доминик отвел меня к границе Сумрачного района, где его губы впервые встретились с моими. И затем мы пошли дальше, в сам туман, к лунно-белым землям. – Рассказ изменил ее до неузнаваемости. – Холодный туман окутывал мое лицо и руки. Волосы стали липкими от росы. Я слышала в тумане голоса. Крики боли. Но мы продолжали идти. Казалось, он не боялся сумерек, совсем, и я чувствовала себя рядом с ним вполне уверенно. По пути мы говорили об искусстве, потерянном времени и мире духов. – Теперь она смотрела прямо на Найквиста, в глазах появился блеск, как у молодой женщины. – И все же шли дальше и оказались в круге странных деревянных фигур, вроде… как скульптур.
– Статуй?
– Да! Именно это слово. И там, и там мы занимались любовью, о, мы объединили нашу любовь с туманом, окутывавшим наши голые тела, и голубым блеском Венеры, мерцающей низко в небе, как ангел-хранитель. Я слышала во мраке голоса, похожие на песнопения. Я чувствовала, что за мной следят. Я была частью чего-то, какого-то ритуала, в конце концов. Как будто под действием чар. Это было очень интересно. Очень! И там была зачата моя дорогая милая Элеанор, вызванная из сумерек, – дитя тумана, луны и тени.
Наконец ее голос стих, она замолчала и отвернулась от Найквиста, внезапно смутившись. Найквист позволил ей немного помолчать. Он вспомнил, что сказал ему дилер Сумак, о том, что Элеанор родилась в сумерках. Но он слегка исказил факты: не родилась, а была зачата.
– Скажите, вы давно видели Доминика? – прошептала Кэтрин Бэйл.
– Боюсь…
– Что? Что? – Она все еще прятала от него свое лицо.
– Боюсь, Доминик Кинкейд мертв.
– Он мертв.
Часы выпали из ее рук, разбившись об пол, и казалось, что все остальные часы в комнате на долгое время перестали тикать, словно от шока или сочувствия. Кэтрин вздрогнула. Она подняла еще одни часы, едва осознавая, что делает, и начала поворачивать заводную головку. Комнату снова наполнило тиканье.
