Исаак снова рассмеялся. Он пригубил холодное вино, которое подали вместе с последней переменой, и задал Эри вопрос, которым задавался сам:
– Если бы королевой суждено было стать вам, а не вашей сестре… – Брови Эри поползли вверх, и Исаак понял, что ступил на опасную территорию. Монархи не ведут праздных рассуждений. – Как бы вы управляли Шуханом?
Эри покрутила в пальцах ножку бокала. Исааку захотелось взять ее за руку, однако правила этого не позволяли. Странно: командовать армией король может, а взять за руку девушку, которая ему понравилась, – нет. А Эри ему действительно нравилась. Женя Сафина его поразила, глядя на нее, он благоговел при мысли, что удостоился внимания такой женщины. Эри совсем другая. Да, он едва с ней знаком. Она – принцесса из старинного королевского рода, и изумрудов на ней столько, что можно купить и продать небольшой городок, откуда Исаак родом. Однако она не перестает его удивлять. Она добросердечная, чуткая и так же, как он, не любит все эти условности. Если бы они были обычными людьми, если бы встретились на деревенских танцах, а не во дворце на глазах у десятков придворных… Исаак удивился самому себе. Да тебе просто не хватило бы смелости так разговаривать с девушкой. Но, может быть, Эри – милая, добрая и забавная Эри – сжалилась бы над ним и подарила бы танец.
– Как бы я управляла страной? – задумчиво произнесла принцесса и поднесла бокал к губам.
– Вы ведь наверняка размышляли об этом?
– Для такой, как я, подобные мысли опасны. – Эри медленно покачала головой, изумруды в волосах заискрились. – О чем я мечтаю, на что надеюсь, – это не мечты и надежды королевы.
– Значит, это мечты и надежды принцессы.
Эри улыбнулась.
– Скорее, обычной девчонки. Я хочу, чтобы не было войны. Чтобы простые люди могли сами выбирать свое будущее. Мечтаю о мире, в котором семью не разбивают жизненные трудности… или долг. Наверно, все это кажется вам страшной глупостью.
– Вовсе нет. Кому как не нам мечтать?
Эри снова улыбнулась, но с оттенком печали.
– Кому как не нам.
Подали десерт. Скоро за обоими вернется личная охрана. Несмотря на все переживания, Исааку было грустно, что этот вечер закончился.
– Вы уедете домой в конце недели, сразу после бала? – спросил он.
– Да.
Исаак готов был поклясться, что в глазах принцессы мелькнуло сожаление.
– Во время бала приходите в оранжерею. Это наш единственный шанс встретиться наедине.
Выпалив эти слова, Исаак пришел в ужас. И был ошеломлен еще больше, когда принцесса ответила согласием.
30
Николай
Они ждали под безжизненным серым небом. Час был то ли рассветный, то ли закатный. Волшебство всегда происходит, когда сменяются день и ночь. Усилители Морозова – олень, морской хлыст, жар-птица – появлялись перед заходом солнца. Возможно, со святыми дело обстоит так же.
Николай в сопровождении Зои и Юрия стоял на песке чуть выше того места, где некогда боевые монахи превращались в животных, где Дарклинг вспорол ткань мира, создал Тенистый Каньон и где годы спустя потерпел поражение. Если это место обладало силой, Николаю оставалось лишь надеяться, что эта сила ему не враждебна и что она поможет разрушить отголоски проклятья, наложенного Дарклингом.
Живые розы на платье Елизаветы окрасились багрянцем; шею и лицо обрамлял высокий воротник из бутонов и распустившихся цветов; в волосах мерно гудели пчелы. Громада Григория складывалась и раскладывалась массой шевелящихся конечностей. Интересно, какой облик он выберет для краткой жизни смертного?
Юриса нигде не было видно.
– Дракон не удостоит нас присутствием? – шепотом поинтересовался Николай у Зои.
– Для него это важнее, чем для всех нас, – ответила та и посмотрела вдаль, на черный шпиль драконьей башни. – Не сомневаюсь, он наблюдает за происходящим.
Елизавета кивнула; насекомые зажужжали и застрекотали громче.
– Ты готов, мой король? – обратилась она к Ланцову. – Мы не можем допустить провала.
– Зря. Мои провалы невероятно эпичны, – пробормотал Николай себе под нос. – Готов! – крикнул он в полный голос.
Монах стоял рядом с Зоей, дрожа всем телом от возбуждения. В трясущихся руках он держал листки с переводом текста, над которым трудился уже без участия Толи. Елизавета настояла, чтобы он находился рядом с Николаем и воспроизводил священный текст.
– А нельзя ли без этого? – осведомилась Зоя.
– Слова обладают силой. Они должны звучать, как тогда. Юрию отведена своя роль в сегодняшнем ритуале.
Монах прижал страницы к груди. Глаза за стеклами очков казались большими и испуганными.
– Я… я не знаю, о чем молиться.
Николай ободряюще стиснул его плечо.
– Тогда молись за Равку.
Юрий кивнул.
– Вы – хороший человек. Я верю в Беззвездного святого, но и в это могу верить тоже.
– Спасибо, – сказал Николай.
Ему жаль разочаровывать Юрия. Но выживет он сегодня или умрет, Дарклинг к лику святых причислен не будет. Придется придумать другой способ порадовать монаха. Этот юноша ищет во всем смысл, и Николай его понимает. Он повернулся к Зое.
– Указ у тебя? Если монстр меня одолеет…
– Я знаю, что делать.
– Необязательно говорить это с таким энтузиазмом.
К удивлению Николая, Зоя стиснула его руку.
– Возвращайся, – сказала она. – Обещай, что вернешься.
Зная, что почти наверняка погибнет, Николай позволил себе коснуться ладонью изумительного лица Зои Назяленской. Ее кожа на ощупь была прохладной.
– Конечно, вернусь, – сказал он. – Никто лучше меня не произнесет хвалебную речь в мою же честь.
Губы Зои тронула улыбка.
– Ты ее уже написал?
– О, да. Здорово получилось. Даже не представляешь, сколько синонимов я подобрал к слову «красивый».
Зоя закрыла глаза. Повернула голову, прижимаясь щекой к его ладони.
– Николай…
Гул насекомых стал еще громче.
– Пора! – объявила Елизавета и подняла руки. – Николай Ланцов, приготовься к испытанию.
Зоя отстранилась от него и шагнула в сторону. Николаю отчаянно захотелось привлечь ее в объятья и спросить, что же все-таки она собиралась сказать.
Это не прощание, убеждал себя он. Хотя выглядело все именно так.
В сером небе зарокотал гром. Мгновение спустя Николай осознал, что рокот доносится не сверху, а снизу. Земля задрожала, откуда-то из глубины послышался звук, напоминавший отдаленный топот копыт. Звук нарастал, и вскоре уже пески вибрировали, как будто по ним мчался целый табун. Лицо Елизаветы исказилось от напряжения, на лбу заблестели капли пота. С уст святой сорвался крик, а из-под земли начал расти терновый лес. Стебли тянулись вверх, сплетаясь и скручиваясь, окружая Николая и Зою. Живая изгородь росла, словно ее ткали на невидимом станке. Юрий принялся нараспев читать священный текст.
