Заплакал младенец. Реальность – неуклюжие фигуры пленниц, их тяга к наркотику, надежда во взглядах – производила невероятно тягостное впечатление. С чего Нина взяла, будто у нее получится вывести отсюда эту толпу? И все-таки она приняла это решение – решила за всех.
– Сильви, – всхлипнула Ханна.
Сильви Винтер, догадалась Нина. Одна из тех женщин, кому Ханна тайно помогала. Девушка пустым взглядом посмотрела на нее и не узнала. Ханна подошла к ней, но Сильви испуганно шарахнулась в сторону.
– Это я, – промолвила Ханна. – Я… – Она вдруг вспомнила про свое перекроенное лицо и солдатскую форму. – Мне так жаль…
– Идем, – сказала Нина. – Надо пошевеливаться. – Она вытащила из кармана седативное средство Леони, – жидкость молочного цвета, приготовленную не из листьев, а из стеблей юрды.
– Это не похоже на мою обычную дозу, – нахмурилась девушка под лампой.
– Это кое-что новенькое, – мягко произнесла Нина. – Мы переводим вас на другую базу.
– Всех? – переспросил кто-то. – И малышей?
– Да.
– На новой базе есть окна? – спросила Сильви.
– Да, – надломленным голосом ответила Ханна. – И свежая еда, и морской бриз. Путешествие предстоит трудное, но я постараюсь его для вас облегчить. – По крайней мере, в этом она не обманывала.
Каждая девушка получала порцию успокоительного, и ее отводили к повозке.
Адрик посмотрел на часы.
– Надо спешить.
Он вскинул руку, и у Нины заложило уши: Адрик понизил давление на всем заводе, чтобы создать акустическую завесу и замаскировать их перемещения.
Нина, лучше остальных представлявшая планировку завода, в паре с Леони занялась укладкой взрывчатки, а Ханна и Адрик тем временем заканчивали выводить девушек с младенцами. Нина помогла Леони разместить самодельные бомбы в корзине под кучей грязного белья, после чего обе на цыпочках двинулись в самое сердце старой крепости. По счастью, вокруг царило безмолвие, до начала дня было еще далеко, а благодаря Адрику их шаги не нарушали тишины.
Миновав центральный корпус завода, Нина свернула в западное крыло, насколько возможно, подобравшись ближе к казармам и хозяйственным помещениям. Нарваться на патруль ей не хотелось. Она разложила вдоль стены небольшие порции взрывчатки, соединенные длинным запальным шнуром, и направилась обратно, продолжая работу.
Она уложила последние бомбы, как вдруг издалека донесся крик. Леони! Нина беззвучно понеслась назад в центральный корпус. Уже на входе можно было различить голоса. Нина юркнула за пыльную бочку и осторожно выглянула из своего укрытия. Леони стояла спиной к ней с поднятыми руками. В грудь ей был нацелен пистолет Ярла Брума. Нина вжалась в бочку, едва дыша.
– Кто тебя послал? – потребовал ответа Брум. – Отвечай, или будет хуже.
– Ты омерзителен, – проговорила Леони на земенском.
Голоса обоих звучали глухо. Брум почувствовал эту странность? Понял, что задействована магия гришей? Нина начала медленно красться мимо старых машин. Если она обойдет Брума со спины, то сумеет его обезоружить.
– Я не понимаю вашего грязного языка, – процедил он. – И знаю, что ты только прикидываешься, а на самом деле все понимаешь.
Леони сверкнула изумительной по красоте улыбкой.
– Зато ты не понимаешь вообще ничего.
– Я знал, что вы не просто торгаши. Где твой соплеменник? А эта, что была у вас проводником, Мила Яндерсдат? Ей известно, что вы шпионы?
– У тебя такая голая черепушка, – продолжала Леони на земенском. – Но на этот раз Мила Яндерсдат сделает с тобой кое-что похуже.
– Она тоже участвует в заговоре? – задыхаясь от злобы, прорычал Брум.
– Сколько их? – Леони перешла на ломаный фьерданский. – Сколько девушек пострадало от твоих рук?
– Это не девушки, – ощерился Брум, – это гриши. Я с большим удовольствием лично введу тебе первую дозу. На тебя обрушится гнев Фьерды.
Он потянулся к рычагу в стене, и Нина поняла, что сейчас сработает сигнал тревоги.
– Стой! – крикнула она, еще не зная, что делать дальше, и в этот момент Ярл Брум рухнул на землю.
Позади него, тяжело дыша, стояла Ханна с массивным гаечным ключом в руках.
– Он знал, – полным боли голосом произнесла она. – Знал… – Она опустилась на колени и прижала к груди его кровоточащую голову. – Папа… – По щекам Ханны струились слезы. – Как ты мог?
– Идемте, – сказала Нина. – Нужно выводить девушек и убираться отсюда.
Ханна вытерла мокрое лицо рукавом.
– Мы не можем бросить его умирать.
– Ты видела, какие преступления он творит.
– Эти преступления творит правительство! – возразила Ханна. – Мой отец – солдат. Ты сама говорила, таким его сделала страна.
Нина не знала, смеяться ей или плакать. Ярл Брум – коммандер дрюскелей, это он стоит за пытками и истязаниями бессчетного множества гришей. Он не просто солдат.
Будь милосердна к моим соотечественникам.
– Нам пора, – поторопила Леони. – Если сейчас не поджечь запал, бомбы не сработают вовремя. Если вообще сработают.
– Он мой отец! – В глазах Ханны вспыхнула яростная решимость, которая так восхищала Нину. – Я его не оставлю.
Нина с досадой всплеснула руками.
– Ладно, помоги мне поднять его.
Они поволокли Брума по коридору, через дортуар. Огромная туша дрюскеля была неимоверно тяжелой, и уже из-за одного этого Нине хотелось ее бросить.
– Так коммандер Брум не уехал? – Адрик уронил руку, в ушах у Нины щелкнуло, в помещение вернулись звуки.
– Видно, решил попрощаться, – пробормотала она, затаскивая тело в дальний угол фургона.
Девушки посмотрели на него с вялым любопытством – седативное определенно действовало.
– Кто из них твоя сестра? – спросила Ханна.
– Ее здесь нет, – отрезала Нина. – Наверное, перевели в другое место.
– Откуда ты знаешь?
– Мы опаздываем, – увильнула от ответа Нина. Выскочив из фургона, она бегом вернулась в палату, чтобы поджечь запальные шнуры.
Она только-только справилась и уже хотела присоединиться к остальным на погрузочной платформе, как вдруг за спиной раздался голос:
– Стоять!
Нина обернулась. В дортуар вбежала Мать-хранительница в сопровождении солдат с винтовками. Ну конечно, Брум был не один.
– Ты! – Настоятельница побагровела от ярости. – Как ты посмела надеть облачение монахини? Где пленницы? Где коммандер Брум?
– Далеко, – солгала Нина. – Вам до них не добраться.
– Схватить ее! – приказала настоятельница, однако Нина уже вскинула руки.
