Достав музыкальную шкатулку, Найквист сказал:
– Вы положили это на могилу Кинкейда. – Кэтрин оглянулась, и он поднял крышку. Зазвучала музыка, балерина начала танцевать. – Вас видели у могилы.
– Что ж. Полагаю, я должна была это сделать. Да, я помню. Со мной пришла Мелисса. Она присматривала за мной.
Найквист почувствовал внезапное сострадание к этой странной женщине и мягко спросил:
– Какое значение имеет время без двадцати четыре?
Замявшись, Кэтрин сказала:
– Есть определенное время дня и ночи, которые никогда нельзя забывать. Никогда! Вы считаете, это правда, мистер Найквист?
– Раньше я думал, что только настоящее имеет значение. Но теперь я не уверен.
Найквист подумал, что она имеет в виду Элеанор и ее нынешнее исчезновение, но затем заметил более тревожную причину поведения Кэтрин Бэйл. Он не смог придумать простого способа выразить это, не бередя рану и не причиняя дальнейшую боль этой женщине. Он молчал, и эта тишина также заразила Кэтрин. В течение нескольких секунд они молча стояли в комнате тикающих часов. Затем она покачала головой и сказала:
– Я не знаю, где она, представляете? Мой муж спрятал Элеанор.
Найквист коснулся ее руки.
– Я найду ее для вас, – сказал он.
– Найдете?
Найквист кивнул. Кэтрин взглянула на него. Ее лицо приняло самое серьезное выражения с момента начала их беседы. Она контролировала свой воспаленный ум, по крайней мере, этот короткий промежуток времени.
– Будьте осторожны, – сказала она. – В этом городе есть силы, с которыми шутки плохи. Мы достигаем границ самого времени.
– Что вы имеете в виду?
– Вы узнаете.
Найквист вздохнул. Разговор подошел к концу, но все же остался один сложный вопрос.
– Миссис Бэйл, скажите мне… – Он сделал паузу, переживая, как она отреагирует, прежде чем спросить:
– Сколько у вас детей?
По лицу женщины пробежала тень, тень, порожденная изнутри какой-то ужасной мыслью или воспоминанием, которое всплыло на поверхность, на ее бледную и сухую кожу.
– У меня… у меня…
Слова застревали в пересохшем горле. Найквист почувствовал, что зашел слишком далеко. Он видел причиненную им боль и хотел было извиниться, когда глаза Кэтрин расширились, и губы зашевелились, на этот раз с внезапной ожесточенной решимостью:
– У меня двое детей!
– Что случилось с другим ребенком?
– Его отняли.
Та же фраза, что и раньше.
– Вы имеете в виду, что она умерла?
Кэтрин едва заметно кивнула. Она открыла было рот, чтобы что-то сказать, но вдруг запнулась, переведя взгляд с Найквиста на дверь, где теперь стоял Патрик Бэйл.
– Найквист! – Бэйл вошел в комнату, следом за ним охранник. – Что вы делаете в моем доме? – Он был в ярости.
Найквист остановился.
– Ищу Элеанор.
– Вы расстраиваете мою жену.
– Да. Простите, я не хотел…
– Перейдите в другую комнату. Пожалуйста.
Охранник подошел ближе. Найквист напрягся, готовясь к драке, но вдруг услышал тихое бормотание Кэтрин. Она снова окунулась в свой мир, ее руки копошились в механизмах часов, как будто заводили сам мир и крепко держали его, навсегда оставляя один драгоценный момент.
Личные дела
Найквист стоял перед большой картиной, написанной маслом, на которой были изображены фигуры, потерянные в сумерках, рядом расположился охранник Джейкоб. Патрик Бэйл стоял в нескольких шагах от него, потирая лоб пальцами.
– Я вас не понимаю, – сказал он. Найквист промолчал, заставив Бэйла взглянуть на него. – Я вам заплатил. Заплатил вам за работу, которую, строго говоря, вы даже не выполнили, то есть не нашли мою дочь и не привезли ее благополучно домой. Вместо этого домой ее привезла полицейская машина с места убийства!
Найквист начал было говорить, но остановился.
Бэйл прямо сказал:
– Я предупреждал вас неоднократно. Что я должен делать?
– Избейте меня. Убейте. Не знаю.
Это заявление еще больше разозлило Бэйла. Он огляделся по сторонам, и взгляд его остановился на охраннике, который пытался подавить усмешку.
– Джейкоб! – крикнул он охраннику. – Прочь с глаз моих. Живо!
Охранник вышел из комнаты.
Бэйл подождал, пока дверь закроется, подошел к шкафу и налил себе выпить. Не предложив стаканчик Найквисту, он сказал:
– Вы меня не знаете. Не думаю, что кто-нибудь меня знает. Полностью.
– Возможно, нет. Но я хотел бы понять.
– Почему?
– Из-за Элеанор.
– Что с ней?
– Вы знаете кого-нибудь, кто может хотеть причинить ей вред?
– Нет.
– Вы возглавляете самую важную компанию в Дневном районе. У вас должны быть враги.
– Да, но…
– Что движет вами, Бэйл? Скажите мне.
– Не понимаю, что вы имеете в виду.
– Не думаю, что это банальная жадность…
– Конечно, нет. Я увеличил свое состояние в десять раз и чувствую себя ничуть не лучше.
– Что же тогда?
Бэйл, похоже, колебался на грани признания, но затем отступил и сказал:
– Семейный бизнес был в застое, когда я взял на себя управление. Они делали часы, наручные часы, модные часовые механизмы. Несколько элементарных временных шкал. Стоимость была прекрасной, но, скажем так, бизнесу не хватало выдумки. Нет, меня очаровывало само время, наша способность овладеть и манипулировать им. Больше не быть его рабом. И это всегда было моей движущей силой.
Найквист подошел чуть ближе.
– Я разговаривал с вашей женой, и она упомянула нечто странное. Что мы достигаем границ времени.
– Ну да, Кэтрин говорит много странных вещей.
– Границы времени. Интересно, что она имела в виду? И что произойдет с нами, с городом, как только мы за них выйдем?
– У нас все под контролем.
– А если случится еще одна временная катастрофа, что тогда?
– Мы активно работаем над тем, чтобы подобное больше не повторилось.
– Надеюсь, вы правы.
Найквист вспомнил о двух последних катастрофах, когда тщательно выстроенная сеть временных шкал города внезапно перегрузилась и начался хаос. Он вздрогнул от воспоминания: многие люди застыли на месте, неспособные сделать шаг в сторону; другие могли двигаться лишь в ужасно замедленном темпе. На Найквиста беда повлияла иначе: его биологические часы ускорились так, что пара дней, казалось, прошла за несколько секунд. В конце концов, он вернулся в свой дом в Ночном районе и лежал в постели, в темноте, пока не прошла тошнота и не восстановилась система города.
