– Ла-ла-лей-ла-ла-ла…
– Просыпайся. Хороший мальчик.
Глаза Найквиста открылись во второй раз. Насколько он понял, теперь он сидел на деревянном стуле. В голове проносились мысли: я наверняка должен двигаться дальше, начать сначала то, что должен сделать, если бы только вспомнить, что именно…
Перед глазами возник человек, и в следующий миг в лицо Найквиста ударилась струя холодной воды, разбудившая его и чуть не отбросившая назад. Он услышал звон металлического ведра, брошенного на бетонный пол.
Затем наступила тишина. Был слышен лишь звук капель, стекавших с его одежды.
Кто-то похлопал Найквиста по щекам. Он ссутулился, голова упала на грудь. Он не мог пошевелить руками.
Ну, ясно: руки привязаны к стулу за его спиной.
Помощи ждать неоткуда, он в ловушке.
Найквист попытался сосредоточиться, оценить ситуацию, в которой оказался. Он видел витающую в воздухе пыль и прожекторы, работающие в одном из углов. Все остальное было окутано мраком. Что это за шум? Гул генератора? Думай. Где ты? На каком-то рабочем участке или складе, что-то в этом роде. К нему приближались две фигуры, их образы нечетко дробились. В лицо Найквиста ударил свет еще одной лампы.
И вдруг эти два человека выдвинулись вперед.
Одним из них была Пирс.
Подойдя ближе к Найквисту, она склонилась к нему и спросила:
– Где она, маленький мерзавец?
Найквист едва мог пошевелить губами.
– Э-э…
– Где девушка? Элеанор?
– Не…
– Говори громче.
– Я не…
Найквист почти не слышал себя, но надеялся, что они разберут его слова.
– Я не знаю.
В поле зрения внезапно появился другой человек и резким движением сильно ударил Найквиста кулаком в лицо. Его отбросило в сторону, и он упал вместе со стулом, ударившись правым плечом об пол.
Во рту внезапно появился привкус крови.
– Джейкоб, полегче с ним, – сказала Пирс. – Нам нужны ответы.
Джейкоб? Где он раньше слышал это имя? Забрезжили воспоминания: дом Бэйла, горничная Мелисса разговаривает с одним из охранников. «Все в порядке, Джейкоб. Не беспокойся».
Пирс закурила сигарету.
– Все, что нам нужно, всего лишь маленький ответ.
– Иди к черту, – процедил Найквист, сплевывая кровь.
– Будь умницей. Просто скажи нам, где Элеанор, и все закончится.
– Я не знаю. Я правда не знаю.
Найквист был мокрым и дрожал от боли и холода, лежа на твердом каменном полу. Он был все так же привязан веревками к стулу, что приносило еще больше боли и неудобств. Это было унизительно. Ему было стыдно.
– Как много знает девушка? – спросила Пирс, присев рядом с ним.
– О чем?
– О поставках наркотиков.
– Киа?
– Что она знает?
– Ничего. Она безобидна.
Пирс затянулась, кончик сигареты вспыхнул. Она встала и отошла в сторону. Какая-то суматоха, возбужденные голоса. Повернув голову, Найквист увидел, как верзила Джейкоб тащит по полу большой предмет, похожий на человеческое тело. Оно было брошено прямо напротив него, откуда Найквист смог увидеть лицо.
Это был Сумак, наркодилер из клуба «Полуденное подземелье». Его розовый костюм был разорван и покрыт грязью, на изможденное лицо в беспорядке спадали черные волосы. Сначала Найквист подумал, что он мертв, но потом увидел, что мужчина все же дышит. Никаких травм он не заметил, но глаза дилера были широко открыты, и в них застыл ужас. Он выглядел как человек, который увидел призрака и осознал, что призрак – это он сам. Его рот был испачкан ярко-оранжевым наркотиком киа.
Пирс кивнула.
– Еще один пример – мертвая плоть этого человека, – сказала она, склоняясь над безжизненным телом дилера. – Видишь, что бывает, когда людям дают работу, а они ее не выполняют, вместо этого воруя у тебя товар. Это не совсем неправильно. Плохое ведение бизнеса. – Усмехнувшись, она затушила сигарету о щеку Сумака. – Продавцы, да? Им нельзя доверять.
Дилер никак не отреагировал на ожог.
Значит, Бэйл занимался торговлей наркотиками: по крайней мере, эта часть рассказа Элеанор была правдой. За президентским костюмом и высоким титулом он был просто грязным мелким жуликом, скрывающимся от закона.
Пирс подошла к Найквисту.
– Видишь, что мы делаем с теми, кто предает нас?
– Вижу, – прошептал он.
– Это хорошо, – улыбнулась его допросчица.
Почувствовав горячее дыхание Пирс на лице, Найквист съежился, будто ожидая ожога. Но вместо этого Джейкоб начал поднимать его, потому что Пирс сказала:
– Теперь устроим тебя поудобней.
Стул подняли, и он снова сидел прямо. И вдруг Пирс мягко взяла Найквиста за подбородок, повернув его разбитое лицо прямо к тонкому лучу света. Теперь ее голос звучал негромко, размеренно:
– Ты ведь постоянно такой, да? Выглядишь ужасно, Найквист. Неопрятный пачкун. Из-за того, что суешь нос в чужое дерьмо. Тебя не раз предупреждали, что это личные дела.
Найквист в замешательстве пробормотал несколько слов.
– Что? Говори громче.
– Меня нанял Патрик Бэйл.
– Верно. Нам было точно известно, что ты подходишь для выполнения простой конкретной задачи и не более того. Пьяница, живущий в страхе перед самим собой. Это то, что мы слышали. Идеальный вариант для того, чтобы найти Элеанор. Вот и все. Никакой полиции. Ничего больше. Только ты. Бедный, измученный, никчемный выпивоха.
Пирс немного отодвинулась.
Голова Найквиста упала на грудь. Он не мог прийти в себя, голова до сих пор кружилась от вещества, заставившего его потерять сознание. Руки и ноги в местах ударов от падения нестерпимо болели. Он застонал.
– Что такое? – спросила Пирс. – Не говори мне, что ты боишься. И что же мы тут видим, а? Смотри на меня! – Она выкрикнула последнюю фразу с такой яростью, что Найквист был вынужден отреагировать. Повернувшись к Пирс лицом, он слушал ее тираду. – Я ведь знаю тебя, Найквист, знаю, что ты за человек. Мерзость, а? Что ты видишь в зеркале, когда просыпаешься? Ты спрашиваешь, разве это я? Это лицо, это тело, как, черт возьми, мне досталось подобное? Как я стал таким уродливым? Таким испорченным? Почему я постоянно такой озлобленный псих? Почему я больше не могу смотреть себе в глаза?
– Я не такой, – с трудом вымолвил Найквист.
– Ты здесь среди друзей, – рассмеялась Пирс. – Как долго ты собираешься отрицать свою истинную сущность?
Найквист почувствовал себя одиноким, единственным в этом мире, брошенным. Он злился на себя из-за того, что потерял контроль и угодил в ловушку. До краев переполняли злость и слабость. В самом конце всего, что он мог сделать. Он что, умрет здесь, в этом холодном и одиноком месте? Он пытался кричать, взывая о помощи, от кого-нибудь, ну хоть откуда-нибудь, но на самом деле издавал лишь нечленораздельные звуки, эхом отражавшиеся от стен и показывающие его полную беспомощность.
