– Ничего подобного!
Любопытно, подумала Нина. Обладает силой, но не умеет ее контролировать, больше полагается на клинок. Она примирительно выставила ладони.
– Я не причиню тебе вреда.
Нерешительность в манере девушки исчезла, она расслабилась, как будто сталь в руке придавала ей уверенности.
– Еще секунду назад твои намерения были иными.
– Допустим, так. Считай, что я опомнилась.
– Я пыталась спасти тебе жизнь! И потом, что тебе до этого волка? Ты хуже дрюскеля.
Вот уж чего Нина не ожидала услышать.
– Этот волк защитил меня. Не знаю почему. Я не хотела, чтобы ты ему навредила.
Девушка – определенно гриш, а Нина чуть не убила ее!
– Я слишком… бурно среагировала.
Высокая девушка убрала кинжал в ножны.
– Бурная реакция – это когда злишься, если кто-то слопал последнюю сдобную булочку. А ты, – она навела на Нину палец в обвиняющем жесте, – жаждала крови.
– Честно признаться, я и за булочку готова убить.
– Где твой плащ?
– Кажется, сняла. – Как объяснить, зачем она скинула плащ, не упоминая костяную броню? – Наверное, меня охватило снежное безумие.
– Правда?
Нина подобрала с земли плащ, уже почти погребенный под влажными хлопьями снега.
– Правда. По крайней мере, в моей деревне такое бывает.
Девушка потерла мускулистое бедро.
– А чем ты в меня выстрелила?
– Дротиком.
– Дротиком? Что за ерунда!
– Но ведь сработало же. – Дротик из человеческой кости, но о некоторых подробностях лучше умолчать. И вообще, пора переходить в наступление. Нина накинула на плечи отсыревший плащ. – Вы усыпляете охрану в монастыре и так выскальзываете на свободу.
Уверенность девушки моментально улетучилась, страх загасил ее пыл, словно волна-убийца.
– Я никому не причинила вреда.
– Но могла. Это очень тонкая работа. Ты запросто можешь отправить человека в кому.
Девушка замерла. Вокруг завывал ветер.
– Откуда ты знаешь?
Нина не торопилась с ответом, понимая, что в этой стране обладание магической силой гришей равнозначно смертному приговору, если не хуже.
– Моя сестра была гришом, – солгала она.
– И что с ней… стало?
– Эту историю не расскажешь посреди снежной бури.
Девушка стиснула кулаки. Святые, она и вправду высока ростом, но сложена, как танцовщица, – вся сплошь гибкие и крепкие мускулы.
– Ты ведь никому не проболтаешься? – сказала она. – Иначе меня убьют.
– Я не собираюсь вредить тебе, как не собираюсь кому-либо в этом помогать, – спокойно произнесла Нина. В глазах девушки застыла настороженность. Ветер усилился и завыл еще тоскливее. – Но все это будет совершенно не важно, если мы с тобой здесь погибнем.
Высокая девушка смерила Нину таким взглядом, точно ту действительно охватило снежное безумие.
– Что за глупости!
– Хочешь сказать, ты сумеешь найти дорогу в эту метель?
– Я – нет, – ответила девушка, похлопав коня по шее, – а Гельмут – да. Недалеко отсюда есть охотничья сторожка. – Она снова замялась, и Нина без труда угадала ее мысли.
– Собираешься оставить меня в сугробе?
Девушка виновато отвела взор. Значит, она способна проявлять жестокость. Почему-то от этого Нина еще больше прониклась к ней симпатией.
– Возможно, я не выживу. А возможно, и выживу. И тогда, уж будь уверена, я сообщу первому встречному о грише-сердцебитке, которая скрывается среди хранительниц Источника.
– Я не гриш.
– Значит, умело притворяешься.
Девушка провела обтянутой перчаткой рукой по конской гриве.
– Верхом умеешь ездить?
– Если очень нужно.
– А если не очень? Будешь ночевать в сугробе.
– Да, умею.
Девушка грациозным движением взлетела в седло. Подала Нине руку, помогла взобраться на спину коня.
– Я смотрю, поесть ты любишь, – проворчала она.
– Да уж, не упускаю возможности.
Нина обхватила девушку за талию, и они двинулись сквозь снежную круговерть.
– А ты знаешь, что за использование этих команд тебя могут выпороть? – спросила девушка. – Djel commenden. В устах не-дрюскеля это звучит как богохульство.
– На ночь прочту лишний десяток молитв.
– Ты не сказала, где выучила команды.
Опять придется врать, поняла Нина.
– Мой земляк был дрюскелем.
– Как его звали?
Нина вспомнила битву при Ледовом Дворе.
– Ларс. Кажется, он недавно умер. – И никто об этом не сожалеет. Ларс ударил ее хлыстом с шипами, опутал канатом и заставил стоять на коленях. Пока не пришел Каз Бреккер.
Вокруг простиралась белизна, холодная и однообразная. Теперь, когда Нина сидела неподвижно, холод пробирал сильнее. Она уже начала сомневаться, знает ли ее спутница, куда едет, и в этот самый момент разглядела сквозь снег очертания какой-то постройки. Лошадь встала, девушка спешилась.
Нина вслед за ней соскочила на землю. Затекшие ноги болели. Девушка отвела Гельмута под навес сбоку от сторожки.
– Кажется, не только нам в голову пришла эта умная мысль, – заметила она. В окнах сторожки горел свет, изнутри доносились громкие голоса. Зажав поводья в руке, девушка сняла перчатку и погладила морду коня. – Не думала, что столько народу знает об этом месте. Судя по всему, там собрались мужчины, пережидающие пургу. Для нас тут небезопасно.
Подумав, Нина спросила:
– В твоих седельных сумках есть юбки?
Девушка потянула за завязанный узлом ремень на поясе, и складки плаща превратились в подол юбки, закрывшей штаны. Нину, признаться, этот фокус весьма впечатлил.
– А еще какие-нибудь трюки в запасе есть? Или, к примеру, юбки?
На губах девушки мелькнула улыбка.
– Может, и есть.
Дверь сторожки распахнулась, в освещенном проеме нарисовался силуэт человека с ружьем.
– Кто здесь?
– Подыграй мне, – пробормотала Нина, затем воскликнула в полный голос: – Ох, слава небесам, мы так боялись, что тут никого нет! Поторопись, Ингер!
– Ингер? – проворчала девушка.
Нина протопала к порогу, не обращая внимания на нацеленный ствол и надеясь, что вооруженный мужчина не настолько пьян или разъярен, чтобы стрелять в безоружную девицу – то есть, по крайней мере, безоружную с виду.
