– Я ничего особенного не сделала, – сказала Нина Ильве. – Вот Ханна – та проявила настоящее мужество.
– Мы обязаны вам не только этим, – ответила та. – Ярл говорит, именно благодаря вам произошла чудесная перемена в нашей дочери.
– О, моей заслуги в этом нет! Я думаю, это закономерный результат прекрасного родительского воспитания и упорных усилий со стороны Матери-хранительницы, да пребудет с ней Джель.
Супруги торжественно кивнули, затем лицо Ильвы озарилось широкой улыбкой.
– Ханна! – воскликнула она, завидев дочь.
По правде сказать, Нина действительно во многом повлияла на преображение Ханны: научила ее держать спину прямо, одеваться так, чтобы подчеркивать высокую, стройную фигуру; научила грациозной походке и, конечно, актерскому мастерству. Что же касается доверия Ханны, Нина найдет способ его заслужить и, может быть, даже оправдать. Когда-нибудь.
Ильва обняла дочь, а Брум сказал Нине:
– Ханна сообщила, что готова бросить прежние глупости и наконец найти себе мужа. Не знаю, каким волшебством вам это удалось, но хочу вас поблагодарить. Она очень, очень изменилась.
Она была совершенством. Или была бы, если бы ты не шпынял и не уродовал ее, как чересчур рьяный садовник, который воюет с непослушным кустом.
Нина улыбнулась.
– Полагаю, рано или поздно Ханна поймет, в чем ее истинное предназначение.
– Мила, вам пора научиться принимать комплименты. – Брум прижался губами к костяшкам ее пальцев. – Надеюсь, со временем вы в этом преуспеете. – Он хлопнул в ладоши. – Перейдем к столу?
Ханна обратила на отца счастливое, кроткое лицо. На ней было платье из домотканой материи глубокого красновато-коричневого оттенка, а веснушки на носу и щеках казались цветочной пыльцой. Коротко стриженные волосы еще не отросли.
– Боюсь, среди гостей будут генералы, и речь пойдет о скучных военных делах. А скоро в столицу приедет сам Вадик Демидов, – сообщил Брум. Нина очень на это рассчитывала. Надеялась разузнать как можно больше о претенденте на трон Ланцовых и военных планах Фьерды. – Впрочем, мы постараемся, чтобы дамы не заскучали.
– Папа, нам и без вас есть о чем поговорить, – сказала Ханна. – Например, о новых фасонах платьев от Гедринги.
Брум снисходительно улыбнулся и взял жену под руку. Как только он повернулся спиной, Ханна озорно подмигнула Нине. Ее взгляд рассыпал искры.
– Идем?
Ладонь Нины скользнула в руку Ханны. Девушки последовали за Брумами в столовую.
Вместе они построят новый мир. Но сначала нужно сжечь старый.
39
Зоя
Услышав шум, Зоя немедленно сорвалась с места. Она чувствовала неладное еще до того, как раздался Толин крик. Ощущение беды висело в воздухе, словно молнии, которыми она теперь управляла с такой легкостью, потрескивали везде, всюду и во всем. Эти ощущения она испытывала с того самого момента, как на ее запястьях появились браслеты из чешуи дракона. Отныне Юрис был в ней – со всеми своими прожитыми жизнями и знаниями, всеми преступлениями и чудесами, которые он совершил. Сердце дракона билось в такт с ее собственным, и этот ритм связывал Зою со всем сущим, с основой творения мира. Верила ли она в это раньше? Возможно, но не придавала значения. Сила была щитом; Зоя вбирала и оттачивала ее, ведь иного способа противостоять боли, которую ей пришлось испытать в жизни, она не знала.
Теперь все было иначе. Зрение обострилось – свет резче обозначал каждый предмет. Зоя чувствовала запах зеленой травы снаружи, запах дыма от очага, даже запах мрамора – она и не подозревала, что мрамор может пахнуть. Бежала по знакомым коридорам на шум в оранжерее и понимала, что страха нет, есть только настойчивый внутренний порыв помочь в беде.
И все же такого она не ожидала. Зоя заперла за собой дверь и занавесила окна оранжереи туманом – на случай, если кто-то будет проходить мимо. Без нее система безопасности полностью развалилась. Мда, ничего удивительного.
Тамара стояла на коленях подле шуханки, в груди которой торчал кинжал. Женя плакала. Толя, Давид и Николай, все еще в одежде пленника, стояли вокруг другого бездыханного тела – труп в точности походил на короля. Все что-то говорили, пытаясь перекричать друг друга. Ударом грома Зоя навела мгновенную тишину. Все как один повернулись в ее сторону и тут же вскинули руки, готовые сражаться.
– Откуда нам знать, что ты – это ты? – вопросила Женя.
– Она, она, – сказал Николай.
– Подтверди, что ты – это ты, – прорычала Тамара, не прерывая попыток оживить шуханку. Дело казалось безнадежным: щеки девушки еще сохраняли цвет, однако кинжал, по-видимому, пронзил сердце. Присматриваться к второму телу Зоя не стала – слишком живы были воспоминания о Николае, распятом в терновом лесу, и его крови, обагряющей мертвые пески Каньона.
– Женя, – спокойно произнесла Зоя, – однажды я напилась и заставила тебя сделать меня блондинкой.
– Как интересно! – воскликнул Николай. – Что получилось в итоге?
– Выглядело отпадно, – сказала Женя.
Зоя стряхнула с плеча пылинку.
– Я выглядела дешевкой.
Женя уронила руки.
– Отбой тревоги. Это Назяленская.
Она яростно стиснула Зою в объятьях. Сжав Николая в своих огромных лапищах, Толя поднял его над землей.
– Где, черт побери, вас носило? – прогудел он.
– Длинная история, – ответил король и взглядом велел вернуть его на место.
Зое хотелось прижаться к Жене, вдохнуть цветочный аромат ее волос, засыпать вопросами, но она отстранилась и спросила:
– Что здесь произошло?
– Кинжал фьерданский, – заметил Толя.
– Фьерданский, – согласился Николай, – но использовала его шуханка.
– В смысле? – не поняла Тамара, отчаянно стараясь восстановить сердцебиение девушки. – На нее ведь тоже покушались.
– Нож попал в сердце? – осведомилась Зоя.
– Нет, – покачала головой Тамара. – Тогда я была бы бессильна. Удар нанесен правее.
– Ее можно спасти? – спросила Женя.
– Не знаю. Пока что я пытаюсь стабилизировать ее состояние. Остальное – задача целителей.
– Я видел, как все случилось, – заявил Николай. – Девушка напала на него – меня? На него. Потом вонзила кинжал себе в грудь.
– То есть Шухан хочет подставить Фьерду? – высказал мнение Толя.
Из глаз Жени снова полились слезы. Она присела возле двойника, ласково провела рукой по его щеке.
– Исаак…
– Кто? – переспросила Зоя.
– Исаак Андреев, – тихо произнес Николай, также опускаясь на колени подле тела. – Ефрейтор. Сын учителя и белошвейки.
